Жена врага. Я тебя присвою - Вероника Колесникова

Прихожу в себя в больничной палате и пытаюсь осознать случившееся, но как только начинаю думать, так сразу же сильнейшая боль пронзает виски.

Хищник…

Он погиб в том доме при пожаре…

Он оставил меня.

Сердце неровно ударяется о рёбра, и я совсем ничего не хочу.

Не хочу жить.

Почему я не умерла вместе с ним? Почему жизнь дала мне этот ненужный шанс? Я не просила о нём, я не хотела топтать землю, на которую больше никогда не сможет ступить он! Не хотела и не хочу.

Сергей научил меня любить, показал, что существует любовь без боли, что я могу быть любима, а теперь ушёл. Оставил меня одну… Бросил на растерзание судьбы. И я хочу уйти следом за ним. Не могу допустить себе мысль, что должна буду жить в мире, из которого ушёл он.

Обжигающие слёзы текут по щекам, и я пытаюсь встать, но тело какое-то чересчур тяжелое, его буквально вдавливает в кровать. Я не могу даже дышать толком. Аппараты начинают пищать, и в палату влетают медсёстры.

— Не следует так беспокоиться! Всё хорошо! — лепечет одна из них и начинает настраивать что-то, а вторая вводит какое-то вещество в капельницу.

Только когда меня встряхивают за плечи, понимаю, что гул в ушах появился от моего собственного крика боли, сорвавшегося с губ.

Сергей…

Мой Сергей.

— П-пожалуйста! П-прошу вас! Он ж-жив? — заикаюсь я, хватаясь за халат медсестры.

— Ваш супруг погиб. Мне очень жаль, — отвечает женщина.

— К дьяволу его! Сергей! Что с Сергеем?

— Все, кто находился в доме, мертвы. Мне действительно очень жаль, но вам следует взять себя в руки.

— Убейте меня! — рыдаю я, потому что больше не желаю топтать эту грязную землю, наполненную чувством сильнейшей потери. Не хочу! Пусть меня отправят к нему! К моему Серёже!

— Дура ты! — злится женщина. — Ты о ребёнке подумала бы! Или и от него избавиться хочешь?

— О р-ребёнке?

Истерика в мгновение стихает, я замолкаю и не могу поверить. Какой ребёнок? Почему? Я не могла забеременеть…

Нет.

Могла. Мы с Сергеем не предохранялись, а сколько раз мы успели предаться любви? Дыхание перехватывает от мысли, что у меня осталось от него хоть что-то. Ребёнок. Наш малыш. Жаль, что он или она будет расти без отца, но я должна жить для того, чтобы рассказать ему о том, каким чудесным человеком был его отец. На мгновение я ловлю себя на мысли, что должна цепляться за жизнь ради Сергея. Его посадили в тюрьму из-за моего бывшего мужа, ублюдка Чопурия. Я не позволю его имени быть опороченным. Я восстановлю честь Сергея и его сестры! Пусть все узнают, что она погибла от рук ужасного монстра… Вот только мысли быстро меняются, и я снова пытаюсь понять, о каком именно ребёнке шла речь.

— Р-ребёнок! Вы только что сказали о ребёнке! — смотрю на медсестру, пытаясь понять, не шутит ли она.

У меня действительно была задержка, но я думала, что она связана со стрессом. Задержки стали для меня частым явлением, ведь вся моя жизнь была натянутым канатом, который легко мог оборваться.

— Ты беременна! Не знала? Не от мужа, видимо, да? Даже не расстроилась его смерти! Это он тебя так за измену?

Я слежу за взглядом медсестры и понимаю, что она указывает на мои покрасневшие запястья. Давид постарался на прощание.

Почему я не потеряла ребёнка?

Ловлю себя на мысли, что всё дело в его силе. Его отец сильный, и малыш пошёл в папочку. Уголки губ трогает улыбка, но надолго она не задерживается. Мне снова хочется кричать, выть волком, разбивать руки в кровь. Этого просто не может быть! Не может! Сергея больше нет. Из-за меня. Если бы только он поделился своими планами… Если бы сказал, что знает, как избавиться от Давида. Да и я должна была поговорить с ним, но я знала, знала, что не пустит. Слёзы всё-таки текут по щекам. Какая же я дура! Зачем я пошла в логово монстра, заранее зная, что обречена? Я рассчитывала, что успею, но должна была смотреть на вещи без розовых очков: Давид куда хитрее, чем может показаться.

Был.

— Не хочешь, не говори! Дело твоё!

Меня начинает клонить в сон: скорее всего, в капельницах содержатся какие-то вещества. Вспоминаю, что одна из медсестёр ввела в раствор что-то. Веки тяжелеют. Облик медсестры плывет перед глазами. Я захлёбываюсь от жгучей боли, рвущей всё внутри, и хотя бы на секунду хочу снова услышать, что беременна. Услышать, чтобы потом сказать ему. Моему Сергею. Моему любимому мужчине, которого больше не будет рядом со мной.

И если я усну, я хочу, чтобы он приснился мне. Снова прижал к себе и уже не отпускал.

Никогда.

* * *

На третий день я ругаюсь с врачом и требую выпустить меня из больницы. Я знаю, что это может плохо закончится, но не осознаю, наверное. Я не могу поверить в то, что его на самом деле нет, что Серёжа умер. Не хочу принимать этот факт. Он не мог умереть! Не мог! Врач отпускает меня под расписку и говорит, что если с ребёнком случится что-то, то это будет только моя вина, но я должна быть там. Просто обязана. Надеюсь, что смогу сдержать себя в руках и не сорвусь. Я ведь сильная! Столько раз делала вид, что всё прекрасно после ужасающих пыток супруга. И сейчас должна справиться.

Гроб Сергея закрыт.

Мне сообщили, что там не на что смотреть, так как труп сильно обгорел, но мне всё равно хочется хоть мельком взглянуть на него, прикоснуться к останкам и сказать, что я люблю его! Так сильно люблю.

Для многих остаётся загадкой, почему Анжелика Чопурия вошла в соседний зал, а не на прощание с собственным мужем, и я знаю, что я сделаю сегодня. Я специально организовала прощание с Сергеем в соседних залах с Давидом, потому что так будет правильно. Вещи, которые были у меня, мне вернули. Среди них оказался тот самый чемоданчик. Я не помню, как я вытащила его из дома, не помню, как схватила его из машины Сергея. Ничего толком не помню, всё как в бреду. Мне кажется, что я не живу даже, просто существую в какой-то альтернативной реальности, из которой просто следует вырваться. Вот только как сделать это? Я готова пожертвовать всем, что у меня есть, чтобы меня вернули назад, в тот день, когда он ещё был жив.

— Анжелика, вероятно вы ошиблись… Прощание с вашим супругом пройдёт в другом зале! — догоняет меня одна из журналисток, а сама смотрит на меня с нескрываемым трепетом, хочет заполучить горячую новость.

Я знаю их породу. И я сыграю на этом. Журналисты сделают то, что нужно мне.

— Я не ошиблась! — отвечаю сухо. — Я пришла попрощаться с прекрасным человеком, с мужчиной, который умел любить. И сегодня я дам вам интервью, в котором расскажу всё, что скрывалось за тиранией моего покойного супруга!

Девушка включает диктофон и протягивает ко мне.

Я касаюсь подушечками пальцев крышки гроба, но не чувствую присутствия Сергея рядом. Он не мог меня бросить. Не мог просто оставить без присмотра, ведь он знает, что я могу набедокурить одна. Я просто не смогу без него… Не знаю, как это будет правильно. Как жить без него? Что мне делать дальше? Я даже попрощаться с ним нормально не могу, не могу поцеловать в последний раз. Жизнь несправедливая штука. Очень несправедливая.