Мой неправильный ты - Светлана Храмова

* * *

Телефоны, телефоны, трубка к трубке тянется. «Ну, бывай, дружище, я понял. Скоро подъедем». Алексей нажал кнопку мобильного, смотрит на Риту интригующе. Она постоянно «проверяется», как разведчик на объекте, – есть во взгляде любовь или нет? Интрига, озабоченность, ирония, что угодно допускается, но (вторым планом, красной нитью, лейтмотивом, сквозной линией, да как угодно назовите, не ошибетесь) любовь определяется или нет? Определяется или нет?

Ну, что за вечный ежеминутный страх потери. Выживут только любовники, иронический Джармуш, на самом деле любовникам лучше умереть после первой ночи. Ну, невозможно ведь жить, так трепетно опасаясь напороться на внезапное равнодушие, поймать скучающий взгляд – и маленькая смерть любви. Когда такие маленькие смерти накапливаются, любовь улетучивается. Сама собой. Исчезает, как и не было.

Всплыло где-то прочтенное, Рита даже повеселела. Это называется «сбить ряд», чтоб в джунглях безысходности не пропасть: «Человек думает, что любовь, которая ему дана, дана на века. И каждый раз, когда он влюбляется, он так думает, но там, наверху, решают совсем иначе». Чушь какая. «Эй вы там, наверху!» – когда-то пела женщина, у которой получалось петь, и ничего больше. Но ей хотелось любить, она любила, теряя голос. В конце концов голос ушел вместе с любовью. Как и у Марии Каллас, променявшей славу на большую любовь. Иллюзия, любимый мало того что никогда не любил ее, так еще и женился на другой, та никогда не пела. Зато умела накладывать макияж и стильно одеваться.

Рита преображается по-солдатски быстро. Десять минут – и из спальни вышла вполне уверенная в себе дама, одета и причесана тщательно, к поездке готова. Алексей удивился, сравнивать он только с Ириной мог, той не менее часа нужно было, чтобы в порядок себя привести, отдельная тема. Но любил, не раздражался, ждал… и дождался, наконец. Забудь. Необъяснимая Рита – единственное, пожалуй, что он уяснил твердо – абсолютная противоположность Ирине. Во всем, для сравнений ни мельчайшего повода.

Стоит, упершись в притолоку, небрежный свитер очень ему идет, косая сажень в плечах, Розанова и Сафо цитирует, к месту. И шарф мятый, видавший виды, но «Армани». Ну да, дизайнер, начни с себя, стань совершенством, «сам стань мостом, или пусть мост станет тобой, отождествись или отождестви». Она тоже по поводу и без что-то да цитирует, то вслух, то про себя.

У них много общего. Даже слишком много, Риту это страшит иногда. «Как мы вероломны, то есть как сами себе верны». Ну вот, снова Марина Ивановна.

– Я тебе не все пока рассказал. – Алексей ведет машину с той же небрежностью, с какой носит свитер. Но непредвиденных ситуаций на дороге не возникает. – Сейчас мы поговорим с моим другом, я вводную тебе уже дал, хороший парень, прекрасный врач. Но непростой. То есть у него своя лаборатория, не совсем легальная, ты о химии как о науке сама заговорила. – Алексей предпочитает левой рукой направлять руль, правая уже привычно касается Ритиного колена, оно каждый раз вздрагивает. Но Рита гасит порыв, останавливает себя: это не интрижка, это любовь, большая любовь, да. Секс в машине неуместен. Пока, во всяком случае, точно. – Он очень много интересного может нам с тобой рассказать, дорогая Рита. Не пугайся, слезоточивые настроения я с твоей помощью преодолел. Ты очень хороший психолог, подтверждаю.

– Мотиватор. «Life-coach», иначе говоря.

– А есть разница?

– Огромная. Мы имеем право использовать любые практики, сочетать методики по своему усмотрению. Методики могут противоречить друг другу, но конструктивные моменты есть в каждой. Мы уважаем Фрейда и Юнга, но они нам, грубо говоря, не указ. Творческая составляющая, свобода выбора, которая мне открывается, ценна, и ты не можешь себе представить насколько! Я в постоянном поиске.

– Вообще-то говоря, я позволил себе легкую иронию. Но с тобой такие вещи не проходят. Все всерьез. Кстати, определение для женщин в поиске знаешь? В феминизме вашем кто только не наследил. Были и шутники, книги писали о наследницах амазонок, общее название вида на сегодня – «женщина-поисковик», женская особь в постоянном поиске то есть.

– Леш, обидеть можно того, кто врет или выдает желаемое за действительное. Те постоянно воюют – на пределе сил, в отчаянии, со слезами на глазах и в голосе сражаются за правду, никогда не понимала, что под этим подразумевается. У меня все просто, я не придумываю. Над этим думаю, о том пишу, с этими людьми работаю. И уже много часов «я люблю тебя». Меня обидеть трудно.

– Хорошо. Меньше всего хочу, чтобы ты обиделась. Не надо. Ни сейчас, ни потом, прошу тебя. Даже если то, что я скажу, тебя насторожит. Или испугает.

– Ого!

– Эва умерла от передоза, Рита. По стечению обстоятельств я вошел в квартиру почти одновременно с милицией. В ванной ее нашли, холодная вода к тому моменту, и тело моей девочки – тоже. Да, я всем заплатил. И квартиру ее очистил – и от шприцов, и от наркоты, – и записи ее унес и телефон.

– Все покупается? – глухо спросила Рита.

– У всего есть своя цена. То, что я говорю, знают теперь два человека. Третий – Володя, к которому мы едем. Он в своей лаборатории, ждет. Рабочее место и хобби в одном пространстве, увидишь. Волшебник! Калиостро я его иногда называю. И причина смерти Эвы – сердечный приступ. А сколько стоит отсутствие пересудов и сплетен? Я ошибся, она запуталась, мерзавец Артур, которого она считала Игорем Степановичем, этим воспользовался…

– Артур это кто?

– Это тот, кто ее убил. Ну, если оставить в покое мое равнодушие, черствость, неумение распознавать сигналы бедствия – вот дельфины, например, прекрасно с этим справляются – и твой, мягко говоря, непрофессионализм…

И слушать мне об этом теперь долго-долго придется. Всегда. Фрида, которая постоянно видела платок на ночном столике, говорят, очень страдала. Ад. Но вслух про ад не прозвучало, Рита думала про себя.

– Я по ее записям понял, кто это. Дальше у меня времени колебаться не оставалось. Артур получил свою дозу того самого продукта, от которого погибла Рита. Я домой пришел в тот день, когда ее не стало. И вдруг мне открылось, что именно произошло. И почему. Моя девочка, с тремя языками, блестящим будущим, предстоящей поездкой в Швейцарию на стажировку в элитной школе, танцевала в клубе «Ночной восторг» в свободное от учебы время. Вертелась вокруг шеста и пользовалась успехом…

– И что ты сделал потом? Когда все понял? – Голос Риты звучал еле слышно, почти шепот, у нее связки перестали смыкаться от волнения.

– Я пришел, без приглашения пришел, пробрался, минуя охрану и камеры, на роскошную виллу к мерзавцу. Давний конкурент в облике потомственного аристократа, хитрая лиса и пакостник, извращенец. Делить нам было нечего, обо всем договорились, казалось бы, и вот… Но тогда я об этом не думал. Знал одно – земля для нас двоих слишком мала, не я первый начал. Нашел отморозка в его собственном кабинете и вколол ему тот самый состав, которым убили Эву. Он хрипел, извивался, но я с ним не поговорил на прощание. Противно.