Смерть Ахиллеса - Борис Акунин

— Вы проницательная женщина, мадемуазель,без этого вы вряд ли преуспели бы в вашей… профессии, — Эраст Петровичсмутился, понимая, что не совсем удачно выразился. — Неужели вы никогда нечувствовали исходящую от этого ч-человека угрозу?

Певица быстро обернулась к нему:

— Да-да. Иногда. Но откуда вы это знаете?

— Я имею веские основания полагать, чтоКлонов — человек опаснейший. — И без малейшего перехода: — Скажите, это онсвел вас с Соболевым?

— Нет, вовсе нет, — так же быстроответила Ванда. Не слишком ли быстро?

Она, кажется, сама это почувствовала и сочланужным поправиться:

— Во всяком случае, к смерти генерала онникоим образом непричастен, клянусь вам! Все произошло именно так, как я вамрассказывала.

Вот теперь она говорила правду — или верила,что говорит правду. Все признаки — модуляции голоса, жесты, движения лицевыхмускулов — были именно такими, как следует. Впрочем, не исключено, что вгоспоже Толле пропадала незаурядная актриса.

Эраст Петрович поменял тактику. Мастерасыскной психилогии учат: если есть подозрение, что допрашиваемый не искренен, алишь играет в искренность, нужно обрушить на него град быстрых, неожиданныхвопросов, требующих односложного ответа.

— Клонов знал про Кнабе?

— Да. Но какое…

— Он говорил о портфеле?

— О каком портфеле?

— Упоминал Хуртинского?

— Кто это?

— Он носит оружие?

— Кажется, да. Но разве закон это запре…

— Вы с ним еще встретитесь?

— Да. То есть…

Ванда побледнела, закусила губу. ЭрастПетрович понял: сейчас станет врать, и скорей, пока не начала, заговорилпо-иному — очень серьезно, доверительно, даже проникновенно:

— Вы должны сказать мне, где он. Если яошибаюсь и он не тот, кем я его считаю, ему лучше снять с себя п-подозрениесейчас. Если же я не ошибаюсь, это страшный человек, совсем не такой, как вампредставляется. Насколько я понимаю его логику, он не оставит вас в живых, этоне в его правилах. Я поражен тем, что вы до сих пор еще не в покойницкойТверской полицейской части. Ну же, как мне его найти, вашего Клонова?

Она молчала.

— Говорите. — Фандорин взял ее заруку. Рука была холодной, но пульс бился часто-часто. — Один раз я ужеспас вас и намерен сделать это вновь. Клянусь вам, если он не убийца, я его нетрону.

Ванда смотрела на молодого человекарасширенными зрачками. В барышне происходила внутренняя борьба, и Фандорин незнал, чем склонить чашу весов на свою сторону. Пока он лихорадочно соображал,взгляд Ванды обрел твердость — перевесила какая-то мысль, оставшаяся ЭрастуПетровичу неведомой.

— Я не знаю, где он, — окончательнымтоном произнесла певица.

Фандорин немедленно встал и откланялся, болеене сказав ни единого слова. К чему?

Главное, что она с Клоновым-Певцовым ещевстретится. Чтобы выйти на цель, достаточно установить грамотную слежку.Коллежский асессор остановился посреди Петровки, не обращая внимания на дождь,который, правда, лил уже не так яростно, как прежде.

Какая к черту слежка! Он же под арестом идолжен безвылазно сидеть в гостинице. Помощников не будет, а в одиночкутолковое наблюдение не организуешь — тут нужно по меньшей мере пять-шестьопытных агентов.

Чтобы мысль свернула с заезженной колеи,Фандорин быстро и громко хлопнул в ладоши восемь раз. Спрятанные под зонтамипрохожие шарахнулись от сумасшедшего, а на устах коллежского асессора появиласьдовольная улыбка. Ему пришла в голову оригинальная идея.

Войдя в просторный вестибюль «Дюссо», ЭрастПетрович сразу повернул к стойке.

— Любезный, — начальственным голосомобратился он к портье, — соедини-ка меня с номерами «Англия», что наПетровке, а сам поди, у меня к-конфиденциальный разговор.

Портье, успевший привыкнуть к таинственномуповедению важного чиновника из 20-го, поклонился, поводил пальцем по висевшемуна стене листу телефонных абонентов, нашел нужный, снял рожок.

— «Англия», господин Фандорин, —сказал он, протягивая коллежскому асессору слуховую трубку.

Там пропищали:

— Кто телефонирует?

Эраст Петрович выжидательно посмотрел напортье, и тот деликатно удалился в самый дальний угол вестибюля.

Лишь тогда Фандорин, приложив губы к самомупереговорному отверстию, произнес:

— Извольте пригласить к аппарату госпожуВанду. Скажите, срочно вызывает господин Клонов. Да-да, Клонов!

Сердце молодого человека билось учащенно.Пришедшая ему в голову идея была нова и до дерзости проста. Дело в том, чтотелефонная связь, столь стремительно завоевывавшая популярность у жителейМосквы, при всем своем удобстве технически была пока далека от совершенства.Смысл сказанного разобрать почти всегда удавалось, но тембр и нюансы голосамембрана не передавала. В лучшем случае — и то не всегда — было слышно, мужскойэто голос или женский, но не более того. Газеты писали, что великийизобретатель мистер Белл разрабатывает новую модель, которая будет передаватьзвук гораздо лучше. Однако, как гласит китайская мудрость, своя прелесть есть ив несовершенствах. Эрасту Петровичу еще не приходилось слышать, чтобы кто-топытался выдать себя в телефонном разговоре за другое лицо. Отчего же непопробовать?

В рожке зазвучал визгливый, прерываемыйпотрескиваниями голос, вовсе не похожий на вандино контральто:

— Коля, ты? Какое счастье, что тыдогадался мне протелефонировать!

«Коля»? «Ты»? Хм!

А Ванда быстро, глотая слоги, кричала втрубку:

— Коля, тебе угрожает опасность! У менятолько что был человек, который тебя ищет!

— Кто? — спросил Фандорин и замер —сейчас она его разоблачит.

Но Ванда ответила как ни в чем не бывало:

— Сыщик. Он очень умный и ловкий. Коля,он говорил про тебя страшные вещи!

— Чушь, — кратко отозвался ЭрастПетрович, подумав, что роковая женщина, кажется, не на шутку влюблена вжандармского капитана первой гильдии.

— Правда? Я так и знала! Но все равноужасно разволновалась! Коля, почему ты телефонируешь? Что-нибудь изменилось?

Он молчал, лихорадочно соображая, что сказать.