Леди в озере - Лаура Липман

У женщины в розовом халате был хриплый лягушачий голос, но не было даже легкого насморка. А если и был, то в этот теплый июньский день он, скорее всего, объяснялся аллергией, а не простудой.

Мэдди дождалась конца рабочего дня, чтобы отправиться на автобусе к «студии» мадам Клэр, представляющей собой квартиру на первом этаже перестроенного под многоквартирник старинного особняка в Резервуар-Хилл. К ее удивлению и стыду, ей сделали выговор за потраченные в морге два часа, хотя она сделала всю свою работу и имела отгул в четыре с половиной часа. Теперь она понимала, что одно дело, когда ей говорят, что она может работать над каким-то сюжетом, и совсем другое – действительно работать над ним. Мэдди была обязана отрабатывать по восемь часов в день, но благодаря своей расторопности и уму справлялась за шесть. Однако сэкономленные часы ей не принадлежали. Если не ее душа, как у шахтера в песне «Шестнадцать тонн»[82], то ее время уж точно принадлежало компании.

Когда она была домохозяйкой, сэкономленное время оставалось в ее распоряжении. Тогда она была самостоятельна, хотя и позволяла Милтону думать, будто какие-то решения он принимает сам. Ей было странно отчитываться перед чужими мужчинами, хотелось взбрыкнуть, сказать: Я уже сделала всю работу. Кому какое дело, если я удлинила обеденный перерыв, чтобы выяснить кое-что относительно дела Клео Шервуд? Но хватило ума не спорить.

И теперь она ехала на автобусе в ту часть города, через которую не так давно не отважилась бы проехать на машине. Если домой поедет на такси, разрешат ли записать плату за проезд на нем в счет служебных расходов? Вряд ли. К тому же здесь наверняка нет такси.

Хорошо, что дни теперь стали длиннее, и, скорее всего, будет еще светло, когда она выйдет от мадам Клэр, чья квартира находится в пределах пешей доступности от синагоги Милтона. Но скоро синагога Чизук Амуно переедет в пригород: объявили, что это произойдет в следующем году. Ведь именно там живут прихожане. Там живут евреи.

Еще менее года назад она старалась избегать центра Балтимора, выбираясь туда только время от времени, чтобы послушать классическую музыку или поужинать «У Тио Пепе» или в «Говяжьей спинке». Тогда она считала центр грязным и опасным. Это соответствовало действительности. Но, работая в «Стар», находящейся неподалеку от шумных припортовых баров, имея возможность добираться пешком до шикарных универмагов на Хауард-стрит, она чувствовала, что начинает влюбляться. Не столько в сам город, сколько в возможность начать все сначала, хотя прежде ей казалось, что в таком возрасте ее жизнь будет, по сути, кончена.

В детстве она, бывало, вела подсчеты: раз родилась в 1928 году, то в середине века ей будет двадцать два, а в начале двадцать первого века семьдесят два. Тогда ей казалось, что меняться она при этом не будет, взрослая жизнь представлялась ей статичной. Так оно и оказалось – к двадцати пяти годам жизнь полностью устоялась. Дом, который они купили в том году, их второй дом в Пайксвилле, вполне мог бы быть усыпальницей. Элегантной, хорошо обставленной, но все же усыпальницей. Единственным по-настоящему живым обитателем его был Сет, но скоро он уедет в университет. Она представляла себе его отъезд в виде сказки или серии «Сумеречной зоны»[83]. (Вообще-то ей не нравился этот сериал, но у Милтона он был любимым, так что они смотрели его все время.) Тогда их жизнь засохла бы совсем. И стало бы очевидно, насколько она пуста.

Интересно, почувствует ли что-то из этого мадам Клэр, пока Мэдди стоит на ее крыльце? О, Клэр – это же производное от «clairvoyant»[84]; она что, считает себя умнее других? Мэдди не верила в то, что сверхъестественные способности существуют, но что-то в устрашающем взгляде женщины говорило в том, что она может сделать что-то подобное, если пожелает.

– Вы записаны?

– Я думала, вы узнаете, что я приду, – ответила Мэдди и сразу же пожалела о своих словах. С какой стати она повторила шутку Диллера? Ведь это точно не расположит к ней мадам Клэр.

– Мой дар не всегда бывает активен, – сказала та. – Это дает мне необходимую возможность передохнуть. Ясновидение изнуряет. – Многозначительная пауза. – Используя свой дар, я ожидаю платы.

Мэдди подумала о немногих купюрах в кошельке и о слабой надежде вернуться домой на такси.

– Я здесь не как клиентка. Я из «Стар». Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов касательно того прозрения, которое вы осуществили, когда пропала Клео Шервуд.

– Отвечая на вопросы, мне приходится задействовать мой дар.

– Трех долларов будет достаточно?

– Покажите купюры. – Она взяла их у Мэдди и в прямом смысле слова понюхала их.

Должно быть, она сочла их годными, поскольку провела Мэдди в комнату, которая прежде служила в доме передней. Окна, выходящие на улицу, были завешены шторами из блестящей красной ткани, которая косила под атлас, но Мэдди сразу поняла, что это дешевая подделка. Тут были хрустальный шар и колода игральных карт, но мадам Клэр проигнорировала их и попросила гостью сесть напротив и положить руки на стол ладонями вверх. Затем она положила на ладони Мэдди свои, касаясь пальцами запястий. При желании она могла бы пощупать ее участившийся пульс. Но мадам Клэр этого не сделала. Вообще ничего не сделала.

– Значит, родители Клео Шервуд приходили к вам? – спросила Мэдди, прервав неловкое молчание.

– Мать, но не отец. Отец считает, что моя работа – происки дьявола. – Мадам Клэр нахмурилась. – Очень невежественный человек.

– И что вы увидели?

– Я подержала в руках предмет, который, по мнению матери, имел для Клео большое значение.

– Предмет? – Что-то новенькое.

– Горностаевый палантин. – Она произнесла это с любовью. – Очень красивая вещь…

– Откуда у Клео взялся меховой палантин?

Во взгляде ясновидящей отразилось презрение. Ну разумеется. Откуда у молодой незамужней женщины мог взяться меховой палантин?

– Я знаю, что вы сказали «Афро-американ». Это, как мне кажется, не соответствует… – Мэдди понимала, что ей надо осторожно выбирать слова. – Не соответствует тому месту, где было найдено ее тело. Возможно, там и был зеленый цвет, поскольку это парк или поскольку на Клео была зеленая блузка. Но не желтый. Может быть, это относилось к более раннему времени?

Мадам Клэр кивнула.

– Да, я видела что-то из более раннего времени. Думаю, она находилась в желтой комнате. Желтое – это последнее, что она видела.

– Вы хотите сказать, что она была убита в каком-то другом месте? – Мэдди вспомнила морг и предположения патологоанатома. Мертвое тело тяжело. Мужчина, даже сильный, не смог бы затащить его в фонтан.