Крах каганата - Михаил Казовский

Это случилось в ночь на 24 июля 964 года. По подземному ходу толстый Соломон Врач и едва Живой Авраам Левит перешли с острова кагана в Сарашен, где они встретили Иосифа. Тот сидел, закутавшись в плащ, пил одну чарку за другой, но не мог согреться — бедолагу-царя бил озноб.

— Что с тобой, о великий каган-бек, покоритель народов и защитник иудеев всего мира? — обратился к нему кундур-каган, и его третий подбородок трясся, как неважно схватившийся студень. — В добром ли ты здравии?

— Нет, не в добром, — отозвался монарх. — Плохо нам. Войско наше разгромлено, Элию убили, мы укрылись в городе, а проклятые русы, словно саранча, облепили стены. К Шахрастану скачут печенеги и гузы. С севера движутся ладьи, чтобы захватить остров и кагана. Выхода у нас два: или сдать Итиль, а самим бежать в Семендер или Беленджер, или не сдавать и погибнуть вместе. Что вы предпочли бы?

Визитёры молчали, глядя на него исподлобья.

— Есть ещё третий путь, — наконец проскрипел джавши-гар, цепко сжимая жилистой рукой посох. — Умертвить кагана, провести на реке пышные его похороны и провозгласить нового. Может быть, тогда Он, Который дарует жизнь, смилостивится над нами и спасёт Хазарию.

Государь отмахнулся:

— Перестань, Левит. Ты и сам не веришь в свои слова. Смерть кагана ничего не решит. Мы обречены.

Авраам покачал головой с неодобрением:

— Под воздействием выпитого вина ваше величество говорит греховные речи и клевещет на обычаи предков. А история знает случай: двести лет назад нас едва не покорили арабы под водительством Хабиба Ибн-Масламы и Саида Ибн-Амра ал-Хараши. И тогда был казнён каган, не сумевший, по всеобщему убеждению, отвратить от Хазарин эту гибель. Сразу наша армия выиграла сражение, а каган-беком сделался несравненный Сабриэль, муж Серах из рода Ашина. Чем не доказательство верности моих взглядов?

Самодержец попытался наполнить чарку, но питья в кувшинчике уже не было. Раздражённо фыркнув, он пронзительно закричал на всю залу:

— Эй, там, кто-нибудь! Принесите ещё вина! — вновь нахохлился и сказал угрюмо: — Делайте что хотите. Я, пожалуй, отрекусь от престола. Передам полномочия среднему сыну — Эммануилу. Пусть послужит Родине.

— Ваше величество, умоляю этого не делать, — страстно заговорил Соломон. — Устраняться от дел в такую минуту — уж простятся мне резкие слова! — не по-царски и не по-мужски. Дети Израилевы все к тебе взывают. Нас разбили в Иерусалиме и рассеяли по всему свету; мы нашли второе Отечество здесь, в Хазарии. Потерять и его было бы преступно!

— «Дети Израилевы»... — повторил правитель ворчливо. — Вечные скитальцы... Самое великое и самое несчастное племя!.. Ничего, мы привыкли отступать. Делать вид, что побеждены и раздавлены, а затем прорастать через каменистую почву. Брать умом, а не силой, сохранять себя и свои обычаи при любых обстоятельствах и гонениях. Истребить иудеев нельзя. Рано или поздно мы своё возьмём!.. — Царь захохотал и налил вино в чарку из другого кувшинчика, принесённого беспечно кланяющимся слугой. — Не хотите выпить? Что ж, тогда ступайте. Никого слушать не желаю, кроме собственного сердца. Я пошёл однажды на поводу у покойного рабби Леви бен Араха и женился во второй раз. Предал Ирму, предал её детей... Бог меня покарал за это. Хватит! Убирайтесь прочь со своими гнусными, тухлыми идеями. Ваш каган — осёл, да и вы тоже вместе с ним! Вон отсюда! Или я велю вас поколотить палками...

Возвращаясь на остров, джавши-гар кряхтя произнёс:

— Он сошёл с ума. Песенка Иосифа спета. Надо всех менять и кагана, и каган-бека.

— Кто царя заменит? Эммануил? — отдуваясь, спросил потный кундур-каган.

— Вот ещё! Их семейство больше ни на что не годится. Надо короновать Натана Когена. Мы не зря ему сохранили жизнь.

Соломон кивнул:

— Да, учитель. Полностью согласен. И когда мы приступим к осуществлению наших замыслов?

— Завтра же с утра. Я сегодня слаб. И рука может дрогнуть, не затянет шнурок на шее Богоравного как положено...

Но История помешала их планам. Не успел Авраам Левит разлепить глаза утром 24 июля, как услышал крики: «Мы пропали, пропали! Русы, русы!!!» Да, сбылись худшие подозрения Иосифа: боевые ладьи под командованием Свенельда ринулись на остров. Штурмовые отряды дружинников на челнах плыли к берегу и с наскока вступали в бой с гвардией кагана. По телам убитых продвигались новые силы киевлян, а за ними — третьи. Вскоре весь речной песок был усеян мёртвыми, схватка переместилась к стенам дворца, с кораблей притащили лестницы (опыт захвата крепости Саркел очень пригодился), и бесстрашные ратники начали взбираться по ним наверх, несмотря на град камней и стрел, выволакивать защитников из бойниц, сбрасывать с высоты на землю, отвоёвывать пядь за пядью, но идти вперёд. Вот уже атакующие спустились во двор и пробились к воротам, уничтожили их охранников, распахнули створки. Внутрь хлынула ожидавшая этого мгновения пехота, вслед за штурмовыми отрядами высадившаяся на берег, и захват каганской обители покатился по нарастающей. Был приказ Свенельда: не щадить никого, резать всех подряд. Но, ворвавшись в гарем, распалённые славянские парни совершали больше: прежде, чем убить, изнасиловали не один десяток красавиц, в том числе и дочек кагана, младшей из которых накануне исполнилось девять лет. Соломону Врачу проломили голову прямо возле тронного зала, а джавши-гара просто затоптали, сбив бессильного старикашку с ног и для верности полоснув по шее мечом. Воевода Свенельд оказался в тронном зале и в его полумраке ничего не увидел. Крикнул, обернувшись: «Принесите сюда огня!» — и при свете факела начал обрывать плотную материю, с потолка свисавшую к трону. А за спинкой кресла кто-то из подручных варяга обнаружил бородатого человечка, в ужасе сидевшего там на корточках. Тот протягивал руки к ворвавшимся и о чём-то умолял по-хазарски.

— Кто ты, смерд? — зло спросил коротышку скандинав и затем перевёл вопрос на греческий.

Коротышка понял и проговорил:

— Я — каган, «царь царей» и наместник Бога на Земле... Если вы убьёте меня, Небо покарает вас молнией!..

Но Свенельд только рассмеялся:

— Интересно проверить! — и, взмахнув мечом, развалил ему голову на две половинки.

Предсказание не сбылось: русы не только смотрели в лицо «богоравному», но и умертвили его, а потусторонние силы им не отплатили. Повелитель и духовный отец хазарского народа превратился в нелепую кучку мышц и костей. И никто его больше не боялся. И никто больше не хотел его защищать: остров перешёл в руки нападавших...

В то же самое время печенежская и гузская конница под командованием хана Кирея разносила по щенкам Шахрастан. А войска Святослава начали атаку на правобережную часть Итиля — Бакрабад и Хамлидж вместе со дворцом Сарашеном.

В Сарашене началась паника. Все попытки Эммануила повстречаться с отцом оказались бесплодными: ни в одной из палат не было никаких признаков присутствия Иосифа и его ближайшего окружения. Сын отправился к бабушке — вдовствующей царице Мириам и узнал от её хо-мефсин, что монарх этой ночью предлагал своей матери убежать на Каспий вместе с ним, но она категорически отказалась по причине крайнего своего нездоровья.