Повешенный - Лина Вальх

Даниэль активно замахал Уиллу из глубины кабинета, а затем отвернулся, роясь в каком-то шкафчике. Дверь хлопнула за спиной Уильяма, подгоняемая сквозняком. Стекло подозрительно зазвенело, и через мгновение Даниэль обернулся, в одной руке зажав горлышко бутылки, а в другой – два гранёных стакана, которые когда-то ему подарил сам Уильям.

– Тебе налить?

– Я на работе, – с напускной серьёзностью буркнул Уилл, опускаясь в кресло пациента.

– Я тоже. И что? – Даниэль с удивлённо-обиженным видом развёл руками. – Мы в Чикаго, Уилл.

– Не нужно оправдывать свой алкоголизм городом, – едко отозвался Уильям, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки.

– Сказал мне лучший шулер города. И только попробуй мне доказать, что ты занялся этим неблагодарным делом не потому, что живёшь здесь, – Даниэль не дал Уильяму сказать хоть что-то в своё оправдание, выставив вперёд руку и указав на него пальцем. – Уилл, дружище, место во многом определяет наш характер и строит наши личности. Живи ты где-нибудь на юге – ты был бы совсем другим человеком. Плантатором скорее всего. Выращивал бы хлопок, бил рабочих кнутами и развлекался с хорошенькими молоденькими девушками на сеновале. – Даниэль было рассмеялся, но осёкся под осуждающим взглядом Уилла, которым тот обычно смотрел на людей, в чьих умственных способностях сомневался. – Так что брось ломаться, как монашка перед дьяволом, и выпей со своим другом. Я полгода ждал этой возможности.

Слова Даниэля имели смысл, и Уильям не нашёл, что на них ответить. Он молча следил за тем, как Даниэль разливает по стаканам янтарно-жёлтый напиток, напевая себе под нос модную песенку, и нервно тёр подушечки больших пальцев друг о друга. Как только стаканы были наполнены до краёв, Даниэль небрежно подтолкнул один из них к Уильяму, благополучно расплескав добрую часть напитка, и с размаха опустился в кресло.

– Ну, рассказывай, – хлопнул в ладоши Даниэль.

Уилл непонимающим взглядом уставился на друга. Брови сдвинулись к переносице, сомкнувшись в глубокой и рваной морщинке, взгляд синих глаз потемнел, а челюсть напряглась до нервного скрежета в зубах.

– Что?

– Ну, как именно ты сейчас сидишь передо мной и почему я не узнал об этом сразу же, как ты приехал домой, – Даниэль вёл себя так, словно Уилл был маленьким ребёнком. – Почему ты мне не позвонил?

– Телефон подключат только на следующей неделе.

– Понятно-понятно. А чем ты… – Даниэль замолчал, прижав кулак к губам и на мгновение задумавшись. – Точнее, сколько ты уже тут?

– Полторы недели, – скупо бросил Уилл, пытаясь показать, что он не в настроении разговаривать.

Их общение с Даниэлем очень часто напоминало игру слепого с глухим: Уильям пытался отвязаться от навязчивого и профессионального заглядывания в душу и разум, а Даниэль делал вид, что не замечает, как его лучший друг пытается скрыть важные детали своей жизни, от которых могло зависеть достаточно многое. Включая будущее самого Даниэля.

– И ты только сейчас вышел на работу? Что ты делал все это время, malparido, раз даже не удосужился сообщить о своём освобождении своему другу?! – полным обиды голосом возмутился Даниэль.

– Не поверишь, – Уилл буквально почувствовал во рту горечь, с которой слова вырвались из него. – Сходил в кино. Трижды. Каждый вечер набирал полную ванну горячей воды, смотрел на неё и слушал радио. А еще я никогда не думал, что буду радоваться гудящему холодильнику и капающему крану. Сантехник обещал прийти еще через неделю.

Даниэль промолчал, смерив Уильяма понимающим взглядом, и только негромко промычал, словно подводил для себя какие-то итоги. Резко выдохнув, Даниэль опрокинул в себя свой стакан виски и отставил его в сторону. Пальцы мужчины ловко пробежались по столу, словно это была клавиатура рояля, и схватили одну из толстых папок.

“Карты пациентов” – так гласила крупная изящная надпись на обложке.

Часы мерно стучали. Иногда Даниэль зачем-то протягивал к ним руку и что-то поправлял, чтобы затем вновь вернуться к изучению разложенных перед собой бумаг. В какой-то момент Уиллу даже показалось, что Даниэль забыл о присутствии друга в кабинете, но Куэрво тут же вскинул голову, улыбнулся Уильяму и вновь опустил взгляд на мелкие убористые строчки. Они молчали, и это молчание давило на Уильяма, напоминая ритмичным тиканьем те долгие минуты, проведённые в одиночестве, когда единственным развлечением были собственные мысли и проплывающие в маленьком окошке высоко под потолком звезды.

– Хотя назвать то, что я здесь, освобождением, у меня вряд ли повернётся язык, – наконец, не выдержав, сказал Уильям, несколько раз сжав и разжав ладони.

– В смысле? – Даниэль оторвался от бумаг и вскинул на Уилла взгляд.

– Я не уверен, что, кхм, все было достаточно законно, – Уильям перевёл взгляд на часы, только сейчас заметив, что в них был встроен маленький маятник, который нужно было периодически подталкивать. – Однако мне сказали, что моя свобода – результат мирного дипломатического общения. Придётся поверить на слово. Раз уж проверить это я все равно никак не смогу. Да и не хочется снова лезть во все это. Предпочту поскорее забыть, как страшный сон.

Сердце перехватила невидимая рука, сжав в своих тисках. Кровь прилила к ушам, зашумев морским прибоем, а отступившая после бессонных ночей боль в голове пронеслась по швам с новой силой. Уиллу показалось, что весь его череп трещит, хрустит и грозится вскрыться неровными зубчатыми краями.

– Кто?

Даже без уточнения было ясно, что Даниэлю до смерти интересно, кто приложил руку к освобождению Уильяма. Долго скрывать это у Уилла все равно не получилось бы – и Анхель, и Алан были знакомы друг с другом, и в какой-то момент правда выплыла бы наружу вместе с весенними ручейками, а Уильям оказался бы в достаточно щекотливой ситуации. Так что оставалось только заглянуть в глаза своей гордости, пожать губы и бесстрастно ответить:

– Натаниэль Кёниг. – Каждая буква раскалённым металлом боли отпечаталась в голове Уильяма, и он поморщился, потерев круговыми движениями висок.

Брови Даниэля поползли вверх, и мужчина едва сдержал рвущуюся сквозь маску хладнокровия обеспокоенную улыбку.

– И что? Он ничего не попросил взамен?

– Почему же. Все как и всегда, – Уилл пожал плечами, взъерошив слегка вьющиеся тёмные волосы и пропустил пряди сквозь пальцы. – Он помогает мне – я помогаю ему. Для него это всего лишь бизнес. Не более. По крайней мере, он это описывал именно так, – тут же поспешил пояснить свои слова Уилл, заметив полный подозрения взгляд Даниэля. – «Ты мой человек, и я не могу позволить, чтобы мои люди прохлаждались, пока я горбачусь на благо этого общества», – не дословная цитата, но что-то такое он и имел в виду.

От Алана Маккензи не было известий все эти полторы недели, и Уилл был этому рад. Ни загадочных писем, ни внезапных автомобилей перед порогом – только блаженная тишина квартиры, жужжание лампочки и надоедливые мухи, пробирающиеся из-под приоткрытого от жары окна в прохладу помещения. Могло бы показаться настоящим раем, если бы не маленький красный неровный овал, которым была обведена дата выхода на работу с «вынужденного больничного». И если бы не ощущение пустой растерянности, преследовавшей Уильяма, – все последние дни до выхода на работу его не покидало чувство, что он встречался с Аланом и совсем недавно, но, как бы он ни силился, вспомнить при каких обстоятельствах и когда, он не мог. Ему казалось, что они о чем-то говорили.