Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру

которых заподозрили в намеренном повреждении руля. Если моряки пошли на это, чтобы не плыть обратно по Арктике на «Айронклэде», то они добились своей цели. Несколько недель спустя их отправили домой на корабле ВМС США в качестве заключенных.

«Трубадур» тотчас отстал от нового конвоя. Судно не могло поддерживать достаточное давление пара, чтобы идти со скоростью 8 узлов. Кочегары винили в этом зернистый русский уголь. Капитан винил кочегаров. «Трубадур» еле плелся по морозу под ясным небом. 14 сентября суда миновали Горло и вышли в открытое Баренцево море. Маршрут конвоя QP-14 пролегал на восток-северо-восток к Новой Земле, затем на северо-восток к границе льдов, а затем на запад к Хваль-фьорду.

«Трубадур» ненадолго догнал остальные суда, когда они сбавили ход, чтобы принять походный ордер. Затем двигатели «Трубадура» необъяснимым образом перестали работать. Когда старший механик снова дал судну ход, конвой QP-14 почти скрылся из виду. Один из кораблей сопровождения сигнализировал, чтобы «Трубадур» поспешил догнать группу, добавив, что никто из эскорта не оставит конвой, чтобы защитить транспорт, если он будет отставать и дальше. Вскоре конвой скрылся за горизонтом.

Моряки на «Трубадуре» понимали, что догнать остальных не получится, а значит, плыть по Арктике им предстоит в одиночестве. Эта перспектива ужаснула одного члена команды, который принялся бормотать что-то себе под нос и «умолял убить его», как написал Каррауэй. Экипаж с опаской посматривал на него, а также на уругвайского матроса, который угрожал другим в начале плавания. Уругваец вернулся на борт из архангельской больницы. Теперь он уже не казался взвинченным и выполнял свои обязанности, но никто не знал, как он отреагирует на сложившуюся ситуацию.

На второй день пребывания «Трубадура» в открытом море высоко над судном пролетел бомбардировщик «Юнкерс-88». Летчик, кажется, не заметил транспорт, но эта встреча напомнила Каррауэю, что «Трубадур» могут атаковать в любую секунду. Он незаметно перенес часть личных вещей и сигарет в шлюпку, к которой был приписан. Если «Трубадур» потопят, пока он идет в одиночестве по Баренцеву морю, на быстрое спасение нет никакой надежды. Скорее всего, уцелевшим придется провести немало времени в шлюпках.

Пока «Трубадур» шел на запад, впередсмотрящие особенно внимательно вглядывались в безликую поверхность моря, пытаясь заметить легкую рябь от перископа подводной лодки. Судно вышло на последний этап плавания, и до Исландии оставалось всего четыре дня пути. Отстающие вроде «Трубадура» были лакомой добычей для немецких подводных лодок, а судно приближалось к далекому норвежскому архипелагу Шпицберген, где субмарины появлялись очень часто. Каррауэй понимал, что должен бояться, но после всего, через что он прошел, страха в нем просто не осталось. «Я… считаю, что каким-нибудь образом, как и раньше, мы справимся, – написал он Авис, – хотя, как и раньше, понадобится что-то вроде чуда, чтобы мы преодолели все трудности».

16 сентября, в двух днях пути к востоку от Шпицбергена, «Трубадур» попал в арктическую метель. Каррауэй обрадовался: неистовство природы он предпочитал бесчинствам нацистов. Штормовые ветры прибивали снег со льдом к подветренной части корпуса и рубки. Затем ветер резко стих, и снег «повалил валом», ложась сугробами на палубу. Каррауэй мечтал, чтобы снегопад продолжался до самой Исландии, ослепляя командиров всех немецких подлодок на многие километры вокруг. Но через два дня, когда «Трубадур» проходил южнее Шпицбергена, шторм сменился тихой туманной погодой – не идеальной, но вполне сносной для подводных лодок.

В пять утра 18 сентября Каррауэй вскочил с койки, услышав сигнал тревоги из-за приближения немецкой подводной лодки. Но оказалось, что впередсмотрящие приняли за нее льдину. Каррауэй вернулся в койку и проспал до полудня. Днем, шагая по главной палубе к камбузу, он заметил рябь на воде примерно в 3 км от левого борта. Сначала Каррауэй решил, что кит выпускает фонтан, но вскоре понял, что это брызги от торпеды. Она неслась прямо к корме «Трубадура». Каррауэй крикнул рулевому разворачивать судно. Когда Каррауэй и двое артиллеристов добрались до 4-дюймового орудия на корме, торпеда была всего в 20 метрах от корпуса. Каррауэй приказал им бросить орудие и спасаться. «Мы все упали лицом вниз у леера на правом борту и стали ждать, когда нас разорвет в клочья». Лежа на палубе, Каррауэй видел, как торпеда проходит мимо: «Я разглядел ее во всех деталях – маркировку, медные обручи, вращающийся винт и все прочее, и она прошла не далее чем в полуметре от руля, поверить не могу, и если бы руль в ту секунду не заставил ее отклониться, торпеда прилетела бы прямо мне в лицо, а так прошла от него в пяти метрах».

Неподалеку от Каррауэя стоял Джим Норт, который вышел на корму выкурить сигарету. Норт сделал первую затяжку, когда увидел торпеду, – она прошла так близко к «Трубадуру», что Норт вполне мог бы попасть в нее камнем. Не успел он испугаться, как торпеда исчезла. Он вспомнил, как чудом спасся на пути в Архангельск, когда торпеда шла прямо к нему, но сломалась и утонула. Такое впечатление, что все торпеды стремились к Норту, но затем щадили его.

Рябь на воде, которую заметил Каррауэй, была от перископа немецкой подлодки. Каррауэй дал приказ стрелять из 4-дюймовой пушки, но она вышла из строя. Пока артиллеристы пытались привести орудие в рабочее состояние, перископ скрылся под водой. Все на палубе всматривались в морскую гладь. «Трубадур» находился в открытой, почти необитаемой части океана. Сальвесен повернул на север, к Западному Шпицбергену, заснеженные горы которого возвышались над морской дымкой. Радист отправил сигнал бедствия и повторил его несколько раз. Ответа не было. Прошло десять минут. Любая рябь на море теперь казалась следом перископа. Никогда еще во время этого плавания «Трубадур» не оказывался в такой серьезной опасности. Наконец с Западного Шпицбергена передали, что помощь уже в пути. Некоторые из артиллеристов заплакали от облегчения. Один схватил Каррауэя за руку и принялся ее трясти. Каррауэй прекрасно понимал, что чувствуют люди, но велел им возвращаться к орудиям и внимательно смотреть по сторонам.

Через пять минут к судну подлетел самолет союзников и на небольшой высоте сделал круг над местом, где заметили перископ. Подлодки видно не было. С самолета на палубу «Трубадура» сбросили сообщение, в котором говорилось, что скоро придет британский эсминец, который сопроводит транспорт в Исландию. Эсминец появился очень быстро и увел «Трубадур» на стоянку в Западный Шпицберген. Там их поджидали три других эсминца и британский танкер. Четыре эсминца сформировали защитный экран вокруг танкера и «Трубадура», и суда отправились в Исландию.

Опережая «Трубадур» на 80 км, его бывший конвой QP-14 шел в темноте сквозь снежные шквалы, преследуемый немецкими подлодками. Из-за проблем с двигателем «Сильвер Сворд» – единственный из трех кораблей-призраков, оставшийся в конвое, – отставал от других судов. Похоже, всем «призракам» суждено было идти домой по лезвию ножа. Утром 20 сентября немецкая подлодка потопила британский тральщик, сопровождавший конвой. Несколько часов спустя моряки с «Сильвер Сворда» заметили торпеду, которая неслась в кильватере судна. Прежде чем они успели забить тревогу, еще три торпеды ударили в корпус. Один из членов экипажа получил смертельное ранение, «Сильвер Сворд» загорелся. Капитан приказал команде покинуть борт на шлюпках, и моряков быстро подобрали спасательные суда «Рэтлин» и «Замалек». Тем же вечером подводные лодки потопили британский танкер-заправщик и два транспорта. Одним из них был уцелевший в конвое PQ-17 «Беллингхэм», а другим – британский «Оушен Войс», который Даудинг выбрал судном коммодора конвоя. Но сам коммодор выжил и после второго купания в ледяных водах. Кроме того, немецкие подлодки повредили британский эсминец «Сомали», и его взял на буксир второй эсминец. Позже во время шторма буксирный трос лопнул, «Сомали» развалился пополам и затонул, 47 британских моряков погибли.

Тот же шторм налетел на «Трубадур» и сопровождавшие его эсминцы. Пароход качался на высоких бурных волнах. Зеленая вода била в переборку прямо под капитанским мостиком. Джиму Норту пришлось нести вахту впередсмотрящего на крыле мостика, потому что на носу было попросту не устоять. «Трубадур» соскальзывал с гребней огромных валов в глубокие ложбины, а затем забирался на другие огромные валы. Каррауэй по окончании дежурства отправился спать, но ему пришлось держаться за раму своей койки, чтобы его не выбросило из постели. Перелетев через всю каюту, его несессер попал ему прямо в лицо, поставив фингал под глазом. И все же Каррауэй по-прежнему предпочитал сражаться с матерью-природой, а не с немцами.

Маленький конвой «Трубадура» наконец дошел до Хваль-фьорда вечером 27 сентября, ровно через три месяца после того, как судно