Длиннее века, короче дня - Евгения Михайлова

– Конечно.

– Так я за тобой заеду.

– Лена, в реанимации приставать к мужчинам нельзя, – добродушно заметила Аля.

– Откуда ты знаешь? – резонно парировала Ленка.

Они ушли, обсуждая этот вопрос, а Маша с облегчением закрыла дверь. На все замки и засов. Ей не страшно. Она просто прячет от всех глаз кусочек мира – свой и Анин.

Инна Павловна Головешко была, несомненно, дамой, приятной во всех отношениях. Приятно лежали ее волнистые, коротко постриженные волосы, покрашенные в дорогой пепельный цвет. Приятно сидел на полной фигуре костюмчик известной фирмы из нежной, мягкой ткани приглушенно синего цвета. Она привычно и приятно улыбнулась посетительнице. Оценила ее мгновенно взглядом опытного, закаленного в боях и победах человека. Какая! Рыжая, уверенная в себе, умеющая скрывать страхи, непринужденно изящная. Красивая… Думает, ей цены нет. Но Инна Павловна как раз большая специалистка по части дистанционного определения цены. Тут один форс, а карманы однозначно дырявые. Интересно, она из-за квартир так рвется в усыновители? Может, и нет. Похожа на человека, которому нужна головная боль. Ну, что ж. Она ее получит.

– Мария Анатольевна Ступишина, как я понимаю? – почти ласково произнесла Инна Павловна. – Присаживайтесь, пожалуйста. Я просмотрела ваши документы. Римское право… Впечатляет. Я вообще уважаю юристов.

– Спасибо. Правда, я не являюсь практикующим юристом, – Маша присела на краешек стула. – Преподаватель – это немного другое.

– Да, я бы тоже сказала, что другое. Боюсь, вы немного недооцениваете сложность проблемы. Мне сказали, вы несколько раз звонили, спрашивали, когда будут подписаны бумаги на удочерение… Вы действительно считаете, что это вопрос дней?

– Я понимаю, это очень сложный вопрос в каждом конкретном случае. Всегда есть риск ошибиться. Но я прошу вас мне поверить. Девочка знает меня давно, я постоянно бывала в доме ее родителей. Сейчас мы живем вместе. Я люблю ее, готова к любым проверкам, отчетам… Не знаю, как еще вас убедить в том, что мы с Аней уже стали семьей.

– Как все у вас быстро получается – стали семьей. Да еще при таких прискорбных обстоятельствах. Вы не в курсе, какие версии у следствия по поводу того, что близкие ребенка погибли один за другим?

– У следствия пока нет версий.

– То есть корыстный мотив не рассматривается? Я имею в виду две квартиры, принадлежащие теперь несовершеннолетней Колесниковой.

– Думаю, что рассматривается. Просто подозреваемых пока нет.

– Понятно. Тем временем вы хотите как можно быстрее получить право управлять имуществом ребенка… И как, вы думаете, мы должны на это реагировать?

– Я думаю, вы должны пообщаться с ребенком, посмотреть, как мы с ней живем, посоветоваться с психологом, который наверняка у вас есть. Если нет, я могу пригласить нашего преподавателя психологии.

– Спасибо за рекомендации, но мы привыкли справляться своими силами. Да, мы все это сделаем, но для начала ребенок должен выйти из-под влияния постороннего взрослого человека, который, как показывает практика, может его просто зомбировать.

– И каким образом вы выведете ребенка из зомбирования?

– Очень простым. Под присмотром специалистов детского учреждения.

– Детский дом? Вы хотите забрать Аню в детский дом?

– Ох, только не стоит кошмарить ситуацию. Что плохого вы можете сказать о наших детских домах? Что вы вообще о них знаете, – Инна Павловна больше не тратила усилий на то, чтобы казаться приятной. Она была на коне. Ее жертва практически готова совершать ошибки: биться в истерике, стучаться не в те двери, обращая внимание на свое более чем щекотливое положение с квартирами. – Да, вопрос перемещения ребенка в детское учреждение будет решен в ближайшие дни. Вам, разумеется, никто не позволит оставаться в ее квартире. Ну а дальше… Не будем ничего загадывать. Все в интересах ребенка. Возможно, для нее найдутся более достойные удочерители. Это у нас решается коллегиально.

Маша выдержала паузу, в течение которой она успела мысленно задушить эту тетку, долететь до школы, схватить Анечку, сесть с ней в самолет и оказаться там, где есть только пальмы и обезьяны. Сейчас Маше казалось, что с ними ей будет гораздо легче найти общий язык. А эти дамы, ответственные за детские несчастья, пусть подавятся квартирами, чужими вещами, тем, что было чьей-то жизнью… Потом Маша вернулась в реальность и улыбнулась одной из самых своих обаятельных улыбок.

– Список достойных удочерителей на все случаи жизни, насколько мне известно, лежит в ящике вашего стола, так, мадам Головешко?

– Что вы имеете в виду? – холодно осведомилась Инна Павловна.

– Приемных родителей Гриши Крылова, Пети Симонова, Наташи Кольцовой… Могу продолжить. Это одни и те же люди, на которых оформлялись документы. Они на время вроде бы становились приемными родителями этих детей, имеющих квартиры в Москве. Вот только эти дети сейчас находятся в детских домах других городов, а квартиры их давно проданы… Что с ними будет, если, став совершеннолетними, они вернутся и станут добиваться правды? Не то ли, что произошло с восемнадцатилетним Толей Коршуновым, который приехал сюда и написал заявление в прокуратуру? Он исчез. Вы в курсе?

– Что за бред вы несете! Вы еще и нетрезвая ко всему. Я охрану позову.

– Позовите. Я тоже приехала не одна. Во дворе моего звонка ждет бывший следователь прокуратуры, ныне частный детектив, у которого есть дело Коршунова, исчезнувшего после того, как он потребовал возбуждения уголовного дела именно против вас. Есть дела и тех ребят, которые были «перемещены», как вы выражаетесь, не к приемным родителям, а в другие города. Причем им фамилии изменили!

– Как я понимаю, вы авантюристка и шантажистка. Думаю, и следователь с частным детективом – такой же вымысел, как все остальное.

– Действительно так думаете? А ведь проверить это легко. Звонить?

– Не надо. Не хватало еще здесь нанятых вами бандитов с фальшивыми документами.

– Так у вас же специалистов полно. Проверите, фальшивые документы или нет… А я вот задумалась: можно ли меня назвать авантюристкой? Родилась в Москве, в семье преподавателей МГУ. Окончила юрфак, аспирантуру, защитилась, работаю по специальности, на окладе бюджетника. Живу в собственной квартире, люблю ребенка своей ближайшей подруги, хочу официально стать ее матерью. Фактически я и так стала ее матерью… То есть я не торговала на рынке в Харькове, не задерживалась в Москве за организацию борделей, не покупала затем место директора компьютерного центра, не имея никакого образования… И только после этого вы обзавелись дипломом пединститута! Как это у вас получилось, Инна Павловна? Может, вы кого-то зомбировали? И зачем вам и вашей дочери, которая вообще никогда не работала, столько квартир? У меня в сумке большой список. История их приобретения еще не готова, но это вопрос дней.