Opus 1 - Евгения Сергеевна Сафонова

но о тебе никто ничего не слышал. Ни одну другую девушку не стали бы прятать у себя в замке и так тщательно скрывать ото всех.

Учитывая характер Герберта (и его очевидную страсть к хиккованию[18]), доводы звучали убедительно. Насчёт ловушек мальчик ошибся, но дела это не меняло.

– И ты пришёл только разведать обстановку? Не собирался никого убивать?

– Нет. Я не убийца.

И правда, безобидный. Повезло ещё, что не забрался в глубь сада, где его наверняка прикончили бы ловушки. Впрочем, незваный гость о подвохах на вражеской территории явно был осведомлён – и слишком умён, чтобы испытывать удачу, пробираясь далеко внутрь. Даже если этот его монокль и правда позволял их видеть. Хотя… наверняка увидеть можно было не все, иначе опытные убийцы, обязанные иметь целый арсенал полезных штучек для подобных случаев, преодолели бы западни без труда. А что, остроумно: заманить незваных гостей в глубь сада, купив на то, что ловушки можно разглядеть и обойти, – а затем прикончить теми, что замаскировали действительно хорошо.

Понятно, почему парнишка решил остаться на нижнем ярусе, у самой стены. И ещё вопрос, кому повезло. Если бы не Мэт, лазутчик покинул бы замок с весьма интересной информацией – а то и с обездвиженной Евой на руках.

– Почему ты искал меня здесь?

– Мы ищем тебя по всему Керфи. Я нанял для Кейла лучших охотников за головами, но без толку. Сегодня решил лично наведаться в Шейн и в замок принца. Кейл боялся, что Уэрт нашёл тебя первым.

– Не зря, – прокомментировал Мэт.

– И много твой господин знает обо мне? – уточнила Ева, отметив это фамильярное «Кейл».

– Он знает о пророчестве. Знает, что ты должна прийти. Больше ничего. До этого момента у нас не было ни единой зацепки. – Даже в плену зачарованности, глядя перед собой невидящими глазами, юноша улыбнулся. – Я расскажу ему, что нашёл тебя. Он будет счастлив.

– И щедро вознаградит тебя, конечно.

– Его счастье – моё лучшее вознаграждение.

– Как трогательно, – умилился Мэт. – Интересно, а если счастье достопочтенного лиэра Кейлуса заключалось бы в том, что этого милого мальчика заживо…

– Молчи. И слышать не хочу. – Присев на корточки, Ева оценивающе всмотрелась в лазутчика, созерцавшего тёмное небо. – Кейлус хочет убить Герб… Уэрта, верно?

– Да.

– Ты знаешь что-нибудь о следующем покушении?

– Кейл хочет убить наследника прежде, чем тот призовёт Жнеца. Он нанял лучших убийц, которых смог отыскать.

– И всё?

– Это всё, что мне известно. Мне это не нравится, Кейл это знает, – добавил юноша печально. – И не говорит мне лишнего.

– Что тебе не нравится?

– Что он хочет убить наследника.

– Почему?

– Я не считаю, что Гербеуэрт заслуживает смерти.

– Но он стоит на пути твоего господина к престолу!

– Я думаю, пророчество сбудется и без крови на его руках. Поэтому хотел скорее отыскать настоящую девушку. Чтобы убедить его, что убийства ни к чему.

Опершись локтями на колени, пытаясь не терять равновесия, Ева озадаченно воззрилась на вражеского секретаря.

– Что значит «настоящую девушку»?

– Кейл подыскал подходящую актрису. На случай, если бы мы тебя не нашли или если бы тебя убили. Она должна была сыграть обещанную деву, когда настанет время. Но это всё усложнит. Мы верили, что найдём настоящую девушку, а если Кейл обручится с ней, трон будет его и ему не придётся никого убивать. Даже королеву. Судьба сама сложит всё так, как нужно, ведь пророчества Лоурэн всегда сбываются.

Ева помолчала. Сжав губы, стиснула в пальцах волшебный смычок.

…за время, проведённое в этом мире, она уяснила одно: музыкальный гипноз был единственным в своём роде. С ментальными манипуляциями у здешних магов дела обстояли туго. Они могли прочесть мысли (это было болезненно и зачастую опасно), могли поставить в памяти блок, могли опоить зельем, рождавшим ложные воспоминания, – не более. Существовали заколдованные ошейники, позволявшие брать человека под контроль, но на них специализировались риджийские маги, и в Керфи они были не в ходу. Не стоило забывать об элементарном подкупе, однако этот метод во всех мирах представлялся Еве не самым надёжным.

И все эти вещи были слишком заметными и рискованными, чтобы Герберт мог предпочесть их убийству.

– Слушай меня, Тиммир, – сказала Ева, решившись. – Ты не вспомнишь обо мне. Ты будешь помнить только, как проник в сад Рейолей, разведал обстановку и ушёл, не увидев никого и ничего подозрительного. Ты не будешь тревожиться, если осознаешь провал в памяти, и никому о нём не расскажешь. Никому, и в особенности Кейлусу Тибелю. Ты понял меня?

Она могла дождаться возвращения Герберта. Показать ему всю силу смычка (это необходимо, раз теперь они играют на одной стороне). Убедить, что по многим соображениям лучше поступить так. Но какова вероятность, что некромант понадеется на музыкальный гипноз – вместо могилы, которая гарантированно заткнёт рот дядюшкиному секретарю? Ведь это так просто: толкнуть Тиммира Лейда в одну из ловушек, а когда его хватятся, заявить, что тот сам виноват. Полез без спросу в сад, полный охранных чар, вот и поджарился. А чего дорогой лиэр Кейлус ожидал, посылая секретаря шпионить за племянником?

…он просто секретарь. Не головорез – мальчишка, возящийся с бумажками. И он молод. И он не убийца.

Значит, и Ева ею не станет.

– На счёт «три» ты встанешь, покинешь сад так же, как залез в него, и вернёшься в город, – закончила Ева, когда ей ответили «да». – Ты очнёшься от наваждения на мосту и забудешь меня сразу, как очнёшься. Раз, два…

Она следила, как молодой человек сомнамбулой поднимается с земли и бредёт к стене. Затем ловко, точно кошка, цепляется за незаметные глазу выемки, карабкаясь к вершине: наводя на интересные мысли о том, что милый мальчик-секретарь всё же умел куда больше, чем просто возиться с бумажками.

– Сердобольная дурочка. – Голосок Мэта был странно задумчивым. – Надо же. Так не хочешь марать руки?

– Его хозяин знал, куда он отправился. Он искал бы его. С ним не сработал бы фокус «зарыть и забыть». Так пусть лучше вернётся и доложит, что ничего не видел. – Ева поспешила к замковым воротам. Несколькими метрами выше Тиммир Лейд, раскинув руки, с ловкостью канатоходца ступал по широкому гребню неприступного на вид ограждения. – Это отведёт от нас подозрения успешнее, чем если б он пропал.

– Говори это себе. Думаю, малыша Уэрти безумно порадует известие, что ты отпустила восвояси столь ценного врага.

Не сбавляя шага, Ева подняла очень злые и очень холодные глаза.

– Слушай меня, клякса. – Достигнув ворот, она приоткрыла смотровое окошко в боковой дверце: освобождённый пленник как