Крылья Киприды - Сергей Крупняков

Сириск спрятал свиток, достал письмо от Гелики и уже в десятый, наверное, раз прочитал любимые строки.

Внизу, у моря, еще осень, а здесь, в горах, на Доросе, уже почти зима. Холодный ветер свистит в окнах жилищ. Уже собран виноград, упрятан в дальние пещеры хлеб на зиму. Уже давно готовы ойропаты к войне. Но тихо на Таврике. Точно замерло все перед бурей.

Ранним утром месяца пианепсиона[22] вышла из царских покоев девушка. Одета она была в теплый хитон и шерстяной пеплос. Лицо ее было закрыто от холодного ветра. Мало кто узнал бы в ней Гелику. Она окрепла и уже могла ходить. Она подошла к небольшому жилищу. Это была хижина, вырубленная прямо в скале. Стукнула в дверь. Дверь почти сразу же отворилась.

— Я уже готова, Гелика! — Гилара только взяла небольшой узелок, и подруги быстро пошли по направлению к плато.

— Хорошо, что туман, — сказала Гилара. — Наверное, пройдем незамеченными.

— И тогда был туман, — задумчиво сказала Гелика. — Помнишь?

— Много было туманов, Гелика. Когда это?

Гелика промолчала. Они шли по тропе, высокая трава с замершими каплями вчерашнего дождя холодила ноги. Но Гелика ничего не замечала.

— Ты не туда идешь, Гелика. Эта тропа короче… — Гилара взяла подругу за руку и хотела перетянуть по развилке троп влево.

— Нет, Гилара. — Гелика внимательно вгляделась в чащу леса. — Мы идем правильно.

Она пошла быстрее. Гилара еле поспевала за ней. И вдруг Гелика остановилась.

— Здесь, — тихо сказала она, и слезы сами собой покатились из ее счастливых глаз. Она внимательно осмотрела траву, примятые, уже засохшие цветы. — Вот он, — сказала она совсем тихо и подняла нож. Он уже не сверкал, как тогда, весной, но был так же изящен и красив, как все, что выходило из рук мастериц Фермоскиры и Дороса.

— Да… — Гилара тоже узнала. — Это то самое место.

Дальше они шли молча. Гелика шаг за шагом вспоминала все, что было здесь в месяце фаргелионе. И Гилара понимала — ей не надо мешать. Они миновали дубняк, заросли кизила и барбариса. Пересекли безлесное плато. Трава была высокая и сухая. Кое-где лежал снег.

— А вот и она. — Гелика подошла к тому месту, где, еле приметная, спускалась с обрыва тропа.

— Ты взяла веревку? — Гилара только теперь вспомнила об этом опасном спуске.

— Взяла. — Гелика достала из котомки веревку, приготовленную ею еще весной, когда она, едва придя в себя, хотела бежать, искать Сириска.

Она привязала веревку к камню в трех местах.

— Не сорвется! — удовлетворенно сказала Гилара. — Смотри же, будь осторожна. Ты теперь не одна…

Гелика улыбнулась:

— Мы с ним уже во второй раз здесь.

Она привычно взяла веревку и довольно быстро спустилась вниз по каменным выступам. Гилара, как горная лань, спустилась быстрее.

— Ты точно знаешь дорогу? — Гелика вот уже который раз спросила об этом Гилару.

— Отия мне показала, когда мы ходили в Херсонес.

Они долго шли по лесу. Когда показалось озеро, Гилара спросила:

— Поплывем на лодке?

Гелика вздрогнула. Она инстинктивно опустила руки на живот, как орлица, защищая своего птенца.

— Нет, — только и сказала она.

К полудню, пройдя два горных хребта, они подошли к третьей скальной гряде. Еще издали в отвесной скале были видны прорезанные окна.

— Вот обиталище пифии…

Когда они подошли ближе и были уже под скалой, им навстречу выбежали две огромные собаки. Но, как ни странно; они не лаяли. А только обнюхали их и побежали обратно.

Внизу, в скале, была пробита дверь. Они вошли в нее и по ступеням поднялись вверх.

На одном из поворотов лестницы неожиданно они услышали голос сзади.

— Что привело сюда гордых ойропат?

Девушки повернулись и тут же, на площадке, упали на колени.

— Я… — Гелика хотела сказать кто она, но пифия остановила ее:

— Знаю, ты дочь Агнессы, Гелика.

— О! — И Гелика, и Гилара от растерянности потеряли дар речи.

— Чего ты хочешь? — Пифия подошла ближе.

Гелика все еще не могла вымолвить ни слова.

— Ты хочешь знать, когда дитя родится? И будет ли это девочка или мальчик?

— О, да, богиня… — Гелика от страха опустила глаза и боялась взглянуть на великолепную, в белом шерстяном одеянии, пифию.

— Смотри мне в глаза, — сказала та. Гелика с трудом подняла очи. И сразу словно утонула в огромных, необыкновенно притягательных глазах волшебницы.

— К весне, когда еще снежинки будут на цветах миндальных, ты мальчика прекрасного, подаришь миру… — Коро направила ладони в сторону Дороса и продолжила: — Красивая и гордая царица его захочет тут же умертвить…

Гелика вскочила на ноги, рванулась, но слова пифии ее остановили.

— Но боги Ипполита и Арей его спасут, и женщина во храме укажет путь к спасению царя…

— Царя? — Гелика и Гилара выдохнули чуть слышно это слово, но в пещере оно отозвалось громким эхом «царя… царя… царя…»

— Царя бесстрашных и жестоких амазонок…

— Но у нас нет царей, великая богиня…

Гелика прошептала эти слова, но Коро, точно не замечая, добавила:

— И много слез прольют родные… Отец и мать… Я вижу кровь и битву за мальчика, как за алмаз бесценный, звенят мечи и стрелы срываются с тугих тетив повсюду… А дальше… я не вижу… уходите.

Девушки встали. Гелика, точно в тумане, сняла с шеи бусы, украшенные золотыми сердечками, и положила на ступени.

Всю дорогу назад Гелика молчала. Гилара, прикоснувшаяся к волшебству, тоже чувствовала неуместность слов. Они пришли в Дорос под вечер. Их отсутствие, казалось, никто не заметил. Лишь когда они шли мимо храма Арея, кто-то проводил их долгим взглядом. Но в темноте нельзя было разобрать, кто это.

Быстро переодевшись, Гелика побежала в храм. Он был пуст. У изваяния Арея горели лампады. Напротив — крылатая богиня Ипполита. Мраморные крылья, кажется, вот-вот поднимут ее над грешной землей. А копье в руках в любой миг готово поразить врага и грешника.

Гелика упала на колени, положила на постамент золотое колечко. Устремила взор в глаза Ипполиты:

— Молю тебя, богиня Ипполита, пусть сбудутся слова Великой Коро… Но как понять ее слова о том, что женщина из храма спасет мне сына?

Гелика с мольбой смотрела на лик Ипполиты и не заметила, как тихо подошла Мелета и встала рядом с ней на колени.