Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

Так что, прорвёмся, ведь самое трудное время уже позади. А в общаге я смогу даже ночевать иногда… И ходить на дискотеки иногда тоже смогу. Может быть, встречу ещё свою судьбу, кто знает. Какого-нибудь простого хорошего парня. Пусть он будет некрасивым и вообще ботаном. Так даже лучше. Зачем они, красивые…

«Одни страдания от той любви», как любят петь мама с тёть Пашей, когда собираются у нас дома. А дядя Миша им так всегда смешно подпевает… «Зачем вы, девочки, красивых любите… Одни страдания от той любви…». Одни страдания… Не хочу больше страдать. Хочу получать от жизни удовольствие. Хочу хоть раз получить удовольствие от мужчины. Хочу узнать, каково это, когда не больно…

Надюшка говорит, что лучше этого ничего нет. Что это как будто улетаешь в космос и забываешь все свои земные проблемы. И ещё Надюшка говорит, что в этом деле не так уж и важно, любишь ты своего партнёра или нет, важно, насколько он сумеет расслабить тебя и доставить тебе удовольствие.

Вот Надюшка, например, спокойно использует парней для своего собственного удовольствия. И правильно делает. Главное, всегда пользоваться презервативами. Потому что родить ещё раз одной…

Это будет не просто не смешно. Это будет просто крах.

Нет, ни за что. Только от мужа. Если он будет. Простой незатейливый парень, с которым мне будет приятно в постели. Который сумеет расслабить меня, как Надюшка говорит.

Правда, на матерях-одиночках не женятся. Но у мамы есть знакомая в ЗАГСе. Она сможет мне сделать штамп о разводе. Мама уже намекала на такую возможность. И тогда я буду как все. Без этого клейма никому не нужной. Я буду как все. И в универе скажу всем, что я была замужем и развелась. На разведённых смотрят совсем по-другому. Как на полноценных. Такова наша реальность.

Как говорится, если ты не можешь изменить реальность, подстройся под неё и всё будет ок. У тебя, Марианна, всё, всё будет теперь ок. Потому что ты наконец-то свободна. От него…

Марианна

На работе я сразу приступаю к своим непосредственным обязанностям, не обращая никакого внимания на крутящуюся около меня Татьяну. Наша секретарша, как всегда с некоторых пор, щеголяет в своём ультракоротком мини.

Татьяна пытается вывести меня на эмоции, пересказывая успевшие родиться сплетни о моём вчерашнем приключении. В нашем городке всегда так. Не успеет кто-нибудь на одном конце города сказать «А», как с другого уже несётся догадливое «Б».

Я отмахиваюсь от Татьяны как от назойливой мухи, спокойно консультируюсь с Марь Григорьевной по срокам очередного договора, и Танюшка, иначе не скажешь, затыкается. Со сплетнями всегда так. Если не поливать их водичкой из собственных слов и оправданий, то они засыхают в пыль и рассеиваются сами собой.

Приходит Андрей, здоровается со всеми нами. Я киваю, не глядя и не отрываясь от документов. Чем быстрее сделаю, тем быстрее уйду домой. Чувствую на себе его взгляд. Он, кажется, стоит прямо у моего стола. Поднимаю нехотя глаза: «Вы что-то хотели, Андрей Эдуардович?» – роняю равнодушно. Действительно равнодушно. Я не играю и не притворяюсь. Мне действительно безразлично его присутствие.

И он это чувствует, видит. Безмерное удивление я читаю в голубых омутах его глаз. Но эта загадочная клубящаяся синева больше не имеет надо мной власти.

– Зайди ко мне, как освободишься, – не сразу отвечает он. Я киваю. Может, зайду, если не забуду. В конце концов, мой непосредственный начальник, вообще-то, Марь Григорьевна.

Танюшка упархивает вслед за своим шефом. В нашей комнате некоторое время слышится лишь негромкий стук клавиш и шелест бумаг.

– А о чём эта наша красотка тебя расколоть пыталась, Марианночка? – ну да, чтобы столько женщин в одной комнате и без разговоров… Так не бывает. Вопрос прибыл от Серафимы Николаевны, моей ближайшей соседки. Наши столы стоят почти вплотную друг к другу.

Я уже собираюсь было ответить, как Серафима Николаевна продолжает свою мысль: «Тебя же вчера с Андреем Эдуардовичем в кино видели. Так чего же Танька брешет про какой-то ночной разбой? Что тебя чуть ли не изнасиловали в гаражах. Вот ведь чего удумала, паршивка. Или тебя Андрей Эдуардович не проводил после кино-то, Марианн?»

– Серафима Николаевна… – делаю мхатовскую паузу я, как бы собираясь с мыслями. Все наши женщины очень смешно обращаются в слух. Хотя и успешно делают вид, что продолжают работать и до моих приключений никому нет дела. Правда, клавиши больше не стучат и шелеста бумаг тоже не наблюдается.

– Во-первых, в кино я была с Надюшкой Селезнёвой, – неторопливо продолжаю я, – а Ваш Андрей Эдуардович был там же со своей невестой. И мы случайно, видимо, выходили рядом из зала. Во-вторых, меня встречал мамин дядя Миша. Поэтому изнасиловать меня по дороге никак не могли. Но да. Наша дорога проходила мимо гаражей, и там как раз были какие-то разборки с алканавтами. Это правда.

– Батюшки-святы. Наш Андрей Эдуардыч, получается, скоро женится?

– Видимо, так.

– Ну ты и скрытная, Марианнка. Чё ж коллектив-то не известила? И эту. Которая у нас тут задницей вся из себя сверкает?

– Потому что я тут же и забыла об этой ерунде.

– Ты глянь на неё. Ерунде. Вон как Танька-то перед ним крутится. А для тебя ерунда.

– Да что вы пристали к девчонке? Не в её вкусе парень, вот и ерунда для неё. Работайте лучше, девочки. А то не бухгалтерия, а курятник какой-то, – наводит порядок в своём царстве Марь Григорьевна, – хотя Танька, конечно, сплетница ещё та. Это надо же, напридумывала…

Я поднимаю от своих бумажек глаза, благодарно улыбаюсь Марь Григорьевне. Всё же как хорошо, что все её дети учились у мамы. Уже собираюсь погрузиться в серое море цифр дальше, как случайно цепляю взглядом дверь в приёмную. Дверь открыта. А в проёме стоит Андрей…

Марианна

Андрей смотрит на меня так, словно впервые видит. Он, в общем, прав. Я действительно другая. Та Марианна, которая молилась на него как слабоумная, которая, краснея, просила Дашку узнать у Серёги номер телефона Андрея и потом не могла насмотреться на сухие цифры этого номера, словно скупой рыцарь на своё золото, и повторяла и повторяла про себя эти цифры как балладу…

Та Марианна, которая звонила ему из общажного телефон-автомата и с замиранием сердца слушала его голос…

Та Марианна, которая считала себя никем рядом с ним, которая легко признавала, что она хуже других, потому что она мать-одиночка…

Той Марианны больше нет. Я не знаю, куда она делась, та дурочка Марианна, но я сегодня уже не она. Я гордая мать отличной девочки. Я хороший работник. Я лучшая студентка на курсе. И я просто хороший достойный человек, раз у меня есть настоящие друзья и ко мне хорошо относятся в коллективе. Вот кто такая сегодня я. Марианна Прохоренко.

А Андрей… Да пусть катится, куда хочет. К той Элеоноре или к этой. Мне всё равно. Так странно. Он смотрит на меня в упор, но меня это не трогает. Так странно… И женщины опять притихли. Чувствую себя как на сцене в главной роли. В роли кого? Но додумать насчёт своей роли я не успеваю. Нашу маленькую мизансцену разрывает звонок моего мобильника.