Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская

Народ вокруг был разношерстный, одетый пестро, как из театральной костюмерной, гомонливый. Женщины в открытых платьях с блестками, сильно накрашенные, увешанные сверкающей бижутерией. Длинноволосые мужчины в рубашках с рюшами, атласных пиджаках, с цепочками и браслетами. Глаза мои скользнули по соседнему столику и наткнулись на взгляд женщины, в упор меня рассматривавшей. Это была крупная яркая блондинка в открытом белом вечернем платье с длинной сигаретой в руке. Она улыбнулась мне и выпустила в мою сторону сизую струю дыма.

– Вы ему понравились! – сказала Ведьма, гадко ухмыляясь.

– Кому? – не понял я, переводя взгляд на нее.

– Этому… этой блондинке!

– Этому?

Я присмотрелся. Широкие плечи, бицепсы, слишком мощные для женщины, мускулистая шея, грубоватое, густо раскрашенное лицо, довольно красивое. Брови домиком. Неужели мужчина? Блондинка, заметив мой интерес, сложила губы, как для поцелуя, подмигнула и выразительно дернула подбородком в сторону выхода. Я отвернулся.

– Мне здесь нравится! – прокричала Ведьма. Глаза ее блестели, она поминутно облизывала губы. Было жарко. Публика состояла в основном из завсегдатаев. Казалось, все здесь знают друг друга. Мужчины и женщины (я судил только по одежде), преувеличенно радостно визжа, бросались навстречу вновь прибывшим, обнимались, звонко чмокали в обе щеки, после чего те начинали шумно рассаживаться. Я с подозрением исподтишка рассматривал женщин, стараясь не смотреть в сторону блондинки. Другие женщины вокруг меня были, кажется, настоящими. Или нет? Я уже ни в чем не был уверен. Я не пуританин, уверяю вас! Я человек самых широких взглядов и ничего не имею против представителей сексуальных меньшинств, но… Не успев додумать мысль, я неосторожно встретился взглядом с блондинкой, и она снова подмигнула мне. Я почувствовал, как запылали щеки. Вот привязалась! Хорошо, хоть знакомых нет.

– Нонна сказала, у них ребра классные, – сказала Ведьма, возвращая меня в реальность.

– Что? – не понял я. – У кого ребра?

– У вас, Вячеслав Михайлович, одни женщины на уме, – съязвила она. – Свиные! Свиные ребра. Нонна говорит, нужно заказывать ребра. Вы свиное мясо употребляете?

Последнюю ее фразу я пропустил мимо ушей, раскрыл пестро раскрашенную книжку меню и стал искать ребра. Вдруг почувствовал легкий толчок, и в спину мне уперлось что-то мягкое. Я оглянулся. Пышная брюнетка, чем-то неуловимо похожая на Лию, протискивалась мимо меня к соседнему столику с блондинкой. «Извините, ради бога!» – манерно пропела она, нагнулась и пощекотала жестким локоном мое ухо. Я почувствовал, как глубоко в ушной раковине срезонировал ее высокий ненатуральный голос, отчего там сразу засвербело. Она оперлась ладонью о мое плечо. Я подался вперед, бормоча: «Ничего, пожалуйста». Ухо мое прижалось к ее руке, и она тут же ущипнула меня за щеку, царапнув длинными ногтями. «Да что же это такое! – подумал я в отчаянии. – Проходу нет от этих баб!» – и отдернул голову, как лошадь, укушенная слепнем. Брюнетка, проелозив животом по моим лопаткам, наконец добралась до подружки, и та, радостно завизжав, поднялась ей навстречу. Наблюдая взрыв восторга, объятия и поцелуи, я усомнился в том, что блондинка – мужчина. Хотя, с другой стороны… Они стояли, обнявшись, визжа от радости, рослые, большие, с широкими плечами и шеями борцов. «Черт их знает!» – решил я, так и не придя ни к какому выводу.

Нам принесли блюдо, которое в меню называлось «смешанный гриль» и состояло из безголового скелета небольшого животного, из позвоночника которого торчали полукруглые ребра, котлеты-гамбургера, жареной картошки, нескольких кружков помидоров и горки салатных листьев. Кетчуп подавался отдельно в маленькой толстой бутылочке. Вся снедь красиво лежала на больших овальных блюдах. Официант ловко расставил блюда и кетчуп на столе и присовокупил две длинные литровые кружки со светлым пивом.

– Я заказала пиво, – сказала Ведьма. – После мяса и жареной картошки всегда хочется пить. Вы любите жареную картошку с мясом, Вячеслав Михайлович?

Я оторопело смотрел на нее. Она, мило улыбаясь, смотрела на меня. Не дождавшись ответа, добавила:

– Грубая, конечно, еда. Настоящая ковбойская. Не для вас, я понимаю, но другой здесь нет. Ни устриц, ни эскарго, ни спаржи, к сожалению, здесь не подают.

Она была неприятна мне своей синусоидной ухмылкой, своими издевками, своими вечными остротами. Удивительно, как много яду было в женщине, сидящей напротив. Она как будто мстила мне за что-то. Утешив себя тем, что она мне тоже не нравится, я взялся за вилку.

На сцене, оказывается, уже шло представление. Сдобная девица, разумеется, в ковбойском наряде – расшитой блесками курточке и таких же шортах и сапожках, скакала по сцене, крутя над головой лассо. Пляска ее сочетала элементы танца и художественной гимнастики. Резво передвигаясь по сцене, девушка сбрасывала с себя одежки. Первой полетела в угол сцены расшитая курточка, затем – шляпа, за ней – белая манишка с техасским галстуком-шнурком, после чего пришел черед штанишек. Извиваясь, она взялась за молнию, медленно потянула замочек вниз, потом вернула на место, потом повторила все сначала, вращая бедрами. В итоге она осталась в символическом бикини – узкой блестящей полосочке, сооруженной из американского звездно-полосатого флага, на бедрах и двух таких же кружка́х, прикрывающих соски округлых молочных желез. У нее было прекрасное тело, достигшее той грани пышности, за которой начинается избыточный вес. Она вся состояла из приятных глазу выпуклостей, а когда повернулась к зрителям задом и нагнулась, публика радостно взвыла. Я почувствовал, что настроение мое слегка приподнялось, и тут же поймал на себе уничтожающий взгляд Ведьмы, о которой забыл начисто.

Прекрасной ковбойше долго аплодировали, топали ногами и даже свистели. Зрители прочно вошли в роль обитателей Дикого Запада. На сцену тем временем дружно промаршировали три мускулистые разномастные девицы, тут же намертво вцепившиеся в тонкие колонны-шесты по внешнему периметру сцены. Одеты они были весьма скудно и, видимо, собирались поснимать с себя все. Они стали дружно приседать возле шестов, вращая бедрами, запрокидывая головы и облизываясь.

Я вернулся к ребрам в тарелке, задавая себе вопрос, как же их есть. Нож и вилка явно не годились. Ведьма крепко ухватилась за крайние кости с обеих сторон и рванула. Правое ребро с хрустом выломалось из позвоночника, и она триумфально вонзила в него зубы. Вампирша! Недолго думая, я проделал то же самое. Но рывок был, видимо, слишком силен, или ребра держались не очень крепко. Правое вылетело из своего гнезда, рука моя по инерции описала широкий полукруг, смахивая попавшуюся ей на пути кружку с пивом. Кружка, словно выпущенная из катапульты, оторвалась от стола и тяжело взлетела в воздух. Секундой позже она приземлилась на столе симпатизировавшей мне блондинки, где с грохотом взорвалась. Девушки дружно завизжали, вскакивая из-за стола. С их повисших локонов стекала пивная пена. В зале на миг наступила гробовая тишина, и я заметил, как рванулись от входной двери в глубину зала двое здоровенных амбалов, выхватывая из внутренних карманов пиджаков газовые пистолеты. И тотчас же раздался взрыв дружного хохота. Брюнетка, опомнившись, повернулась ко мне. Выражение ее лица мне не понравилось, грим на лице слегка потек, и стало видно, что это мужчина. Он был в бешенстве. Блондинка схватила его за руку и заставила сесть. К их столику подскочил официант и стал резво промокать желтую пивную лужу, убирать осколки разбитой кружки и тарелки девушек, полные пива.