Дракон (не) для принцессы - Татьяна Рябинина

Через год на реке Кортен появилась первая электростанция. Объяснить принцип ее действия Яна не смогла бы даже под страхом смертной казни. А вот несколько бывших дайни легко скрестили водяную мельницу и страшноватого вида агрегат, специально для которого было разведано месторождение магнитной руды.

— Надо будет через двадцать лет отправить контрабандистов за электрическими лампочками, — сказала Яна, показывая Леро неуклюжую стеклянную колбу с толстой нитью накаливания, которая светилась тускло и быстро перегорала.

— Может, через двадцать лет и у нас научатся, — улыбнулся принц. — Это же только первые шаги.

— Объясните мне, почему за столько лет никому не пришло в голову, что можно позаимствовать массу полезного у другого мира?

— Наверно, потому, что это никому не было нужно. Пусть что-то сделает кто-то другой, но не я. И так думал каждый.

— Леро, скажите мне вот что, — как-то попросила Яна, когда они совершали обычную ежевечернюю прогулку в темнеющем небе. — Вы ведь продумали все с самого начала? Вы знали, что не сможете стать полноправным королем, если захватите трон, и поэтому спрятали меня от Нистура, да? А потом подбросили мой треймир, чтобы меня нашли и вернули. И предложили мне брак, чтобы править вместе.

— Моя дорогая, — рассмеялся Леро, — вы только сейчас это поняли? А ведь я вам так прямо и сказал об этом, когда пришел ночью в ваш лагерь. Правда, тогда у вас голова была забита совсем другим, и вы пропустили мои слова мимо ушей. Даже если их и услышали.

Ответить на это Яне было нечем. Хотя она уже больше года не видела Гиора, ее чувства к нему так и не прошли. Правда, стали не такими острыми и болезненными. Теперь это была вялая, липкая тоска, помноженная на бесконечную безнадежность. Будь она обычной женщиной мира Тени или даже обычной вено, можно было надеяться на то, что со временем придут новые чувства, которые вытеснят прежнюю любовь. В мире Света ждать было нечего. И некого. Еще одного Гиора, который предпочел бы одиночество короткому счастью? Или наоборот, того, кто дал бы ей эти три года счастья — и бесконечное одиночество потом?

Иногда тело требовало своего, и рядом всегда была верная Айта, но никакой радости это Яне не приносило. Короткая разрядка — и досада, раздражение, дурное настроение утром. Леро всегда угадывал, в чем дело, и посмеивался над ней, впрочем, вполне сочувственно.

— Гарус, как вы с этим справляетесь? — злилась Яна. — Только не говорите, что не испытываете подобных желаний.

— Не скажу. Я нормальный, здоровый мужчина, которого возбуждают красивые женщины, — Леро и не думал отпираться. — Но не настолько, чтобы расплачиваться за это жизнью. Предпочитаю обходиться своими силами. Рассказать как? — интересовался он с невинной улыбкой и ловко уворачивался от языка пламени мгновенно превращавшейся в дракона Яны.

Они проводили много времени вместе и действительно скоро стали друзьями. Правда, дружба эта была довольно странной. Оба горячие, упрямые, резкие, Яна и Леро были слишком похожи друг на друга, чтобы долго жить в мире. Они спорили, ругались, ссорились. Ненавидели друг друга и готовы были спалить своим огнем. Потом мирились и вместе смеялись над своей ссорой. Но даже в самые безоблачные периоды постоянно подкалывали, задирали и дразнили друг друга.

— Я ненавижу в вас свои собственные недостатки, Андраэль, — сказал ей однажды Леро, когда они возвращались с прогулки и остановились у входа во дворец, заканчивая начатый на лету разговор. — Как будто смотрюсь в зеркало.

— Вы старше и должны быть умнее, — возразила Яна. — А мне иногда кажется, что вам не триста с чем-то лет, а тринадцать.

— Что триста, что тринадцать — по сравнению с вечностью одинаково мало.

— Подождите! — Яна вдруг осознала одну странную вещь, которая раньше не приходила ей в голову. — Ведь самые старые нэрвени должны были родиться сразу после катастрофы, так?

— Да, — кивнул Леро. — И что?

— Если нэрвени не стареют и не болеют, они должны вечно оставаться в здравом уме. И помнить все, что происходило с тех времен и до наших дней. Тогда почему никто не знает о событиях, которые произошли до появления письменности?

Леро посмотрел на нее, озадаченно сдвинув брови.

— Я не знаю, Андраэль. Почему-то мне никогда не приходило это в голову. Я вам скажу больше. Я никогда не видел так долго живущих нэрвени. Кажется, самый старый, с кем мне приходилось встречаться, родился при королеве Арне. Хотя он выглядел, разумеется, не старше, чем я сейчас. Все остальные, кого я знаю, гораздо моложе.

— Может, спросить об этом у нора Барвена? — предложила Яна. — Или это тоже тема, на которую не принято говорить?

Леро задумчиво покачал головой.

— Об этом действительно не говорят. Но не потому, что это запретная или неприличная тема. Об этом… просто не говорят.

Почувствовав чей-то взгляд, Яна подняла голову и увидела гнома, который смотрел на них из открытого окна. И выражение его лица было более чем странным.

— Вы слышали, о чем мы говорили, нор Барвен? — спросила Яна.

— Да, королева, — почтительно наклонил голову гном.

— И что вы можете сказать?

— Ничего, к сожалению.

— Что значит ничего? — Яна почувствовала, что начинает злиться. Опять начинались какие-то мутные тайны. Как раз тогда, когда показалось, будто она наконец начала понимать, что происходит в этом тухлом королевстве. — Когда в последний раз здесь была перепись населения?

— Смотря что вы имеете в виду под переписью, — осторожно уклонился от ответа нор Барвен.

Яне захотелось превратиться в дракона и от души поплеваться огнем. Может, даже поджечь какой-нибудь сарай. И подпалить гному лысину.

— Я имею в виду данные о том, сколько жителей в Ниэвале. С точным указанием сословия, возраста, занятия и места жительства.

— Это и я вам могу сказать, сестра, — усмехнулся Леро. — Никогда. Если бы такие данные были, вопрос о том, куда деваются нэрвени старше определенного возраста, не стоял бы.

— Займитесь этим, пожалуйста, — потребовала Яна. — Лично все организуйте. Чтобы в каждом городе, в каждой деревне, в каждом замке был записан каждый. От дайни до нэрвени, от младенца до старика. И обязательно с указанием возраста. Нор Барвен, — она повернулась к гному. — Почему мне постоянно кажется, что вы от меня что-то скрываете?

Хотя уже опустились сумерки, было видно, как испуганно вытянулось его лицо. Она поняла, что не ошиблась, гном действительно знал больше, чем говорил. И дело было точно не в неприличности того, о чем он молчал.

— Я помню ваши слова, нор Барвен, — Яна пыталась говорить спокойно, но она слишком устала и с трудом сдерживала раздражение. — Я как-то спросила, можно ли здесь вообще кому-то доверять. И вы ответили, что никому. Даже вам. Теперь я понимаю, почему.