Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

«Элеонора», – мило представляется она, протягивая свою изящную ладонь Андрею. Протягивает выше, чем нужно для рукопожатия. Она рассчитывает, что Андрей поцелует ей руку? «Это моя одноклассница Надя», – говорю я противным тонким голосом зачем-то.

Может быть, я рассчитываю, что мой жалкий голос перебьёт тонкую руку этой Элеоноры и она перестанет держать её чуть ли не перед носом Андрея? Но нет, блондинка упорна. Её ручка так и дрожит тонкой прекрасной бабочкой на ветру.

Андрей небрежно касается всё-таки руки новоявленной знакомой. Наверное, в этот момент между ними проскочила искра, как любят сейчас говорить. Наверное… «Ой, Марианнка, как здорово, что ты наконец выбралась в свет!» – щебечет Надюшка.

При слове «свет» Андрей чуть заметно усмехается. Мне кажется, Андрей вообще как-то не воспринимает всерьёз наш городок. Ну, москвич. Москвичи считают, что всё, что не Москва, то отстой. За это их и не любят.

«Как твоя доченька?» – спрашивает между тем Надюшка. Ну вот. В нашем городке про тебя незатейливо расскажут всё, что с тобой было и всё, чего с тобой не было.

«О, у вас есть ребёнок?» – разочарованно спрашивает блондинка. Элеонора. Ха-ха! Она решила, что мы женаты. Или, в крайнем случае, живём в гражданском браке. Надюшка молчит. Не вносит ясность для блондинки. Надюшка свой человечек, мы вместе прошли всю школу, от звонка до звонка.

«Нет, – спешу обрадовать блондинку я, – не у нас. У меня есть ребёнок. Пять месяцев», – добавляю возраст специально для Надюшки. Исследовательский огонёк загорается в Надюшкиных глазах. Блин. Теперь Надюшка напридумывает себе…

Но это намного лучше, чем если бы она сейчас спросила что-то вроде, продолжает ли Алёнка ставить рекорды в ползании, например. Или появилась ли у нас вторая пара зубов, например. Андрей всё же не с Луны свалился и элементарные вещи о развитии ребёнка знать должен.

«Ааа, у Вас есть ребёнок…» – тянет блондинка. Ну да, у меня. Так что, дорога открыта. Надюшке явно не нравится ситуация, она чувствует себя виноватой в том, что невольно портит мне вечер, подведя к нам свою подружку.

«Ну ладно, мы пойдём, рада была повидаться, Марианнчик, – она клюёт меня в щёку, – ну, жду тебя послезавтра, ты же не забыла про мой день варенья?» Надюшка тянет Элеонору прочь, но не тут-то было.

«А вы уже домой? – спрашивает та, глядя на Андрея, – а мы с Надеждой собрались заскочить в клуб ненадолго. Может быть, составите нам компанию?» «Пойдём уже, Элька, что ты пристала к людям», – не выдерживает Надюшка. Ты мой верный друганчик, Надюшка.

«Почему бы и нет», – я стараюсь, чтобы мой голос был весел. И спокоен. Просто… Просто я не хочу, чтобы Андрей жалел о том, что мы с Надюшкой не дали им с Элеонорой пообщаться толком. А в клубе Элеоноре будет очень легко дать ему свой телефон. Или вообще прямо сразу и дать, цинично и грубо думаю я.

Я ненавижу всех Элеонор вместе взятых. Кроме моей институтской подружки Эльки. Но то Элька. А это Элеоноры. И я бессильна перед ними. Сколько бы я ни старалась, я никогда, никогда не стану такой. Рано или поздно такая всё равно появится на моей дороге. Да они и появляются. Смелые и уверенные. Красивые. Такие, что рядом с ними других просто нет…

Марианна

– Ты правда хочешь продолжить вечер в ночном клубе? – спрашивает меня Андрей.

– Ну да, почему бы и нет… – беспечно отвечаю я.

– Наверное, Вам нужно к ребёнку, – заботливо говорит Элеонора. Я ненавижу её так, что вырвала бы все её золотистые волосы, волосок за волоском. И выцарапала бы глаза, тёплого карего цвета. Медового. Нет, глаза выцарапать я бы не смогла, нет. Приди в себя, Марианна. Веди себя достойно.

Ночной клуб располагается прямо в доме культуры, только в боковом крыле. Так что, далеко ходить не нужно. Мама говорит, что в советские времена и в страшном сне нельзя было представить, чтобы в нашем доме культуры, где частенько проходили расширенные партсобрания, расположилось такое злачное заведение, как ночной клуб.

И, кстати, я ни разу в нашем ночном клубе и не была. Пока я училась в школе, об этом и речи быть не могло, хотя Надюшка, например, бегала туда на дискотеки тайком от родителей. А потом, когда мне наконец исполнилось восемнадцать и я поступила в институт, мама, смешно сказать, строго-настрого запретила мне переступать порог этого злачного заведения, как она упорно именует наш ночной клуб с игривым названием «Зорька».

Почему нашим местным бизнесменам вздумалось назвать клуб распространённым коровьим именем, загадка. Но у нас в городке вообще народ с юмором.

Например, на обочине дороги при въезде в наш заповедный лес висит огромный плакат, изображающий перечёркнутого красной кистью крест-накрест вандала, мусорящего направо и налево и разжигающего костёр в неположенном месте. На плакате призыв: «Граждане! Берегите природу, Мать вашу!» Так что, «Зорька» это ещё ничего.

«Зорька» оглушительно гремит цветомузыкой, кажется, что старенькое крыло нашего ДК содрогается от тяжёлых ритмов и вот-вот рухнет. Мы вчетвером словно одна компания. Элеонора, уже не обращая внимания на нас с Надюшкой, что-то щебечет Андрею.

Она совсем освоилась, и я не удивлюсь, если вскоре блондинка попросит нас с Надюшкой деться куда-нибудь, желательно в район Северного полюса. Или Южного. Элеонора, уверена, любезно предоставит нам право выбора.

«Слушай, извини, Марианнчик, – шепчет мне Надюшка, – я не знала, что она такая наглая, так бы в жизнь не подошла бы». «Ничего страшного, всё путём, Надюш…» – а что ещё я могу сказать?

Мы проходим сквозь новомодные зеркальные вращающиеся двери. Я мельком ловлю наше отражение. Лучше бы мне не смотреть. Я вижу взгляд Андрея. Он смотрит на неё. На Элеонору…

Марианна

Ночной клуб оглушает меня. Здесь же совершенно невозможно находиться. Я в нерешительности останавливаюсь на пороге. Я сюда не хочу. В душной темноте истерично мигают разноцветные взрывы искр, множество народа мечется туда-сюда в каком-то броуновском движении. Вдали, на танцполе, извиваются в танце тела.

Мне хочется развернуться и уйти отсюда, домой, к маме и Алёнке, но меня подпирают входящие сзади, да и Андрей ободряюще приобнимает меня. Я ловлю недовольный взгляд Элеоноры. Правда, наглая какая. Больше назло ей я иду к раздевалке вместе со всеми, сдаю свою одежду, прячу номерок.

Вся наша небольшая компания, кроме меня, отлично ориентируется в этом воистину злачном месте. Вскоре мы уже занимаем небольшой столик и около нас кружатся услужливые официанты. Вернее сказать, вокруг Андрея кружатся симпатичные официанточки. Они из наших, местных. Мне отдалённо знакомы их лица.

А вот Элеонору я точно никогда в нашем городке не видела. Где Надюшка её только откопала? На мою беду. У неё язык без костей, у этой Элеоноры. И речь грамотная, хорошо поставленная. И голос приятный. И Андрей взглядывает на неё то и дело. Я не могу смотреть на это.