Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - Александр Костин

А. Джуга был убежден, что подобное поведение Берии вызвано тем, что Сталин все прекрасно знал о мусаватистском прошлом Берии, но ценил его организаторские способности и своей службе безопасности велел неустанно следить за поведением Берии. Джуга также ценил организаторский талант Берии, но сам факт службы в мусаватистской контрразведке вызывали у него подозрения, что британские спецслужбы не упустят возможность, используя компрометирующие материалы, держать под своим контролем столь важную фигуру сталинского окружения. На профессиональном жаргоне контрразведчиков подобная категория агентов именовалась «консервы». Задание было одно: в нужный момент организовать государственный переворот, не обязательно вооруженный, с целью прихода к власти сил, подконтрольных западным государствам и способных повернуть страну с социалистического пути развития.

Постоянно наталкиваясь на нежелание Сталина расстаться с Берией, которого он ценил за уникальные организационные способности, умение организовать работу ученых, прежде всего, по разработке атомной и водородной бомб, сталинская контрразведка делала все возможное для того, чтобы предотвратить негативные последствия враждебной деятельности Берии. Дело дошло до того, что А. Джуга пытался ликвидировать Берию самостоятельно, разработав операцию, имитирующую его самоубийство. Операция сорвалась. Узнав об этом, Сталин приказал вызвать к нему ее организатора. В. Жухрай вспоминал:

— Как ты посмел без моего разрешения, — гневно заговорил Сталин, — решиться на ликвидацию Берии, да еще таким бандитским способом? Неужели ты действительно не понимаешь, что членов Политбюро нельзя ликвидировать без суда, да еще на основании только подозрений? Ведь у тебя нет ни одного веского факта, который подтверждал бы измену Берии. Разве ты забыл, что именно под руководством Берии создана атомная бомба?

— Под вашим руководством, товарищ Сталин, — возразил Джуга.

— Не имеет значения, — продолжал Сталин, — все равно вклад Берии в создание атомной бомбы очень большой. Если Берия действительно виноват, его будет судить Военная коллегия Верховного суда.

И, не желая выслушивать оправданий и возражений Джу-ги, сделавшего было попытку что-то еще сказать, Сталин закончил:

— Одним словом, я отстраняю тебя от работы, не показывайся мне на глаза, но из Москвы не отлучайся[81].

Тем не менее, когда в середине 1951 года начало раскручиваться «Мингрельское дело», на очередном донесении сталинской контрразведки о возможной причастности Берии к заговору грузинских сепаратистов, Сталин оставил такую резолюцию: «Товарищ Джуга! Ищите большого мингрела». И Джуга активно «искал», но не найдя прямых улик причастности Берии к «Мингрельскому делу», он категорически требовал арестовать Берию, как затаившегося английского шпиона. На очередном донесении Джуги Сталин наложил резолюцию: «Арестовывать Берию, поскольку он успешно работает над созданием водородной бомбы, пока что преждевременно, продолжайте его разрабатывать, не спускайте с него глаз…»[82]

Таким образом, Сталин, активно используя несомненный организаторский талант Лаврентия Павловича, создал ему условия работы, аналогичные тем условиям, в которых трудилась многочисленная когорта ученых и конструкторов в так называемых «шарашках», где создавались шедевры боевой техники и вооружений, и откуда не могла просочиться секретная информация. Так что Сталин не мог допустить даже мысли, чтобы оставить «наследником дел своих» Берию, требовавшего постоянного контроля со стороны его секретной службы безопасности. Да и последовавшие после смерти Сталина события подтвердили опасения Сталина, что нельзя оставлять без постоянного контроля деятельность Берии. Он оказался одним из самых активных разрушителей управленческой структуры, созданной Сталиным для борьбы с коллегиальностью, воссоздавая Политбюро в прежнем варианте и выдвигая на пост главы правительства Г.М. Маленкова.

А его бурную деятельность в течение 112 дней многие исследователи расценивают как предтечу горбачевской перестройки. В частности, об этом писал и сын Л.П. Берии Серго Берия.

Мог ли стать преемником Сталина Георгий Максимилианович Маленков, фамилия которого значится на первом месте в «списке 213-ти»? После войны Маленков был снят с поста второго секретаря ЦК ВКП(б) и направлен в длительную командировку в Казахстан. Дело в том, что А. Джуга доложил Сталину, что при негласной проверке кабинета Берии в конце марта 1947 года служба сталинской контрразведки обнаружила в одном из сейфов рукописное заявление бывшего Наркома НКВД СССР Ежова, полученное Берией при допросе Ежова в Сухановской тюрьме. В этом заявлении Ежов утверждает, что Маленков враг, скрытый троцкист— агент Нью-Йоркского антисоветского центра. Это заявление Ежова от тов. Сталина утаили. По резолюции Сталина Маленков с этого момента находился в активной разработке секретной службы контрразведки.

Вопреки резким протестам генерала Джуги в 1948 году Маленков возвращен Сталиным из фактической ссылки в Казахстан и назначен вновь секретарем ЦК ВКП(б) и руководителем Оргбюро ЦК ВКП(б), отвечающего за кадровую политику, а вскоре получил право подписи за товарища Сталина.

Джута со свойственной ему резкостью говорил Сталину, что вновь назначая Маленкова в ЦК партии, он совершает большую ошибку. «Этот дворянчик, — говорил Джуга о Маленкове, — скрытый антисоветчик и я верю, как утверждал Ежов на допросе его в Сухановской тюрьме, что он агент иностранной разведки. Эта старая баба Маланья, — так Джуга презрительно называл Маленкова, — еще себя покажет»[83].

Все приватные разговоры между членами Политбюро прослушивались личной службой контрразведки Сталина. В частности, Джуга докладывал Сталину о следующих разговорах.

Между Л.П. Берией и Н.С. Хрущевым от 12 декабря 1949.

Берия: «Слушай — Маленков безвольный человек. Вообще козел, но может внезапно прыгнуть, если его не придержать. Поэтому я его и держу, хожу с ним»

Между Хрущевым и Маленковым от 18 октября 1952 года.

Хрущев: «Удивляюсь, неужели ты не видишь и не понимаешь, как Берия относится к тебе? Ты думаешь, что он тебя уважает? По-моему, он издевается над тобой»

Маленков (после долгого молчания): «Да, я вижу, но что я могу поделать»[84].

Сталин и сам был не высокого мнения об организаторских способностях Маленкова, называя его «писарем». «Резолюцию он напишет быстро, не всегда сам, но сорганизует людей. На какие-нибудь самостоятельные мысли и самостоятельную инициативу он неспособен». И после этого стоит ли говорить о том, что именно по инициативе Сталина Маленков вознесся на вершину руководящего Олимпа после его смерти? Что именно такой «расклад» руководящих должностей обсуждался на совещаниях «четверки» на сталинской даче в конце 1952 — начале 1953 года? Нет, там обсуждались совсем другие вопросы.