Смертию смерть поправ - Евгений Львович Шифферс

это она голубя кинула, и что Волков совсем не виноват, понимаешь. Учительница покраснела-покраснела, и сказала, что уроки окончены, потому что звонок. Дядя Ника, скажи, я ведь честно поступила, а?

СТАРИК кивает головой, что да, по его мнению, честно.

ЛЕНТОЧКА Слушай, дядя Ника, а если из школы придут, ты скажи, ладно, маме и бабушке, что я поступила честно, а то я боюсь очень.

СТАРИК кивает головой, что уж конечно, скажет.

53.

Они идут, СТАРИК и ЛЕНТОЧКА, по улице их города. Впереди регулировщик разгоняет машины на перекрестке, их толкают встречные, и они толкают встречных, когда заглядятся на что-нибудь, или когда остановятся неожиданно посреди движения, чтобы Ленточка могла наиболее вразумительно проиграть СТАРИКУ сценки из своей чудной жизни. А СТАРИК с такой огромной серьезностью слушает ее, так ему ДЕЙСТВИТЕЛЬНО интересно, что он растопыривает даже руки, чтобы кто-нибудь не помешал его Ленточке строить рожи. Мимо бегут машины по своим делам, — нормальная городская жизнь. Потом они идут дальше, и авоська с пузырьками позвякивает между ними, и солнце играет в стекле, живое и разное, чтобы потом сразу остановиться.

54.

Белое неподвижное солнце висит над пустым белым городом. Пустые белые улицы, белые мертвые дома, неподвижные, немые. Этажи с темными пустыми глазницами напоминают пустоту проемов между известкои, белой мокрой известкой, между нарами в белом бараке.

Город — белый неподвижный барак большого лагеря, который есть жизнь.

Слышны шаги, гулкие шаги по тишине.

И вот из правого проулка появляется ОН (наш старик средних лет в милицейской форме). ОН странно и смешно вышагивает, помахивая в такт обломком бамбуковой палки, вместо милицейского жезла. Заиграла веселая идиотская музыка, и ОН встал на пустом перекрестке, и поднял в пустом белом городе обломок бамбуковой палки черного цвета. И по его команде забегали, засуетились по улицам, переулкам, почти натыкаясь друг на друга, оставляя следы шин на мостовой, одинаковые крытые машины; они знают свою дорогу и свой ритм и скорость, каждая из них едет по очень важным своим делам, тормозит, стоит, трогается, и так много раз, много раз, много раз.

А на перекрестке стоит веселый ОН. ОН регулирует это движение, поднимает руки вверх, потом разводит в стороны, потом опускает вниз, по швам. Играет идиотская музыка, и ОН замечательно счастлив. Это должно вызвать смех.

55.

Потом закричат тормоза со всех сторон.

ОН стоит в центре тихих машин, которые окружили его кольцом, многими-многими дверцами сзади, долгой и тихой неподвижностью. И вот эти дверцы распахиваются по очереди в тишине, нелепо машут крыльями каких-то насекомых, качаются ставнями на ветру, открывают за собой тихую темноту.

В одном таком проеме покажется старая женщина, сухая, с белыми патлами. Она опустит ноги из кузова, покачивая ими. Она смотрит на НЕГО, на СТАРИКА, на НАС. Она видит нас. Это жена старика. Она говорит, устало и тускло: Ника, слышишь, Ника, на меня сегодня кричали, Ника, громко кричали, Ника.

56.

А веселый ОН взглянул на жену, сказал ей, прокричал ей: НИЧЕГО, НИЧЕГО, НИЧЕГО, ВСЕ ОБОЙДЕТСЯ.

И побежал-поскакал по кругу машин под веселую идиотскую музыку.

ОН кричит жене: Мне надо вот перекресток разгрузить, пробка образовалась, не видишь разве.

И ОН бегает от машины к машине, и захлопывает тихие двери, и, машины убегают в сторону.

Вот он заталкивает молча, хрипя, свою жену в машину, чтобы иметь возможность захлопнуть и эти двери, чтобы махнуть рукой — пожалте, путь свободен.

Его жена цепляется, царапается, отбивается, кричит, а кто будет следующий, кто следующий?

И ОН, сопя, заталкивает ее все же в машину, и машина уползает криво, оставляя следы шин на белой мостовой.

Белый неподвижный город, белое солнце над головой.

57.

Старик стоит у аптечной стойки, перед ним строй блестящих пузырьков, и счет, который ведет седой АПТЕКАРЬ, счет, сопровождаемый ударом стекла о стекло, — солдатик-пузырек становится в строй.

АПТЕКАРЬ Итак, всего сорок четыре, если округлим и грубо разделим, то получается, так, триста шестьдесят разделить на сорок, получим девять, ИТАК, — один пузырек на девять дней, а?

СТАРИК кивает головой.

АПТЕКАРЬ На сколько больше, чем в прошлом году?

СТАРИК отставляет от общей кучи семь пузырьков.

АПТЕКАРЬ Ну, это еще не так страшно, а?

СТАРИК Согласен, что это совсем не страшно, разве может быть страшно, что-нибудь страшно вообще, человеку, который сумел стать стариком?

СТАРИКУ нравится этот АПТЕКАРЬ, нравится его доброта и очки, нравится, что рядом с ним стоят прекрасные молодые девушки-аптекарши, нравится, что АПТЕКАРЬ поглядывает на них с удовольствием.

АПТЕКАРЬ Уважаемые покупатели (и покупатели остановились).

Я прошу приветствовать одного из наших старейших клиентов в день его появления на свет.

СТАРИК улыбается и кланяется, люди хлопают ему, и покупают лекарство. И вот выходит из тайной двери до невозможности распрекрасная девица-аптекарша, и несет она в колбе разведенный спирт, и старый аптекарь разливает его в пузырьки, которые принес СТАРИК, и каждый, кто хочет, подходит и пьет, и бьет пузырек на счастье.

58.

СТАРИК входит в свою комнату. Раздевает плащ и вешает его на дверь, где пальто и другое, где старый черный зонт. Вот он лезет в карман плаща, достает оттуда маленькую картонную коробку, в которой лента. О-о, совсем новая лента, и он с трудом ее достал, обходил много магазинов, ты должна это оценить, старая машинка, должна оценить, а, или не должна, или тебе наплевать на все, а? Старое кресло, пусть на тебе повисит НАШ Пиджак, а?

Слушайте, книги, у нас на углу ловкий регулировщик, о, он делает лихую зарядку, почти такую, над которой вы смеетесь по утрам, книги. Немного красного вина в стакан, немного воды, и таблетки вот из этой красивой пачки, чтобы не очень болела голова, смешно, не правда ли, ТАБЛЕТКИ ОТ ГОЛОВНОЙ БОЛИ! Скоро мы будем иметь таблетки от всех забот, но мы, окно и двор, к счастью, не доживем до сих времен. СТАРИК бродит по комнате, говорит себе или это, или что-то другое, чего мы не знаем, но что знают вещи, около которых он бродит, которые трогает, запах которых вбирает, с которыми молчит.

Он меняет ленту у машинки, делает это с удовольствием, потому что еще жив, потому что приятно видеть на белой бумаге черные-черные буквы, которые складываются в слова, самоуверенные слова, слова, совсем как взрослые люди, решившие, что они знают нечто. А что знают люди? Как долго верны их знания? Что-то такое думает СТАРИК, а может, совсем другое, но пальцы его