Через вселенную - Бет Рэвис

— Что там написано? — спрашиваю я, указывая пальцем на компьютер.

Удивительно, но девушка послушно отвечает.

— Генетическое модифицирование, направленное на изменение репродуктивных генов и мышечной массы, — монотонно зачитывает она. — Предполагаемое увеличение производительности — двадцать процентов с последовательным повышением мясного производства на двадцать пять процентов.

— Это не вакцина, — говорю я, глядя прямо в ее пустые глаза. — Это какая-то генная инженерия. Я об этом слышала. Моя мама была генетиком… — Осекаюсь. Она по-прежнему считает меня выродком, результатом неудачного эксперимента местных ученых. — Слушай, Старейшина солгал вам про меня. Я с Земли. В смысле, с Сол-Земли. Я там родилась. Меня заморозили, но я проснулась слишком рано. А моя мама была на Зем… на Сол-Земле генетиком. То, что ты вкалываешь кроликам, — не вакцина. Это модифицированные гены. Ты меняешь их ДНК.

Она кивает, словно соглашаясь с каждым моим словом, но после говорит:

— Старейшина сказал, ты глуповата и многого не понимаешь.

— Я правда с Земли… но это неважно! Слушай, я хочу сказать, эта штука опасна. Генная инженерия — это не игрушки, особенно если вы собираетесь этих кроликов есть. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

— Старейшина сказал, это прививки, — говорит девушка и поворачивается, чтобы идти прочь.

— Эй, стой… подожди! — изгородь мешает мне пойти за ней следом.

Она останавливается — но только потому, что нацелилась на следующего кролика.

— Эй, прочитай, что написано у тебя в компьютере. Там прямо написано, что ты изменяешь их ДНК. Прямо. На экране. — Я тычу в него пальцем. Она с любопытством опускает взгляд, словно не знает, о чем я говорю, хоть эти слова и стоят над таблицей, с которой она только что работала. — Посмотри в экран. Вот сюда. Ты где-нибудь видишь слово «вакцина»?

Она медленно качает головой, внимательно просматривая экран.

— Значит… — начинаю я, ожидая, что она поймет, что я имею в виду. Отчаявшись, договариваю: — Ты не вакцину им колешь. Ты изменяешь их ДНК.

Она поднимает на меня широко распахнутые глаза, и на мгновение мне кажется, что она поняла.

— Да нет. Ты ошиблась. Старейшина мне сам сказал. Вакцина. — Она показывает мне корзинку со шприцами. — Чтобы кролики были здоровее. Сильнее. И мясо лучше.

Я пытаюсь возразить, но вижу в ее широко раскрытых, наивных и совершенно пустых глазах, что это бесполезно. По спине у меня бегут мурашки, и это совсем не из-за высыхающего на коже пота. Старейшина держит всех под полным контролем. Я не знаю, почему у этой девушки настолько нет своей воли, что она верит словам Старейшины больше, чем фактам, которые у нее прямо перед носом. Не знаю, Старейшина ли отключил замороженных. Но я точно знаю одно: если это и вправду он и весь корабль слепо ему повинуется, у меня нет шансов.

Следующее утро встречает меня мерцанием звезд в щели под дверью. Зевая и потягиваясь, я выхожу из своей комнаты и обнаруживаю, что Старейшина опустил металлический щит, скрывавший навигационную карту, и открыл звезды-лампочки.

— Привет, — говорит Старейшина. Он сидит, прислонившись к стене у своей двери, и глядит на фальшивые звезды. Когда я сажусь, он вдруг начинает суетиться, и до моих ушей долетает стук стекла по металлическому полу. Бутылка, что он принес от корабельщиков. Старейшина пытается спрятать ее, но поздно.

Мы смотрим на лампочки.

— Иногда я забываю, — начинает он. — Как это трудно. Я так давно… это делаю. — Вздох. Хоть в воздухе и чувствуется острый, жгучий запах «паров», Старейшина не пьян. Бросаю взгляд на бутылку — она неполная, но выпито не больше пары глотков. Честное слово, Старейшина даже тут все держит под контролем.

— Трудно, я знаю.

Старейшина качает головой.

— Нет, не знаешь. Пока не знаешь. Ты только начал. Ты… еще не принимал решений, какие мне приходилось принимать. Тебе еще не нужно было жить с самим собой после этого.

Что он имеет в виду?

Что такого он наделал?

А какая-то часть меня, та, которая вдруг поняла, что я — всего лишь шестнадцатилетний Старший, а не пятидесятишестилетний Старейшина, эта часть спрашивает: что ему пришлось сделать?

Потому что я знаю Старейшину и, более того, я знаю наши обязанности. И знаю, почему мы их выполняем. Почему мы ими живем. Почему нам приходится это делать.

— Было бы проще, если бы прошлый Старший был жив. Он бы занялся тобой и Сезоном, а я…

— Чем? — спрашиваю я, подаваясь вперед.

— Всем остальным.

Старейшина уже стоит на ногах, освещенный мерцанием фальшивых звезд. Он кажется очень старым. Гораздо старше, чем когда-либо. Но старят его совсем не годы.

— Ненавижу Сезон, — в голосе его звучит неприкрытое отвращение.

Пытаюсь спросить почему, но он не смотрит на меня, и что-то сковывает мне язык. Интересно… он ненавидит Сезон, потому что ему не с кем спариваться? Я никогда не видел, чтобы он смотрел на кого-нибудь так, как Харли смотрел на свою девушку… Так, как я смотрю на Эми. Может, когда я еще не родился, в пору его Сезона, у него была женщина, но она умерла. Может… Сглатываю ком в горле. Если честно, я уже задумывался о том, не может ли Старейшина быть моим…

— Не гордись, — прерывает он течение моих мыслей.

— Что, прости?

— Не гордись. Делай, что должен, нравится тебе это или нет. Тем, что ты Старейшина, гордиться нечего. Тебе никогда не найти правильного решения. Просто делай так, чтобы они выжили. Не позволяй проклятому кораблю погибнуть.

Он поднимает почти полную бутылку и запирается у себя, не включая свет. Фальшивые звезды скрываются за металлическим потолком, и я тоже остаюсь в полной темноте.

Через час приходит время начать новый день. Старейшина появляется из своей комнаты. Одежда его не измята, взгляд ясный, дыхание свежее. Видно, бутылка так и осталась полной. Разговор под лживыми звездами кажется теперь сном.

Старейшина направляется к люку на уровень корабельщиков. Единственное, что нарушает тишину, это стук его шагов — неровный из-за хромоты — по металлическому полу.

— Вчера ты весь день провел с этой девчонкой с Сол-Земли, — замечает он, поднимая крышку люка.

Пожимаю плечами.

— У меня сейчас нет времени заниматься с тобой. Корабль важнее всего. А ты совсем забросил мое задание, да? Про третью причину разлада?

Втягиваю голову в плечи. Я забыл. Кажется, это было так давно. Когда я поднимаю глаза, Старейшина смотрит себе через плечо, избегая моего взгляда. Не знаю, о чем он думает, но ничем хорошим это мне не светит.

— Ладно, — произносит он наконец.