Мой балет - Ильзе Лиепа

В России она побывала в 1992 году в возрасте девяноста двух лет, чтобы принять участие в церемонии премии «Душа танца». На сцене Мита приподняла юбку и сделала несколько па канкана. Она оставалась вечно молодой!

Помню, мой отец был очень дружен с Суламифью Мессерер, очень любил ее, и она отвечала ему взаимностью. А мы детьми одно лето жили на ее замечательной даче в Тарасовке. Там был огромный участок в два гектара, река, протекающая прямо по участку, сосны… Мы выходили из дома и собирали грибы и ягоды рядом на полянке. В конце лета Суламифь Михайловна говорила: «Марис, купи у меня дачу, ну – купи». Мы потом очень сожалели, что родители на это не согласились. Потом мы встретились как раз в 1992 году. Она вошла в мою грим-уборную в Большом театре, и мне показалось, что всех этих лет просто не было. Она была абсолютно такая же: такая же дама без возраста.

Ее след в истории балета очень значим. В Малом театре и во МХАТе таких, как она, называли «Великие старухи». Так она и жила. Всегда была безудержной и неуемной, до последних лет плавала в бассейне. Объездив весь мир и имея награды разных стран, себя она считала верноподданной великой балетной Империи.

А Михаил Мессерер в последние годы работает в Петербурге в Михайловском театре. И его трудами на сцену вернулись удивительные спектакли – редакция «Лебединого озера» Асафа Михайловича Мессерера, «Лауренсия» Вахтанга Чабукиани, балет Горского «Дон Кихот» в редакции Михаила Мессерера. В театре он отвечает за раздел классики, а тем, кто занимается на его уроках, можно только позавидовать.

Одна из удивительнейших балерин нашего времени – Галина Сергеевна Уланова. Можно много рассказывать о ролях этой всемирно известной балерины – о ее «Жизели», «Лебеде», о Марии в «Бахчисарайском фонтане», о Тао Хоа в «Красном маке»… Но вершиной ее творчества стала Джульетта в балете Леонида Лавровского «Ромео и Джульетта».

Премьера балета состоялась на сцене Кировского, ныне Мариинского, театра в Ленинграде в 1940 году. А с партитурой этого спектакля постановщик Леонид Лавровский познакомился в 1938 году, когда Сергей Сергеевич Прокофьев пригласил его послушать готовую музыку к балету. Сейчас много пишут о том, что музыка Прокофьева была не принята и Лавровским, и Галиной Сергеевной Улановой, но это, наверное, слишком однозначно. Безусловно, музыка была очень непроста для восприятия поначалу, именно в это время родилась фраза – «Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете». Сам Леонид Лавровский вспоминал, что сначала, когда Уланову спрашивали, как ей нравится музыка, она отвечала: «Лавровский заставляет меня эту музыку любить».

Постановка «Ромео и Джульетты» была уникальной для всего мирового балета. Пьесы Шекспира, его творчество, его темы, его герои – всегда волновали деятелей театра. Множество опер к началу XX века было создано разными композиторами. Только однажды балетный театр обратился к истории Ромео и Джульетты, и сделал это итальянский хореограф Вигано. Казалось, что Лавровский ждал случая обратиться к творчеству Шекспира. И случай настал, когда родилась музыка Сергея Прокофьева.

Хореограф и исполнители спорили, что-то меняли, оставались порой недовольны друг другом. На одной из репетиций в зале сидели Лавровский и Прокофьев, а Уланова и ее партнер Константин Сергеев то и дело вынуждены были останавливать дуэт второго акта, который они пытались соединить с музыкой. Тогда Лавровский сказал Прокофьеву:

– Они совершенно ничего не понимают, партитура не дает им возможность услышать музыку.

На что Прокофьев ответил:

– Не знаю, я слышу музыку, вы слышите музыку, почему они не слышат музыку?

– Потому что у них еще задача действовать и жить на эту музыку. Пожалуйста, пройдите на сцену и сами послушайте, – парировал Лавровский.

Прокофьев поднялся на сцену. Оркестр исполнял дуэт «Прощание» второго акта, а композитор ходил по сцене и говорил:

– Прекрасно слышно музыку.

На что Лавровский попросил:

– Отойдите в глубину сцены.

Он отошел в глубину сцены и сказал:

– Да, надо что-то изменить.

И Прокофьев изменил оркестровку.

Это было первое обращение советского балетного театра к драматургии Шекспира, и первой Джульеттой в этом уникальном спектакле стала Галина Сергеевна Уланова. Всегда чудо, когда актер и роль объединяются настолько, что становятся неразделимы. Как Ермолова неразделима с образом Жанны д’Арк, как Комиссаржевскую нельзя отделить от образа Нины Заречной, так нельзя отделить Уланову от ее Джульетты. Наверное, это был самый дорогой ее спектакль, потому что хореограф дал ей возможность в предложенной роли выразиться настолько, что зритель увидел подлинную, глубокую, бесконечно разную, удивительную актрису-женщину. Ее Джульетта была не похожа на тот образ, который можно было бы ожидать: она была неожиданной – русые волосы, бледное лицо. Скорее, она была похожа не на яркую итальянку, а на образ, сошедший с полотен Рафаэля или Боттичелли. Тем не менее, многие критики называли ее «совершенной Джульеттой».

Когда спектакль только создается заново, балерина не входит в готовый спектакль, который был станцован или сыгран до нее, а работает над новой ролью непосредственно с хореографом, и еще – чудо – с композитором, то трудно разделить, где заканчивается хореограф и начинается актер, столько личного вносит исполнитель. Происходит удивительное взаимопроникновение, это и есть самое интересное в театральном действе. Конечно, это была удача, что балетмейстер Лавровский дал артистам возможность войти в мир и в драматургию Шекспира. Сам он подошел к этой работе очень серьезно, трепетно и очень ответственно: изучал большое количество литературы времен Ренессанса, изучал нравы – для него было важно не отойти от Шекспира и найти возможность переложить на хореографический язык его поэтику. И вместе с исполнителями он нашел тот самый балетный язык, когда Шекспир стал зримым.

Так случилось, что образ Джульетты в этом спектакле стал главным, хотя там прекрасно проработаны и образ Ромео (Константин Сергеев), и образ Тибальда (первым исполнителем Тибальда был Роберт Гербек, а в Большом театре – блистательный Алексей Ермолаев), и образ Меркуцио (Андрей Лопухов и Сергей Корень). Для каждого персонажа Лавровский находил яркие, прекрасные возможности выражения характера. Тем не менее, Уланова и ее Джульетта стали основной, главной нитью этого спектакля. Какие только слова не произносились критиками в адрес ее Джульетты: красота, благородство, достоинство, скромность, самоуглубление, жертвенность – множество качеств, которыми наделила Джульетту Уланова. Она умела сказать многое – скупыми средствами. В памяти очевидцев навсегда останется знаменитый бег Джульетты, когда она стремится к патеру Лоренцо за спасением.

Какую тему выбрала для себя балерина и актриса Уланова? Прекрасным памятником этому спектаклю осталась экранизация балета. Он и сейчас выглядит очень современно, поистине – это замечательный мелодраматический балет: смотря его, будто бы слышишь строки пьесы Шекспира.