Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

В Поднебесной с тех пор резче, чем прежде, обозначилось деление на «добрый народ» – лянминь, и народ второсортный – цзяньминь. Иногда цзяньминь переводят как «подлый», но это понятие в таком случае следует соотносить с древнерусскими реалиями, которые его породили: подлый значило не более, чем «подчиненный», под кем-то «лежащий». Добрым же народом лянминь были те, кто имели собственную землю (в городах – собственное «дело»), будь то даже едва сводящие концы с концами крестьяне.

Вступать в конфронтацию с «сильными домами» было неразумно еще и потому, что они, почуяв свою возросшую силу и значимость, явно пребывали в боевом задоре, что доказывали систематическими удалыми усобицами – куда более масштабными, чем редкие межклановые столкновения прежних времен.

Но укреплять центральную властную вертикаль было необходимо. Была, по мере возможностей и с учетом обстоятельств, усовершенствована система подбора чиновных кадров и квалификации их. Все государственные служащие, в соответствии с их «заслугами, добродетелями, талантами и поведением», были разделены на 9 рангов.

В областях были учреждены особые должности «беспристрастных и прямых» – чиновников, осуществляющих подбор кандидатов на местную службу – прежде внештатную. Отобранным присваивалась одна из двух «деревенских» (внеранговых) категорий – опять же, в зависимости от их достоинств. Высшую «деревенскую» категорию, вторую, сразу же постарались забронировать за своими выдвиженцами «сильные дома» – но при сложившихся реалиях это было не так уж и плохо. Пусть лучше эти господа почувствуют себя лишний раз пребывающими в государственном фарватере, а не самовластными баронами на европейский манер.

На внешней арене большую опасность для Вэй представлял образовавшийся в Маньчжурии союз племен янь – они явно сговаривались с южным царством У нанести удар с двух сторон. В 237 г. вэйское войско напало на кочевников и разгромило их.

А в 263 г. термин «Троецарствие» перестал отражать реалии: западное царство Шу было побеждено и присоединено к Вэй. Оно было, во-первых, слабовато, во-вторых, ему нещадно досаждали тибетцы.

Через два года династии (но отнюдь не царству) Вэй пришел конец. Перед этим долгое время продолжалось напряженное – с интригами и убийствами – противостояние придворных кланов. Семейству Сыма удалось захватить руководящие посты в армии, и в 265 г. его глава Сыма Янь сел на трон. Вернее, его подобру-поздорову уступил ему последний из преемников славных Цао Цао и Цао Пиня. Сыма Янь провозгласил основание династии Цзинь.

Южное царство У потенциально было гораздо богаче, чем павшее Шу, но в нем не утряслись еще демографические процессы. Нахлынувшие из Чжунго переселенцы не нашли еще общего языка со своими местными сородичами-китайцами, тем более с аборигенными тайскими племенами – которые или ассимилировались, или оттеснялись. Условия хозяйствования здесь были не те, что на севере, поэтому многим приходилось осваивать выращивание риса – вместо привычной пшеницы.

В 273 г. Вэй приступило к подготовке нападения на южного соседа – на это ушло семь лет. В верховьях Янцзы, подальше от глаз потенциального противника строились гигантских размеров суда – настоящие десантные корабли. Многопалубные, длиной до 200 метров. На каждое мог погрузиться целый полк с лошадьми. Правительство У, которое не могло не догадываться о смысле происходящего, тоже не сидело сложа руки. В русле широкой быстрой Янцзы были устроены надолбы, протоки перегорожены металлическими цепями. Но вэйцы были готовы и к такой встрече: дно должно были расчистить специальные баржи, а цепи предполагалось расплавить множеством длинных факелов, пропитанных кунжутным маслом. Вэй возобладало: в 280 г. царство У покорилось без боя, и во всей Поднебесной стала править династия Цзинь.

Сыма Янь пошел путем, ранее уже опробованным в ситуациях, когда по всей Поднебесной сталкивались подкрепленные вооруженной силой частные интересы. Он стал раздавать уделы своим ближайшим родственникам и приближенным, думая, что гарантирует себе этим их поддержку. Удельные властители могли свободно распоряжаться собираемыми с населения налогами и другими экономическими ресурсами, а также имеющимся у них войском. Они же определяли подбор местных чиновников и были высшей инстанцией при решении судебных споров.

«Сильные дома» владели участками уже просто огромными – на них они сажали своих стражников и «гостей». Особенно далеко процесс зашел на Юге: здесь успели осмотреться и освоиться ранее перебравшиеся с Севера предводители кланов, сюда же прибывали со всеми своими отрядами новые, вытесненные из родных мест в результате усобиц. На юге еще были свободные плодородные земли, и «сильные дома», захватив их, стремились привлечь как можно больше «гостей» – арендаторов, которые попадали в условия фактически личной зависимости. Земельные угодья, все сидящие на них люди, многочисленные воинские отряды переходили по наследству – были случаи, когда «полководцами» становились восьми-девятилетние мальчики.

Поступления в казну в таких условиях неизбежно сокращались. Поэтому в том же победном для себя 280 г. Сыма Янь издал «уложение о землепользовании», вводящее так называемую «надельную систему». Согласно уложению, любая пожелавшая того семья могла получить участок, состоящий из двух категорий пахотных земель: одна закреплялась за держателем наследственно, другая считалась находящейся в условном пользовании и могла попасть под ежегодный передел. Земли выделялись семье по количеству работников, а ими считались и мужчины, и женщины. Крестьяне от 15 до 60 лет относились к полноценным, а возрастные категории от 13 до 15 и от 61 до 65 могли претендовать на половинные наделы. Кроме того, с каждого двора, возглавляемого взрослым мужчиной, причиталось три штуки шелковой ткани и три весовые меры хлопчатой. Каждый привлекался на государственные работы продолжительностью до 30 дней в году.

Понятно, что проводить такой указ в жизнь было нелегко. Нельзя было не учитывать интересы «сильных домов» – хотя и было декларировано, что все обрабатываемые земли находятся в ведении государства. Тем не менее, в центральных районах, где достаточно сильна была императорская власть, достигнуть взаимоприемлемого сочетания интересов, похоже, удалось. В какой-то степени на пользу шло даже то, что в окраинных районах не удавалось полностью собирать налоги: это дополнительно стимулировало движение туда переселенцев, а значит вновь возделывались заброшенные земли.

Надельная система позволяла государству по-новому строить отношения с чиновниками. Они могли получать теперь в качестве вознаграждения за службу «должностные наделы», обрабатываемые находящимися в личной зависимости от них крестьянами, налоги с которых в казну не шли. Высшие чиновники могли пользоваться поступлениями с 50 дворов.

Согласно императорскому распоряжению, подданные должны были сдать имеющееся у них оружие: правительство рассчитывало отправить его в переплавку и использовать для чеканки монеты – развитого денежного обращения в стране тогда не существовало. Но собрать удалось очень немного: военачальники всех уровней предпочитали продавать оружие хунну. Даже простые воины выменивали за него у кочевников право иметь землю в их владениях. Те и сами охотно принимали к себе китайских крестьян – чтобы гарантированно обеспечить себя продовольствием.