Адамово яблоко - Ольга Погодина-Кузьмина

— Ух, — сказал он, отрываясь от её губ, но не разжимая объятий, — всё, поедем ко мне.

— Нет, я не могу, — как-то глупо возразила она, высвобождаясь, поправляя блузку, делая множество лишних суетливых движений.

Он снова взял её за плечи, заглянул в лицо.

— Возражения не принимаются.

— Это слишком серьезно для меня, Георгий, — проговорила она, стараясь овладеть собой. — Если я поеду, это будет значить, что должно быть продолжение… Я не хочу потом жалеть о минутной слабости. И давать тебе лишний повод для тщеславия…

— А ты, оказывается, трусиха, — усмехнулся он. — Пойдем, я замерз. Никто не будет ни о чем жалеть. Сейчас позвоню водителю. У меня есть бутылка шабли хорошего года. Есть неплохой коньяк.

— На меня ты тоже поспорил на коньяк? — пробормотала Марьяна, чувствуя, что не может больше сопротивляться.

— Вижу, тебе нравится выставлять меня этаким Печориным. Это чрезвычайно лестно, но не отражает сути вещей.

Они уже вернулись в комнату, где как раз объявили перерыв, после которого саксофонист должен был выступать дуэтом с другим музыкантом. Марьяна так и не узнала, на каком инструменте играл второй, держащий в руках странной формы коробку. Попрощавшись только с хозяином, они вышли на лестницу, и Георгий снова хотел поцеловать её, но Марьяна с усилием отстранилась. Она чувствовала, что вся дрожит.

— Домой, домой, по набережной и быстро, — велел Георгий водителю, сжимая её руку в темноте салона.

Они действительно доехали очень быстро, в полном молчании. Георгий помог ей выйти, что-то сказал шоферу. Как под гипнозом, она вошла за ним в лифт, затем в квартиру, и только в прихожей остановилась, прижавшись к двери спиной. Сердце её билось где-то в горле, готовое выскочить из груди, но голова оставалась ясной.

— Прости, Георгий, наверное, ты прав, я трусиха. Лучше я вызову такси. Не хочу разочарований. Пусть всё остается как есть.

— Такси? — переспросил он, исчезая за дверью кабинета и через мгновение возвращаясь, как фокусник, с двумя бокалами коньяка в руках. — Хорошо, только давай сначала выпьем.

Она поставила сумку на пол и взяла бокал.

— Тост? — спросил он и сам ответил: — За нас с тобой.

Набравшись смелости, Марьяна проговорила, прямо глядя ему в глаза:

— А может быть, нам выпить за Будапешт? Ты там бывал? Говорят, красивый город.

По его лицу скользнула тень, тут же сменившаяся насмешливо-покаянным, нарочито-виноватым выражением.

— Ну конечно, я был в Будапеште. Но мне больше нравится Париж. Как ты смотришь на то, чтобы провести медовый месяц в Париже? Хорошо, не месяц — медовую неделю.

— Париж стоит мессы? — вспомнила она.

— Ты меня спрашиваешь, или себя? — поинтересовался он, продолжая улыбаться, и Марьяна вдруг ощутила, как заботливо выстроенные её душевные плотины затопляет половодье незнакомого прежде, пугающего и почти невыносимого чувства, с которым она не может и не хочет бороться.

Сама ты рассуди. Князья не вольны,

Как девицы — не по сердцу они

Себе подруг берут, а по расчетам

Иных людей, для выгоды чужой.

Твою печаль утешит бог и время.

Пушкин

В последнее время Игорь много думал о будущем, и приходил к выводу, что должен смириться с новыми обстоятельствами в жизни Георгия и нынешним скупым распорядком их любви, хотя ему было по-настоящему больно сознавать, что посторонняя женщина почему-то получила право делать всё то, что мечтал делать он сам. У неё были деньги, она могла купить себе в мужья любого, но почему-то захотела Георгия. Несколько раз Игорь почти всерьёз собирался пойти к ней и сказать, что нельзя строить своё счастье на несчастье другого, отбирая хлеб у голодного. Но доводы рассудка всё же возобладали над чувствами. Вернее, победил страх, который Игорь испытывал перед ней и перед Георгием Максимовичем, которого такая выходка могла бы очень разозлить.

Им было по-прежнему хорошо вместе, особенно когда Георгий оставался на ночь, но это случалось всё реже. Чаще он приезжал днем, в середине недели или в субботу, по дороге в Озёрное. Он также совсем перестал бывать с Игорем на людях.

Дядя Витя больше не звонил и не появлялся. От тётки Игорь знал, что тот сильно пил в последнее время, привел в дом женщину, вскоре выгнал её, снова вернулся на службу и тут же вызвался лететь в район какого-то землетрясения. В агентстве начались сокращения, Дениса и ещё человек десять парней и девчонок вывели за штат без постоянной зарплаты, у Игоря же только прибавилось работы. Фотографы и заказчики часто звали его в Москву, где и в самом деле можно было сделать карьеру, «засветиться», попасть в поле зрения авторитетных международных агентов. В такие минуты он думал о странном устройстве жизни — Денис и другие ребята бегали по кастингам, платили за портфолио и за размещение анкет на профильных сайтах, но самые заманчивые предложения получал он, попавший в модельный бизнес случайно, занимавшийся этим без всякой охоты и совсем не стремившейся чего-то в этой области достичь.

Утром в день святого Валентина Игорь едва заставил себя выбраться из постели. За окном в серых утренних сумерках валила с неба жидкая каша из снега пополам с дождем. В освещенной кухне дома напротив женщина наливала в бутылочку молоко для ребенка. Электронные часы на стене показывали восемь двадцать.

Игорь сварил себе кофе, сделал бутерброд. Нашел в шкафу свежую футболку и носки. Вспомнил, что вечером не почистил и не поставил сушиться ботинки — пришлось надевать кроссовки, которые, конечно, тоже должны были сразу промокнуть в такую погоду.

Приехал он рано, в павильоне ещё только начали выставлять свет, но менеджер Наташа уже ждала его.

— Хорошо, что не опоздал! Тебя Федор Евгеньевич вызывает, иди срочно.

Игорь кинул куртку на вешалку и прошел через курилку к кабинетам администрации.

Лика, секретарша Дорошевского, кивнула на дверь; он постучал и вошел. Скользнув по нему взглядом, Федор Евгеньевич указал на стул и снова повернулся к монитору.

В агентстве ходил упорный слух, что много лет назад Дорошевский был любовником Измайлова. Игорь вспомнил об этом, украдкой вглядываясь в худое, утомленное лицо Фреда и думая о том, был ли тот когда-то молодым и красивым — или только молодым.

— Вы уже в курсе, Воеводин, что у нас есть возможность отправить вас в Венгрию? — проговорил, наконец, тот. — Престижная программа, диплом котируется на международном рынке. Обучение на русском и английском — вы ведь учили в школе английский? Заодно сможете подтянуть уровень, пригодится в дальнейшем. Вот, возьмите буклеты, там вся необходимая информация.

Игорь уже слышал про Будапешт от Дениса — тот очень хотел участвовать в этой программе, которая давала возможность после окончания поступить на бесплатное обучение в школу дизайна в одной из западных стран. Но выбрали не его, а Женьку Стельмака, уже работавшего за границей, и Вову Рябова, известного своей неразборчивостью в связях.