Плод чужого воображения - Инна Бачинская

– Пальцы? Ее душили?

– Не знаю, майор. Похоже…

– Чертов поселок… эпидемия какая-то. – Он раскрыл сумку, вытащил полотенце, книгу, бутылку минеральной воды и ключи. – Дома кто есть? – спросил вернувшегося оперативника.

– Никого. Дверь заперта. Соседи сообщили, хозяин утром уехал на машине. Примерно в восемь утра. Зовут Петр Андреевич Крутой, супруга Лариса Семеновна, проводят тут все лето, владеют участком со дня основания кооператива – двадцать с лишним лет. Рекомендуются положительно…

…Монах возвращался из города, нагруженный сумками с продуктами. Было жарко, страшно хотелось пить. Ему пришлось идти от маршрутки через рощу, и он вяло чертыхался, досадуя, что не дождался Добродеева, который после похорон Ирички и Зины тоже остался в городе и собирался вернуться в дачный поселок только вечером. Монах плюнул и поехал один, так как в городе ему было скучно. И вот результат! Чертова жара! Чертова кривая роща, чертова кривая тропинка и выпирающие коряги, чертовы сумки. Одна лишь мысль примиряла его с переживаемыми неудобствами – коробка с пивом! Двенадцать совершенных по форме распрекрасных бутылок любимого темного пива! Не всякому под силу поднять такую прорву, а Монах, хромая, тащит их от самой маршрутки. Вот уж правда, охота пуще неволи. Не только пиво, еще всякие мелочи, вроде копченого мясца, рыбки, круассанов с повидлом, сметаны – исключительно в медицинских целях… Хотя можно и в салатик, нарвать прямо с грядки огурчики… с пупырышками, лучок, петрушку, кинзу, сладкий перец… м-м-м! Монах спотыкался, глотал слюну, бурчал и представлял, как он упадет прямо на веранде – отдышаться, а потом прохладный душ! Он даже застонал от предвкушения…

Доктор Владимир Семенович сидел на веранде. Без привычной книги, просто сидел. Плечи его ссутулились, руки лежали на столе, и во всем его облике были такая растерянность и скорбь, что Монах застыл с сумками в руками.

– Владимир Семенович, что случилось? – спросил он, чувствуя, как сердце ухнуло куда-то вниз, ни на минуту не усомнившись, что произошло нечто ужасное. Видимо, подспудно ожидал беды. – Кто?

– Лариса, жена Петра Андреевича… утонула в реке.

– Лариса?! – не поверил Монах. – Почему Лариса? – вырвалось у него.

«Почему Лариса?» Глупейший вопрос, что значит почему?

– Как это произошло?

– Дети нашли ее около двенадцати вниз по течению, в ивняке. Мастера не было дома. Майор заходил, расспрашивал о них, что, мол, за люди, как жили… Спрашивал о вас.

– Что он говорит? Это… несчастный случай?

– Пока неизвестно. Ничего не говорит. Судя по его вопросам и мрачному виду, можно предположить худшее.

– С ума сойти! – простонал Монах, опуская на ступеньку сумки и садясь рядом. – Да что же это творится такое? Он не просил позвонить?

– Не просил. Это не все, Олег.

– Инесса? – выдохнул Монах.

– Она в городе, еще не вернулась. По-моему, она не хочет никого видеть. Лариса приходила сюда в десять примерно, по дороге на пляж, с пестрой сумкой. Я еще назвал ее ранней пташкой, а она сказала, пока солнце не жаркое. Хотела с вами поговорить, а вас не было.

Монаху показалось, в голосе Доктора прозвучал упрек.

– Она не сказала о чем?

– Не сказала. Я спрашивал, а она сказала только, что долго колебалась, но наконец решилась. Еще сказала, что, возможно, это ерунда и ей просто показалось…

Монах выругался. Он ругался крайне редко, почти никогда, но сейчас не выдержал…

– Как я понимаю, они обходили поселок, спрашивали про чужих, кто кого видел на пляже…

– У него было совсем мало времени… В десять она была здесь, а в двенадцать ее уже нашли. Ничего не понимаю! Почему она? Убийцу должны были видеть. А как он узнал? Черт, что же я упускаю? Или это не убийство?

– А где Леша? – спросил Доктор после продолжительной паузы. – Я думал, вы вместе…

– Он занят до вечера, я не хотел ждать. Как, по-вашему, может, сходить к Мастеру, поддержать? Вы его лучше знаете…

– Я бы не стал сегодня, да и нет его, скорее всего. Мальчиков собрать – у них три парня, сообщить… – Доктор поежился. – Бедняга! Они так хорошо жили… Что происходит, Олег? Хулиганье из рощи, выходит, ни при чем?

– Мы не знаем, Владимир Семенович, может, все-таки несчастный случай.

– Вы, Олег, наверное, голодный? Я приготовлю что-нибудь…

– Голодный, Владимир Семенович. Я купил мяса и еще всякого. Знаете… – Монах на секунду задумался. – Я сейчас! – Он почти побежал со двора.

– Куда же вы? – запоздало крикнул ему в спину Доктор, но Монаха уже не было, только калитка хлопнула…

Кажется, здесь. Номер двадцать три. Красивый металлический забор, тяжелая кованая калитка. Аккуратная дорожка, яркие пышные клумбы. Монах поднялся на крыльцо, позвонил. Дверь распахнулась сразу, будто его поджидали. На пороге стоял налоговик Степан Ильич. Монах поздоровался. Мужчина не ответил, смотрел враждебно.

– Я хотел бы поговорить с вашей женой, – начал Монах, шкурой чувствуя, что здесь ему не обломится – уж очень хмурое лицо было у хозяина дома. – Вы уже знаете, что произошло…

– Знаю. Все знают. И вот, что я вам скажу, милейший, идите отсюда с богом. Никто с вами говорить не будет, не наше это дело. Полиция разберется. Я сразу говорил, глупости, нельзя поперек следствия… Это не шутки, это убийство! – Он потряс указательным пальцем перед лицом Монаха.

– Послушайте… – Монах протянул к нему руку, словно хотел успокоить. Мужчина проворно отступил, уклоняясь, и попытался захлопнуть дверь. Монах, препятствуя, сунул в щель ногу.

– Что вы себе позволяете? – закричал Степан Ильич. – Хватит с нас ваших игр! Мы ничего не знаем! – Лицо его стало багровым, он брызгал слюной и все пытался захлопнуть дверь. – Уходите вон! Я полицию вызову!

Монах опомнился, отпустил дверь. Дверь с оглушительным треском захлопнулась. Монах остался стоять на крыльце дурак дураком. Постоял минуту-другую и пошел восвояси. У калитки оглянулся и увидел, как шевельнулась занавеска на одном из окон. Он подумал, что это Любаша…

Несолоно хлебавши, он побрел назад к Доктору, чувствуя себя уставшим до чертиков. Даже мысль о пиве не радовала. Что же делать?

У дома Доктора он заметил добродеевскую «Ауди» и понял, что вернулся журналист. Тем более громкий добродеевский бас слышался еще на улице.

Они поджидали его. Стол был накрыт. При его появлении оба замолчали и уставились вопросительно.

– Что-нибудь узнал? – спросил Добродеев.

– Пойду приму душ, – буркнул Монах. – Чертова жара!

… – Да скажи ты хоть что-нибудь! – рявкнул Добродеев, когда Монах наконец поднялся на веранду. – Не томи душу! Что происходит?