Крах каганата - Михаил Казовский

— Убежать? — удивился молодой человек. — Но ведь мы окружены с четырёх сторон и пройти нельзя.

— Этой ночью был ещё один путь, — отвечала фрейлина, — по реке на лодке. В темноте неприятель мог и не заметить...

На душе у Эммануила стало горько. Он почувствовал себя брошенным и жестоко преданным. Ведь отец запрещал ему по весне вывезти жену и детей из столицы, а теперь скрылся сам. Так не поступают порядочные люди. Что же предпринять? Как себя вести? Выйдя в тронный зал, он увидел там всё семейство Когенов: рабби Ицхака, Ханну, четырёх дочек — сводных его сестёр — и Натана. Лица их были потные и грязные, вся одежда запорошена пылью.

— Господи! — воскликнул наследник монарха. — Вы ещё откуда?

— Пробрались по подземному ходу с острова кагана, — пояснил раввин. — Мы в кольце врагов. Передал ли вам Иосиф полномочия каган-бека?

— Нет, конечно! Я узнал о его внезапном исчезновении только час назад.

— Вы готовы возглавить оборону?

— Не уверен... У меня никогда не было способностей к военному делу.

— Поручите это Натану, — оживилась Ханна. — Мой единственный сын — прирождённый ратник!

Но царевич только пожал плечами:

— Если вы хотите... можете попробовать... Лично я считаю, что Итиль уже никто не спасёт.

— Я спасу! — молодой человек энергично поднялся; щёки его пылали, а глаза светились благородным огнём. — Докажу превосходство иудеев над проклятыми неверными. Бог за нас! Встретим Судный день не с пустыми руками, а предъявим Господу всё, что сумели сделать праведного в жизни.

— Я благословляю тебя, дорогой, — обнял внука Ицхак. — Будь отважен и справедлив. Все евреи мира молятся за твою победу!

Ханна обняла сына, а Эммануил напутственно потрепал его по плечу. Так восемнадцатилетний Натан Коген взял на себя управление операцией. Разумеется, ничего хорошего это хазарской армии не сулило: будь он даже семи пядей во лбу, вряд ли смог бы за предельно короткий срок сконцентрировать силы и ударить неприятеля в наиболее уязвимое место; а наивный юноша, кроме цитат из Библии и возвышенных слов о величии Заповедей Пророков, мало что знал и умел; появление его среди командиров войск и наивные детские приказы окончательно дезорганизовали всё сопротивление столичного гарнизона...

Штурм Итиля начался на рассвете 26 июля. Через реку из Шахрастана переправили тузов с печенегами, с острова кагана подоспела дружина Свенельда; Святослав руководил наступлением с северо-запада, а Добрыня с юга. Первыми были взломаны ворота Буйюк, и славянская конница устремилась в город. В головном отряде скакала Ирина. В кожаных штанах и кольчуге, островерхом шлеме, прикрывавшем также щёки и нос, с лёгкой саблей на темляке, бывшая царица Хазарии выглядела совершенным мужчиной. Зная хорошо Бакарбад и Хамлидж, помогала Добрыне направлять воинов. Вскоре уже пылали синагога с мечетью, а из окон домов летел пух — это ратники вспарывали перины в поисках спрятанных внутри драгоценностей. К трём часам пополудни все ворота города были уже захвачены, улицы заполнились пешими и конными киевлянами с их союзниками, и непокорённым оставался лишь один замок Сарашен. Святославу устроили ставку в Доме правосудия — Бет дине — самом целом и невредимым, так как в нём практически грабить было нечего. За походным обедом, приготовленным из конины, князь выслушивал доклады многочисленных воевод, выяснял потери и анализировал ситуацию. Неожиданно к нему привели связанного по рукам и ногам юношу в дорогих одеждах. У того на лбу была рана, из которой сочилась кровь и, стекая по переносице, капала с ноздри. Молодой человек то и дело облизывал губы, а глаза его, бледно-голубые, навыкате, были исполнены крайнего презрения.

— Кто таков? — грозно обратился к нему киевский правитель. А Ирина перевела на хазарский.

Пленник языком провёл по губам и ответил гордо:

— Я Натан Коген, пасынок каган-бека Иосифа и главнокомандующий обороной Итиля.

— Ты — главнокомандующий? — рассмеялся русич. — Ну, тогда понятно, отчего хазары так погано дерутся. — Вышитой салфеткой он утёр усы. — Почему Осип не ведёт сражение самолично? Может, струсил? Или захворал?

Внук Ицхака молчал, глядя в пол, тяжело дыша.

— Ну, живей, щенок, — приказал ему Святослав, — или я велю отрубать тебе по пальцу, чтобы сделать поразговорчивей.

Свесив голову ещё ниже, иудей промолвил:

— Этой ночью его величество скрылся из Итиля.

У Ирины вырвался возглас неудовольствия, и она спросила Натана уже от себя:

— Где его искать?

— Я не ведаю... Говорили, будто бы отправился в Семендер…

Разведённая государыня повернулась к князю и перевела. Тот насупился:

— Нехорошая новость. — Намотал ус на палец, но добавил непринуждённее: — Ну да не беда. От моей конницы не скроется. Лучше допроси этого, кто из знати во дворце затворился.

На вопрос аланки Коген пояснил:

— Сын его величества Эммануил и его семейство; вдовствующая царица Мириам и царица Ханна — матушка моя. Вместе с ними сёстры и рабби Ицхак, мой дед.

— Сколько в их охране?

— Человек шестьсот, я думаю.

— Сила невеликая. Завтра Сарашен будет наш.

Бывшая жена каган-бека мягко попросила Ольгиного сына по-русски:

— О, великий княже, я прошу, чтобы ты велеть, чтоб Эммануэль и его супруга и детки не убить никто и не надо мучить. Для меня, как подарок мне. Прикажи не трогать, светлейший.

Святослав находился в добром настроении и ответил весело:

— Так и быть, помилую. Ты своей верной службой Киеву заслужила сию награду. А сейчас реши судьбу нашего полонянина: посадить на кол или бросить в яму? Как объявишь — так оно и выйдет.

Посмотрев в сторону Нагана, вспомнив Элию и вздохнув, женщина махнула рукой:

— Нет, оставить жить. Жизнь в неволя хуже, чем любая из казнь.

Князь захохотал:

— Добрая ты наша! Рассудила здраво. Слышали, мои юнаки? — обратился он к молодым воинам, захватившим Когена. — Не стращать, не бить, взаперти держать. Может пригодиться... — А когда того увели, поднял высоко серебряную братину: — За победу, братие! Как падёт замок Осипа, закачу пир горой — разрешу пить, гулять и безобразить трое дён. А потом отправимся по следам жидовского батьки. Как борзые собаки на него накинемся, в клочья разорвём. Чтоб не быть Хазарскому царству больше! Слава Киеву! Слава земле Русской!

— Слава! Слава! — повторили все и по очереди отпили из братины, пущенной по кругу.

Взяли Сарашен быстро — только-только перевалило за полдень 27 июля, как Добрыня с Ириной и своими верными гридями шёл уже по его коридорам в поисках итильской верхушки. В тронном зале встретили Ицхака и Ханну. Бросившись к сопернице, разведённая государыня нож приставила к её горлу и произнесла по-хазарски: