Останься со мной - Джессика Кансоло

Зачем мэру маленького городка вообще нужны телохранители?

Эйден закрывает дверь в дом, садится рядом со мной, и мы все смотрим друг на друга в пугающей тишине.

Я чувствую себя как ребенок, которого вызвали в кабинет директора и собираются отругать. Насколько я могу судить, Эндрю Кесслер – очень красноречивый, хорошо сложенный мужчина, от которого исходит ощущение превосходства и собственного достоинства. У него удлиненные, зачесанные назад темно-русые волосы, ярко-голубые глаза и ухоженная щетина, которая подчеркивает и без того прямую линию челюсти. Мне почти больно признавать, что он – красивый мужчина, одетый в дорогой костюм и с еще более дорогими часами, украшающими его запястье. На его безымянном пальце сверкает серебряное обручальное кольцо, и я знаю, что оно не от брака с мамой Эйдена. На его скуле есть малейший намек на синяк, и я испытываю извращенное чувство гордости за Эйдена. Несмотря на это, очевидно, что Эндрю Кесслер – один из тех людей, которые умеют управлять людьми и чье присутствие требует внимания. Видимо, это еще одна схожая черта между ним и его сыном.

– Послушай, сынок, мне кажется, что мы не с того начали.

Я не думала, что Эйден может стать еще более напряженным, но он действительно напрягается при слове «сынок».

– Я здесь не для того, чтобы выдвигать обвинения, – продолжает Эндрю, – хотя и моя жена, и адвокат считают, что я должен это сделать. Но как только я сказал им, что никогда бы не поступил так со своим сыном, они прекратили это дело. Мы же семья. – Он бросает на Эйдена пристальный взгляд, явно желая подчеркнуть какую-то мысль, которую он пытается донести.

Рука Эйдена сжимается в кулак, но я разжимаю ее, беря в свою ладонь. Последнее, что нам нужно, – очередная драка. Я сомневаюсь, что Эндрю будет рад синякам под обоими глазами во время своей кампании.

Эйден молчит, но Эндрю, похоже, и не возражает. Он явно доволен тем, что ведет разговор.

– Кстати, а где мои младшие сыновья?

Рука Эйдена почти до боли сжимается в моей ладони, прежде чем он осознает это и отпускает ее.

– Сыновья? – Голос Эйдена низкий, грубый. – У тебя нет сыновей. По крайней мере, не в этом доме.

Эндрю наклоняет голову.

– Насколько я помню, у меня было три мальчика. Ты и близнецы.

Мышцы на челюсти Эйдена дрогнули.

– Их бы здесь не было, если бы мама тебя послушала.

Словно инстинктивно понимая, что о них говорят, Джейсон и Джексон появляются за раздвижной стеклянной дверью и смотрят на нас с обеспокоенностью на лицах. Эндрю следит за нашими взглядами, и близнецы, будучи замеченными, убегают в дом.

– Вот они. – Уголок губ Эндрю приподнимается. – И у них мои глаза. Почему бы тебе не привести их, чтобы я мог познакомиться с ними?

Ни в тоне, ни в языке тела Эндрю нет ничего угрожающего, но по тому, как тело Эйдена реагирует на его слова, можно подумать, что возле его головы держат дуло пистолета. Я чувствую энергию раздражения, вижу, что у Эйдена уходят все силы на то, чтобы оставаться спокойным и не ударить Эндрю по лицу.

– Ты хоть знаешь их имена? – огрызается Эйден.

– Эйден, послушай…

– Нет, это ты послушай, – перебивает он, сверкая глазами. – Ты появляешься на нашем пороге, хотя раньше не желал иметь ничего общего ни с ними, ни со мной, и у тебя хватает наглости разыгрывать семью? – Эйден встает. – Пожалуйста, иди своей дорогой. Дверь вон там.

Эндрю даже не думает шевелиться. На самом деле он выглядит так, будто сама ситуация его забавляет.

– Твоя реакция вполне нормальна, сынок. Пожалуйста, сядь обратно. Я понимаю, что ты чувствуешь. Ты злишься на меня. Я бросил твою маму, когда она была беременна. Меня не было рядом с тобой, когда она умерла, и меня не было рядом, пока ты рос. Но эти мальчики, Джейсон и Джексон, еще маленькие. Очевидно, что наша встреча на ярмарке – это судьба. Нам суждено получить второй шанс. Стать семьей. – Эндрю наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, и в его глазах появляется блеск, которому я не доверяю.

Наверное, я слишком громко усмехаюсь, потому что они оба переводят глаза на меня.

– Хочешь что-то сказать? – Эндрю поднимает бровь.

Эйден снова садится рядом со мной.

Я никогда не была тем человеком, который держит язык за зубами.

– Хотите сказать, что вся эта хрень с воссоединением не имеет отношения к возможному скандалу в середине предвыборной кампании? Что вы бы захотели общаться с Эйденом, Джейсоном и Джексоном, даже если бы не баллотировались в губернаторы?

Глаза Эндрю сужаются на долю секунды, прежде чем его выражение снова становится мягким.

– Как я уже сказал, нас свела судьба. – Он берет паузу, тщательно обдумывая свои следующие слова. – Вообще-то я приглашаю вас на гала-вечер, который завтра устраиваю. Я уверен, что люди одобрят знакомство с моими сыновьями. К вечеру мне доставят костюмы ваших размеров. Полагаю, у вас здесь нет парадных туфель?

Он достает из кармана кошелек, и у меня глаза разбегаются, потому что он выглядит так, будто в нем достаточно денег, чтобы оплатить годовое обучение в колледже. Эндрю вытаскивает несколько купюр.

– Этого должно хватить на обувь и кое-что еще. – Он смолкает, рассматривая меня. – Думаю, ты захочешь привести ее в качестве спутницы? Вот деньги на платье и туфли. – Эндрю достает купюры и протягивает аккуратную стопку Эйдену, который смотрит на эту кучу так, словно не верит, почему она самопроизвольно не воспламеняется.

– Ее зовут Амелия. И нет, мы, пожалуй, откажемся, – прямо заявляет Эйден.

Эндрю смеется. Так смеются богатые люди, когда их развлекают чем-то, что они считают ниже своего достоинства.

– Я сомневаюсь, что у тебя достаточно денег, чтобы купить платье и туфли. Ты хоть знаешь, сколько стоит хорошая одежда? Джинсы – это не наряд.

– Я имел в виду, что мы не придем, – уточняет Эйден. – На самом деле это, наверное, последнее, чего бы я хотел. Я бы предпочел, чтобы мне выковыряли глазные яблоки ржавой ложкой, нежели провести вечер в твоей компании.

Эндрю кладет стопку купюр на журнальный столик и ставит сверху статуэтку, чтобы деньги не разлетелись от ветра.

– Но мы с тобой – одна кровь, – начинает Эндрю, пронзая Эйдена взглядом. – Если бы мы не были родственниками, я бы выдвинул против тебя обвинения. Но, к счастью для тебя, мы оказались родней, и поэтому я ожидаю, что ты придешь на торжество, где я смогу представить миру своих сыновей и показать им, что мы сильная, сплоченная семья, которая может преодолеть прошлое и начать все с начала.

Мы с Эйденом оба видим угрозу такой, какая она есть: иди на торжество, будь паинькой, не упоминай о прошлом, а он в таком случае не будет выдвигать обвинения.