Авиатор: назад в СССР 7 - Михаил Дорин

пошла к себе в кабинет. Томин и Бажанян провожали её суровым взглядом и, кажется, не собирались они оценивать красоту ягодиц рядового.

Пройдя мимо меня, Кисель взглянула мне в глаза. Даже сейчас было видно, что они намокли, и она вот-вот должна разреветься. Не дожидаясь моей реакции, девушка проскользнула в открытый кабинет и захлопнула дверь.

— Мог бы и сказать что-то девушке, Серж, — настоятельно указал мне Бажанян.

— Зачем? — спросил я.

Командир и Бажанян переглянулись. Они одновременно махнули на меня, произнеся что-то подобное «молодёжь» или «балбес». И тут же послышались громкие крики из класса.

— Началось, — выдохнул Томин и заспешил вместе с Араратовичем туда.

Догнав их у самой двери перед моими глазами, была не самая приглядная картина. Рядом с доской сцепились Гнётов и Валера, кричавшие друг на друга. Их пытались растащить Гусько и Барсов, но сил не хватало.

— Прекратили, петухи гамбургские! — проревел на весь класс Томин, и тут же возникла тишина. Все взгляды были направлены в его сторону.

Командир подошёл к двум дерущимся и посмотрел каждому в глаза. Сейчас Валерий Алексеевич был похож на быка во время корриды. Он хотел разорвать Гнётова и Гаврюка, которые виделись для него красной тряпкой.

— Какие у вас проблемы, Григорий Максимович? — сдерживаясь, спросил командир.

У заместителя командира нашей эскадрильи слегка распухла щека. Видимо, это приложился Гаврюк.

— Никаких, товарищ полковник, — сказал Гнётов.

— А что это у вас, товарищ майор, так щёку разнесло? — поинтересовался Томин, проверяя Гнётова на вшивость.

— Зуб болит. Вырвать нужно, — ответил он.

— Так вырвите. Иначе я сам им займусь, — громко сказал Валерий Алексеевич. — А у вас что с рукой? Что с пальцем, Гаврюк?

Валера держался за свой указательный палец, который, видимо, повредил, нанося удар Гнётову. Отвечать Валера не стал, обошёл командира и направился на своё место.

— Оглохли, товарищ капитан? — спросил Томин.

— Никак нет, — повернулся Валера, поняв, что зря «встаёт в позу». — Ударил, когда спрыгивал с самолёта.

— Прекрасно. Присаживайтесь, капитан, — сурово произнёс Томин и указал нам с Араратовичем на наши места.

Долго ходил по классу Томин, подбирая нужные слова в таких случаях. А пока командир собирался с мыслями, все переглядывались друг с другом.

— Будем считать, что я на минуту ослеп, когда вошёл в кабинет, — выдохнул Томин и сел за центральный стол. — Араратович, ты что-нибудь видел?

— Никак нет. Тоже ослеп. Мамой не клянусь, но ничего не видел, — закивал головой Бажанян.

— Хорошо. Итак, сегодня мы получили две ракеты. Одну от духов. Наш младший научный сотрудник в лице «почти» старшего лейтенанта Родина, сделал всё, чтобы посадить самолёт и не убиться самому. Результат достигнут, — сказал Томин и снова встал со своего места.

Со спины послышались одобрения коллег, а Валера рекомендовал мне не зазнаваться. Мол, сегодня у меня была большая доля везения.

— Мог бы и хоть раз сказать, что я молодец, — шепнул я ему, но тот лишь улыбнулся.

— Второй, он же первый, случай сегодня произошёл в процессе воздушного боя с нашими «соседями». Подполковник Буянов, проявив мастерство и выдержку, дотянул до аэродрома, — объявил Томин.

По классу побежал шёпот, но Буянов на это внимание не обращал.

Дальше начался долгий разбор ошибок. Как лучше готовиться к вылетам, что делать при встрече с Ф-14. Также затронули тему и предстоящей операции. Пока плана и постановки задач не было на данное крупное мероприятие, командир предложил поработать над противоборством с «Томкэтами».

— Будущий старший лейтенант Родин, майоры Гнетов и Гусько займутся составлением плана этих групповых полётов. Слушаю предложения от остальных, — хлопнул по столу Томин.

— Товарищ командир, разрешите выйти? — спросил Мендель.

— Ой, иди давай, — нехотя ответил Томин и Паша резко сорвался с места, будто куда-то опаздывает.

Ещё пару минут я слушал предложения Гнетова по борьбе с Ф-14, но все эти расчёты не дают нам хоть какое-то преимущество перед иранскими истребителями.

В кабинете прозвучал телефонный звонок. Томин разговаривал недолго.

— Родин, а ну давай на КП. Там телеграмма ЗАС с какими-то распоряжениями, — дал он мне команду, и я ушёл вслед за Пашей.

В коридорах было пусто. Я даже подумал зайти к Асе, но решил, что сегодня уже хватит с меня её слёз. А вот движения Менделя меня заинтересовали.

Я вышел из штаба и увидел, куда бежит Паша. В сторону стоянки самолётов он двигался очень быстро.

Командный пункт находится совсем в другой стороне, чтобы я мог проследить за Менделем. Его столь быстрый побег был мне непонятен. Тем более что теперь он свернул в направлении капониров, где сложено имущество из Ан-22.

Вот это направление уже соответствует моему!

Глава 20

Заниматься слежкой на аэродроме не самое лёгкое занятие. Скрыться особо негде, да и со всех сторон на тебя смотрят и хотят поздороваться.

Пока наши дороги с Пашей совпадают, сильного подозрения моё преследование вызвать не должно. Чтобы не отстать от Менделя, мне было достаточно идти размеренным шагом, пока он шёл впереди, периодически переходя на быструю ходьбу. Так обычно спешат на очень важную встречу.

Пробежав несколько метров, Паша остановился рядом с двумя техниками, которые разбирались с двигателем одного из МиГ-21. Тот самый борт, на котором сегодня пытался взлететь Валера. Что-то они не сильно торопятся с починкой машины. Пока что о проводимых работах говорит пара открытых лючков на фюзеляже и снятый конус воздухозаборника. Причём здесь эта часть самолёта и неполадки в двигателе, мне не совсем понятно.

— Прохлаждаетесь? — крикнул техникам Паша, проходя мимо самолёта.

— Скорее загораем, — улыбнулся один из них со вставленными передними зубами.

— Гнётов что-то от тебя хотел. Сказал, чтоб ты вечером подошёл, — сказал «зубастому» Паша и поспешил дальше.

И тут он сворачивает в совсем неожиданное место. Хранилище разбитой техники, куда спешил Паша, как раз примыкало к стоянке самолётов. Ну как хранилище — обыкновенная свалка.

Я сошёл с бетонки и пошёл в направлении этого чистилища авиационной техники, которое находилось как раз за капонирами. Место очень напоминает фильмы про ядерную катастрофу. Куча разбитых самолётов и вертолётов, ржавых и искорёженных машин. Основанную массу составляют афганские самолёты, недавно подбитые во время обстрела.

Вокруг выжженная земля, пропитанная пролившимися жидкостями из пробитых баков и ёмкостей авиационной техники. Пробежавший передо мной скорпион, кажется, сам обходит это место стороной. Часть техники ещё можно использовать в качестве «доноров» для комплектующих и запчастей, а большая часть — металлолом, с которого всё полезное уже снято.

Мендель уже был рядом с капонирами, отделявших стоянку от свалки. Я спрятался за разбитый четырёхосный БТР-60 со снятым пулемётом и пробитым корпусом. Выглянув из-за него, я обнаружил, с кем шёл навстречу Мендель.

Высокого роста афганец с густыми усами и в очках «авиаторах». Одетый, в болотного цвета комбинезон и фуражку, он стоял рядом с разбитым Су-7 и