Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

Стрелки ходят плавно. Не как раньше, — сказал он мне по внутренней связи.

— Имели опыт лётной работы? — спросил я, притягивая маску.

— Давно было дело. К вылету готов, — громко объявил Русов.

Як-141 тоже начал запускаться. Первым на палубу для взлёта вырулил я с Русовым. Самолёт упёрся основными колёсами в задерживающие устройства. Пора прогревать двигатели.

— А так должен ходить ходуном современный истребитель? — спросил Русов.

МиГ гудел, вибрировал и начинал готовиться к взлёту, словно боксёр к схватке. Для меня это привычно, а вот Григорий Михайлович никогда не был в такой обстановке.

— Большая мощность. Главное, как с этими нагрузками справляется планер. Раньше тоже так было, верно?

— Подтвердил, — ответил Русов.

Двигатели прогрелись. Ещё раз проверил параметры и приготовился к взлёту. Подсказал Русову, чтобы тот притянул посильнее ремни.

— Саламандра, 088й, форсажи включены, к взлёту готов, — запросил я, как только перевёл рычаги управления двигателями в положение форсированного режима.

Табло включения форсажа отработали. Самолёт слегка присел на носовую стойку. Осталось только дождаться команды руководителя полётами.

— Есть форсаж! Взлёт разрешил, — дал команду РП.

Удерживающие самолёт «лопухи» убрались, и МиГ-29 рванул вперёд. Забежал на трамплин, отрыв и начинаю чувствовать поиск «опоры». Пара мгновений и самолёт начинает набирать высоту.

— Убираем шасси. Вот и ваш первый взлёт с авианесущего крейсера. Поздравляю, Григорий Михайлович, — сказал я Русову.

— Думал, меня в жизни уже ничего не сможет удивить.

— Набираем высоту и выходим в район работы.

После того как мы заняли зону, я стал выполнять плавные виражи с небольшим креном. При этом я постоянно интересовался состоянием «второго члена экипажа». Григорий Михайлович отвечал бодро и просил за него не беспокоиться. Мол, он перегрузки переносит хорошо. Правда, его уверенность может скоро сойти на нет.

— 112й, 5000 занял. К работе готов, — услышал я доклад условного противника.

— А вот эта точка и есть наш противник в бою, верно? — спросил Русов.

— Конечно. На индикаторе, справа от вас, выводится информация от бортовой РЛС. Так что можете мне давать целеуказание.

— Думаю, вы и без меня справитесь. А на борту Як-141 есть такие индикаторы?

— Пока только информация с РЛС выводится на отдельный экран. Но фирма Яковлева готова поставить у себя на самолёте индикаторы, подобные нашим.

Офицер боевого управления на корабле вывел меня на встречный курс со 112 м и продолжил наводить Як-141.

— До цели 10.

Проще было бы самому справиться с воздушным боем и не брать в кабину Русова. Но нужно убедить его оказать влияние на военное руководство в деле развития наших самолётов. Иначе Чубов и старый генерал армии, похоронят наши разработки на стадии испытаний.

— Внимание, удаление 4! — скомандовал ОБУшник.

Спикировал вниз. Ввод получился не такой резкий, какой обычно, я делаю в воздушных боях. Иначе Григория Михайловича размажет по кабине. Смотрю в стекло заднего вида.

Вижу, как оппонент выполняет переворот и устремляется за мной. Но так медленно! Ручку управления отклоняю влево, уходя с линии атаки.

— Он провалился, — подсказывает мне Русов.

А политический деятель начал чувствовать азарт! Раз такие манёвры он переносит хорошо, стоит усложнить обстановку.

— Срыв захвата, — говорит в эфир мой оппонент Володя.

Слишком он подыграл в этой атаке. Продолжает меня преследовать. Надо хоть немного ему подставить спину.

Выполняю вираж и начинаю заходить на выполнение петли. Сбрасываю скорость, чтобы он мог меня догнать.

— Вижу цель, — радостно сообщает Володя в эфир.

— Надо маневрировать! — подгоняет меня Русов.

Ох, и затягивает его бой! Не буду старика расстраивать.

Ручку управления слегка отклоняю на себя. Скорость падает. Даю вперёд правую педаль и начинаю крутить бочку.

Мой любимый манёвр «кадушка» сработал успешно. Вот я уже и сзади Владимира. Прицел включил. Звуковой сигнал возвестил о захвате цели. На лобовом стекле горят буквы ПР, что означает: пуск разрешён.

— Пуск один, пуск два, — доложил я.

— Понял вас. Выходим в исходные точки, — командует офицер боевого управления.

Выравниваю самолёт по горизонту и начинаю очередной разворот. Теперь Владимир сразу должен выйти в заднюю полусферу. Он сейчас пролетает рядом. Прибираю обороты, чтобы Як вышел сзади меня.

— Внимание, дальность 4, — снова командует офицер боевого управления.

Теперь уже я решил не откладывать всё «на потом». Переворот и пикирую вниз. Володе бы сделать то же самое — накрывать меня слева или справа. А он просто пошёл снижаться по спирали. Долго всё это!

Пока он выполнил один разворот, я включил форсаж и начал косую петлю в его сторону. Дыхание даже немного сбил от столь резкого манёвра. Представляю, как тяжело товарищу Русову.

Проскочил мимо оппонента, чтобы он смог вновь выйти мне в заднюю полусферу. Летел немного выше него, чтобы исполнить ещё один трюк. Такой манёвр Русов запомнит надолго. Да и лётчик КБ Яковлева тоже.

Выравниваю самолёт. Сбрасываю скорость до 550 км/ч. Теперь пора выполнить, пожалуй, самую красивую фигуру высшего пилотажа.

— Держитесь. Сейчас будет «кобра», — предупреждаю я всех в эфир.

Выдерживаю пару секунд, чтобы мой оппонент занял безопасное положение. Да и Русов был готов к торможению.

Ручку управления резко отклоняю на себя. Слежу за указателем скорости, на котором значение устремилось к нулю. В районе груди всё сдавило от перегрузки.

Задираю нос почти на 90° и толкаю ручку управления вперёд. Добавляю оборотов, и вот мы с Григорием Михайловичем опять позади Як-141. Такую фигуру он исполнять не будет.

Мне нельзя так явно показывать превосходство. Иначе жизнь самолёта с вертикальным взлётом может закончиться. А ведь наработки «яковлевцев» будут востребованы в будущем.

В следующей атаке я позволяю себя атаковать и выполнить условный пуск.

— Конец задания, — возвестил об окончании