Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

не подумала, что я…Что ты теперь должна…? Когда мы вошли сюда, глаза у тебя были синими, как море, а теперь стали синими, как камень.

– Это не из-за тебя, это из-за воспоминаний. Не буду тебя ими пугать.

– Ну, если тебе так лучше – я пойду? – спросил Клод разочарованно. – Я тоже боюсь, что секс все разрушит, лишает любовь небесной ауры. А она есть в моем отношении к тебе.

Встретимся завтра в съемочном павильоне?

Софья встрепенулась, и лицо у нее скривилось от того, что она внезапно вспомнила.

– Мне завтра нужно на допрос с утра, – она будто лимон откусила, так скривилось ее лицо, – свекровь заявление написала, что я намеренно убила мужа. И…это правда.

– Правда?! Но ты не будешь этого следователю говорить!!! Ты можешь мне не верить, но я без тебя жить не буду.

Ты согласен жениться на убийце? изумилась Соня.

– Согласен, – твердо сказал Клод. И, развернувшись, ушел, как просила любимая.

Когда за Клодом закрылась тяжелая дверь, Соня поплелась на кухню. На полу валялась груда пакетов. И она продолжила рассовывать продукты по полкам, откусывая от батона колбасы в натуральной оболочке, от куска сыра. И поняла, что она – дома. Но что этот дом все еще не ее. Право на него еще нужно доказать.

И есть ли дом у Клода. Какой он? В том доме, где он жил и Жизель, она ни за что не будет жить.

Но ведь и тут, в этой квартире произошло столько злого и мутного. Может, не бороться за ним со свекровью?

– Ну, нет, – отвергла эту мысль, внедряемую Ангелом в ее сознание Соня, – Павел мне обещал дом, когда зашла речь о «покрытии его грехов». Просто завещание он написал сразу после того, как его кастрировала Нана, думая, что Илларион может его убить. А когда Павел женился и блеф сошел ему с рук, не спешил завещание переписывать. Прожить он мог и до ста лет. Если б Соня его не убила.

В памяти всплыла сразу собственная паника в момент, когда она поняла, что тормоза в ее машине не работают. А на трассе впереди был как раз пешеходный переход перед ночным клубом. Поэтому решение въехать в столб, пришло в голову само собой, чтобы не было жертв среди парней и девушек, спешащих на танцы.

Себя ей тоже не было жалко, когда она свернула на всей скорости в бетонное сооружение. Она подумала, что дочь всегда повторяет судьбу матери, и ей сам Бог велел погибнуть в автокатастрофе.

Но Соня была пристегнута, у нее сработала подушка безопасности. А сидевший в расслабленной позе пьяный муж протаранил стекло лбом. Он даже не успел ничего почувствовать – уверяли ее потом медики. Напился дома, а проснулся в раю. Ведь именно туда попадают убитые, в отличие от убийц.

И только сейчас, спустя столько дней, Соне в голову пришла мысль, что сами по себе тормоза ее новой машины отказать не могли. Их кто-то испортил. Кто-то, кто хотел убить ее саму. Соня прикусила в изумлении немытое яблоко из пакета. Мысль, что ее хотели убить – очевидна. Но кто и почему?!

– Конечно, «царица». Ведь этот влюбленный идиот Клаус, с которым она переспала в ряду других по заданию супруга, решил, что теперь он должен и жениться на этой прекрасной женщине и увезти ее в Европу.

И пошел с этой идеей сразу к Павлу. Мол, мы переспали с Вашей женой, она меня любит, не могли бы вы развестись, а я выплачу Вам, как бывшему мужу, компенсацию морального ущерба, как более богатый более бедному.

Павел оторопел тогда. На такой поворот событий он не рассчитывал. Пошел советоваться к матери. И та начала увещевать Соню, что она обещала оставаться с Павлом. А на самом деле она могла испугаться, что невестка не послушается и захочет оказаться вне зоны досягаемости группировки Иллариона, за семью замками «электронного магната». И там у нее может развязаться язык. И информация как-то дойдет до Москвы.

Точно, Тамара, организовала поломку. уверовала Соня в свое предположение. И Ангел утвердил ее в этой догадке, создав в душе Сони уверенность в правоте суждения о Тамаре.

Соня нашла бутылку «Мартини» в одном из супермаркетских мешочков, и скрутила крышку. Она не была склонна пить в одиночестве и из горлышка. Но новый страх нахлынул на нее. Ведь теперь она всерьез собиралась уехать в Австралию. И под угрозой не только ее жизнь.

Наутро прокуратура встретила Софью тем же запахом, что вонял и детдом – бесприютного страха и казенного запаха хлорки. Она начала выяснять, как пройти к капитану Сухожилину.

А тем временем Роман вынул папку из сейфа в своем кабинете. Открыл ее, посмотрел на фотографию подозреваемой. Записал на бумажку адрес.

Его коллега – азиатского вида парень дет тридцати – Нурлан из-за плеча уставился на фотографию:

– Да-а. Такая – и… стерва. Женись после этого на красотках. Но могла ли она мужа убить.

Капитан покрутил фото, будто пытаясь разглядеть в Сонином лице преступные наклонности – Строго говоря, муж ее был адвокатом мафии. Мне коллеги такое про Орлова рассказали, что его бы и сам грохнул без суда и следствия.

И убила она намерено или потеряла управление – это знает теперь только Бог.

Нурлан был озадачен: – Зачем же ты ее вызвал, если стопроцентный «висяк» в смысле доказательств?

Следователь поморщился: – Свекровь красавицы уж больно настаивала. Пошла бы жаловаться на нас. Дело бы отдали кому-то другому.

Коллега ухмыльнулся: – Ты с нее бы хоть что-то слупил в долларах? Или тебе надо натурой получить от ее невестки, чтобы дело закрыть, и для этого надо держать бандитскую жену на крючке?

– В том то и дело, что с ней я не могу быть только потому, что она у меня на крючке.

– А он что у тебя крючком? – Похабно хохотнул Нур. И увернулся от брошенного в него дырокола для подшивания дел. И в это время в их дверь постучала Софья.

– Можно? – Спросила она с опаской, так как только что слышала за дверью, как что-то грохнулось об стену.

– Нужно, – расплылся в улыбке капитан Сухожилин.

– Ну, я по делу помчался, – заговорщески подмигнул капитану на выходе Нурлан.

Он-то знал, что «на крючке капитана» симпатичных подозреваемых, как, впрочем, и милых потерпевших ждет не боль, а наслаждение.

Софья сняла пальто, под которым оказалось облегающее трикотажное платье. И капитан на какое-то время впал в ступор, уставившись на ее острые груди, разведенные в стороны и задранные вверх. К тому же не стесненные бюстгальтером. Она все эти годы