Экологичный развод. Как уберечь ребенка от травмы и выйти из кризиса самому - Татьяна Герасименко

Человек обязан выбирать себя, потому что это его путь. Это естественно и логично. Но это справедливо лишь в случае осмысленного решения, а не невротического сбегания от надоевших проблем, от рутины, от одиночества в браке. Эти вопросы надо решать здесь. Иначе они снова появятся в новой жизни, в новой семье.

Безусловно, прощение себя не может ограничиться одной «волшебной» техникой. Безусловно, это путь, требующий работы над собой и времени. Вы должны выбирать то, что вы думаете, а не быть пассивным реципиентом, который обречен воспринимать все, что автоматически лезет в голову. Мозг устроен так, что он поддерживает ту идею, на которой вы чаще сосредотачиваете внимание. Это волевой процесс. И вы можете им управлять, за исключением случаев, когда у вас развивается депрессия.

В ситуации клинической депрессии воля плохо поддерживается организмом, обмен веществ нарушается и человек чувствует бесперспективность; воспоминания о потере семьи приобретают характер сверхценной идеи о вине, о мыслях: «Что можно было бы сделать, чтобы избежать развода».

Может зашкаливать тревога, человек не находит себе места, ищет поддержки у всех и вся. Здесь я бы рекомендовала подключать противотревожные препараты, которые выпишет психиатр. Но сами препараты ничего не решают. Они только готовят мозг к возможности успешно пройти психотерапию. Аналогично как ремонт машины позволяет ездить на ней: двигатель работает без перебоев, коробка передач плавно переключается, но заставить автомобиль ехать может только водитель. Так и с препаратами. Они готовят мозг к изменениям, но произвести их можно только в психологической работе с личностью.

Итак, будем исходить из допущения, что реактивной депрессии у вас нет. Тогда воля продолжает работать.

Есть старая индейская притча. В ней старик учит молодого: «В сердце человека живут два волка — один белый, другой черный. Они борются друг с другом». Молодой спрашивает: «А кто побеждает?» Старик ответил: «Тот, кого больше кормишь».

Вывод: чувство вины не помогает пройти кризис разрыва, а только мешает ему. Фокусируйте усилием воли внимание на полезных для себя мыслях. Не разрушайте себя изнутри.

В моменты большой откровенности с самим собой появляется самое тайное переживание. Оно настолько болезненно, что не выносит зрителей. Это стыд. Стыд оттого, что оказался в такой неприглядной ситуации: такой опытный, уверенный в себе человек, крепко стоящий на ногах — и вдруг потерявший опору и то, чем гордился. Стыд заставляет чувствовать себя некомпетентным, неспособным справиться с ситуацией, зависимым от других. Если стыда много, то человек, как правило, не обращается за помощью, а предпочитает спрятать чувство униженности в самый потайной сундук, который всегда будет носить с собой. Через год, два, десять, пятнадцать (это реальные случаи) лет спрятанный в сундук бессознательного рой негативных чувств вырвется на свободу и накроет человека новым стрессом, похлеще старого. Только человек не будет понимать, какие именно чувства вырвались на свободу, и не узнает их в лицо. Просто возникнет депрессия, психосоматическое заболевание, отягощенный кризис возраста, вспышки ярости, апатия или потеря отношений. Именно по причине стыда люди с опаской относятся к терапии развода и даже с нежеланием говорят на эту тему.

У меня в группу «Как пережить развод» приходят заинтересованные в изменениях участники, но некоторым из них очень трудно справиться со стыдом. Они не согласны делиться своими чувствами, показывать свою уязвимость, потому что боятся оценки. Одна женщина сказала мне: «Я боюсь рассказывать вам о том, что было в моей семье. Мне очень важно, что вы обо мне думаете. Если я расскажу, как позволяла обращаться с собой в браке, вы осудите меня. Мне будет очень стыдно, я не смогу этого вынести».

Другой клиент говорил о своем стыде так: «Я сильный человек, все это знают, поэтому, расскажи я о разводе людям, меня бы стали жалеть. А мне это унизительно и стыдно».

Третья клиентка рассказала, что после измены мужа в течение года каждый день видела один и тот же сон: «За столиком кафе сижу я и муж, и он мне говорит, что я ничтожество, некрасивая и никчемная. В этот момент я чувствую жар по телу и просыпаюсь». Жар — телесный эквивалент стыда. Это чувство у женщины появлялось только во сне. В моменты бодрствования никогда эти мысли ее не мучили. Более того, она закрутила роман, лечивший ее рухнувшую самооценку. Однако внутренняя работа проживания стыда четко продолжалась в течение календарного года во сне.

Особенно стыд может одолевать людей, которые и раньше скрывали от окружающих, что их брак не очень-то и хорош. Возникают мысли-самообвинения: «Не удержал семью», «Раньше не заметил сигналов опасности», «Провалила жизненный проект», «Не удержала мужчину», «Виновата перед детьми», «Я — рогоносец», «Все друзья идут дальше, развиваются с семьями, а мне все начинать с нуля в 40 лет».

Обратите внимание: я говорю о стыде, а не о чувстве вины. Как понять разницу? Когда ты испытываешь вину, есть желание исправить ошибку. Когда испытываешь стыд — хочется спрятаться. Вина — это самоосуждение за конкретный поступок или цепочку действий. Стыд — это общее ощущение собственной неполноценности, неуместности, неадекватности. Стыд сжигает изнутри, он не очень конкретен, он всеобъемлющ. О вине человек готов говорить. О стыде он готов только молчать.

Чтобы ушел стыд (а это — необходимый шаг в исцелении), нужно это чувство разделить с кем-то, кому небезразличны ваши переживания. Психолог тоже подходит для этой роли, потому что терапия неизбежно создает отношения. Нужно научиться понемногу предъявлять стыд в мир. И тогда через некоторое время он погаснет. В противном случае, особенно когда речь идет о гордецах, стыд начинает разъедать душу, как коррозия металл.

Склонность к переживанию стыда делает человека уязвимым для развития и патологичного течения ПТСР (посттравматического стрессового расстройства). Сильный стыд провоцирует психику диссоциировать полученный опыт (простым языком это значит забыть, а если точнее — отщепить болезненный опыт от сознания и вытеснить в бессознательное). Но тогда травма не может быть переработана. Доступ к ней закрывается. Это не значит, что переживания уходят. Наоборот, они остаются, но работать с ними становится невозможно.

Однако опасность стыда субъективно преувеличивается. Вспомним клиентку, говорившую, что она не вынесет самораскрытия, если ей придется делиться теми «ужасными вещами», которые она позволяла делать с собой в браке. Мне хочется сравнить стыд с Запугивателем, который пытается остановить человека еще до того, как тот начал действовать. И если не поддаться на его страшилки и открыться другому человеку в своем стыде, чувство потеряет свою силу и токсичность.