Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски - Игорь Юрьевич Маранин

Я наконец иссякаю в своих фантазиях и рассуждениях о литературности наших городов, понимая, что нужно дать слово и слушателям импровизированного выступления. Пока самые смелые придумывают, чем меня опровергнуть, другие рассказывают о городе интересности, которые я еще не успел узнать из справочников и туристических карт. Сам я помню только слова Екатерины II, которая говорила, что Нижний «строением мерзок», повелев перепланировать его центр. Местные же патриоты цитируют отзывы европейских путешественников и русских литераторов, высказавшихся о здешних красотах. Французский публицист и автор памфлета «Россия в 1839 году» маркиз Адольф Де Кюстин посвятил одну из глав своей книги Нижнему Новгороду, сообщив, что «расположение Нижнего — самое красивое изо всего виденного мною в России. Это место, с которого надо писать картину». Особенно маркиза поразила знаменитая Стрелка: «Тут не маленький обрывистый берег, не низкие отмели, идущие вдоль края большой реки, не именуемые холмами волнообразные возвышения почвы, а здесь гора настоящая гора, выступающая высоким мысом при слиянии Волги и Оки — двух равно величественных рек». Василий Иванович Немирович-Данченко был и вовсе поражен «широкой панорамою, такими необычайно красивыми видами». Соратник Станиславского признается: «По крайней мере, я просто замер, остановясь на краю откоса… Передо мной на громадное расстояние неожиданно развернулась даль противоположного берега Волги… Воды ее только что вошли в берега; и вся эта зеленая мягкая понизь сверкала черточками, щитами и излучинами еще оставшихся в ней разливов. Под блеском заката края этих щитов золотились, и там, где самой понизи видно уже не было, она сливалась в одну непроглядную синеву… В первое время не знаешь, куда смотреть, на чем остановиться. Жаль оторваться от этих синеющих далей, хочется разглядеть и прямо внизу под собой маленькие пароходы, мокшаны и беляны, причалившие к берегу… Пахнет рекою и весенней зеленью. Свежо как! Эту ширь не только видишь — ее чувствуешь. Закрой глаза — по запаху воды и луговых цветов, по спокойному шелесту ветра и бог знает по чему еще узнаешь этот простор. Мне кажется, здесь его и слепой угадает!»

На Стрелке я еще не был, и меня туда увозит кто-то из моих собеседников: с нами собралась кататься целая делегация, где каждый утверждает, что нельзя побывать в Нижнем и не увидеть этой красоты на слиянии двух рек.

По пути мне наперебой продолжают выкладывать факты и легенды о Нижнем. На гербе города, например, изображен олень, хотя раньше считалось, что это лось, а бурлаки его называли «веселой козой». Так теперь называется фестиваль театральных капустников — «Веселая коза».

Тут, конечно же, есть непременный для областных центров миф о том, как город чуть не стал столицей — кажется, таковым статусом его мечтали наградить декабристы, но после уехали поднимать статусы острогов у нас в Сибири.

В честь Козьмы Минина названа одна из главных улиц — именно Минин призвал нижегородцев отдать свое имущество ради победы над захватчиками, первым сорвав крест с груди.

Повесть «На дне» Горький написал, увидев ночлежку Бугрова рядом с церковью на Рождественской. Один из ночлежников назвался Бароном, и этот персонаж вошел в книгу под своим именем.

Заехавшего в Нижний по дороге из Болдино Пушкина тут приняли за ревизора. Эту байку «наше всё» подарил Гоголю для «Ревизора». Пушкин пробыл в городе долго, собирая информацию о восстании Пугачева, здесь же поэт встретил некую старуху, ставшую прототипом героини «Пиковой дамы».

Кстати, про переименование Нижнего в Горький сам Алексей Масимович высказался иронически: «Если бы я сохранил свой первый псевдоним Иегудиил Хламида, интересно, как бы звучало название?»

Нижегородский кремль построен по зарисовкам Леонардо да Винчи — в проекте великого зодчего это, между прочим, были казематы. Коромыслова башня Кремля названа в честь девушки. Вот только существуют два варианта легенды: то ли несчастную замуровали во время строительства, когда шла за водой, то ли героиня храбро отбивалась коромыслом от татар. Второй вариант, пожалуй, пофактурнее.

Увидев поздно ночью Чкаловскую лестницу из 560 ступенек, я решил одолеть ее завтра, не рискнув сбивать ноги сейчас, и зря — на следующий день было столько дел, что самая, как утверждают нижегородцы, длинная лестница в России осталась не освоенной.

Декабрист Анненков с супругой Полиной Гебль, жившие тут во время ссылки, стали прототипами героев романа Александра Дюма «Учитель фехтования». Игорь Косталевский из «Звезды пленительного счастья» и есть тот самый Анненков. Скульптура влюбленной пары на Покровке, которую я успел рассмотреть при свете дня, посвящена Анненкову и Гебль: Полина уехала за женихом в Сибирь и прошла с ним всю ссылку.

Завораживают топонимы города. На углу улицы Студеной и Холодного переулка раньше били родники-студенцы, туда сваливали снег с городских улиц. Это место считалось самым холодным в городе, даже в апреле здесь гуляют сквозняки. Звездинка получила свое название благодаря форме звезды и фамилии владельцев — дворян Звездиных. Еще тут есть «Почайна» — Почаинский овраг, место сбора неформалов. Назван он в честь речки Почайна, о которой предание гласит, что перед кончиной мира Почайна выйдет из берегов и затопит город.

После импровизированной и затянувшейся, но совсем не скучной экскурсии меня привезли вновь на Большую Покровку, продефилировав по которой, я вызвал такси до отеля. Вслед мне с фасада дома номер два смотрели бюсты Пушкина, Толстого и Достоевского. Кажется, они вовсе не осуждали — скорее, завидовали.

3

Наутро я наконец познакомился с командой Тотального диктанта и увидел всех в работе, о которой только читал в заметках Маранина, ставшего первым из коллег-писателей, кто проехал свой участок автопробега. К подробному описанию Игоря нечего добавить, все так и было: координатор Юля решала все вопросы; прибывший аж из самого Владивостока Слава увлек импровизированной проверкой грамотности даже замерзших на стоянке журналистов; Женя порхала вокруг с фотоаппаратом, фиксируя каждый значимый момент нашего пребывания, а водители, оказавшиеся веселыми ребятами, подбадривали встретивших нас нижегородцев байками и предложением расписать маркерами — только без ошибок! — белый борт специально прибывшей для этого прямиком с автозавода газели.

На завод мы попали позже, отогревшись и понаблюдав за работой настоящего конвейера, где каждый знал свое место — за все время, пока изучали работу заводчан, лента ни разу не останавливалась, потому в тот день все прошло без сучка и задоринки.

После рабочего дня сотрудники завода ГАЗ — тут, кажется, было больше офисных тружеников, чем тех, кто крутит гайки, но и молодых слесарей я тоже видел — пришли на импровизированный диктант по тексту Павла Басинского, немного адаптированному филологом