На краю печальных истин - Наталья Лукьянова

Валентин Иванович покинул свое укрытие и решительно зашагал по тропинке, по которой только что шла жена. Не успел подойти к завалившемуся забору, из дома выбежала Лера. Но в каком виде! На голове повязан платок, в руках по огромному ведру, на ногах галоши! Чубов от неожиданности присел, как последний трус, за повалившийся забор. Может, он ошибся? И вся эта история происходит не с ним? Лера, конечно, трудяга, но то, что сейчас происходило, не поддавалось никакой логике. Его жена в плебейском наряде и резиновых галошах мчалась с двенадцатилитровыми ведрами к сельскому колодцу, а он, словно нашкодивший школьник, шифровался за забором. Откуда у его женщины навыки так профессионально крутить ворот колодца? Гнется, как былиночка на ветру, старается. Даже отсюда видно, что приходится ей тяжело, старается, бедная, через силу. Набрала воды, подхватила страшную тяжесть и поперла обреченно в хатку. Да что же происходит на самом деле, черт побери! Пора расставить все акценты и разобраться с ситуацией. С каких таких грехов его жена вкалывает в заброшенной деревне, словно рабыня Изаура? Что происходит?

Чубов выпрямился, легко перепрыгнул через забор и подошел к дому. Поднялся по перекошенным ступенькам, открыл дверь, вошел в дом. Картина перед ним открылась завораживающая. Он уже почти свыкся с мыслью, что его жена нашла себе новую любовь, это было невыносимо больно, но хотя бы укладывалось в какой-никакой логический ряд. Он придумал историю предательства, все расставил по своим местам. Он следил за Лерой, чтобы убедиться до конца в своей правоте. То, что он увидел, не укладывалось в мозгу.

Такую нищету он видел только в кино. В комнате, кроме стола с лавками и ситцевой ширмой, за которой угадывалось спальное место в виде печки или кровати, не было никакой мебели. Полы деревянные, некрашеные, проваленные местами. Его жена Лерочка драила с остервенением железной щеткой грязную поверхность. Она даже не обратила внимания на то, что кто-то вошел в дом. За столом сидели двое: старик и молодая девушка довольно странного вида. На голом столе стояли алюминиевая миска с вареной картошкой, бутылка с дешевой водкой, два граненых стакана и лежала горстка перьев зеленого лука. Эти двое чувствовали себя замечательно. Им так хорошо было после очередного стакана, что они, кажется, вообще не реагировали на происходящее.

– Лера, я хочу знать, что происходит, – отчеканил Чубов железобетонным голосом.

Лера испуганно вздрогнула всем телом, выронила из рук щетку и замерла. Сладкая парочка за столом даже не пошевелилась. Зато с Лерочкой произошла беда. Вид у нее был как у побитой собаки. В глазах дикий ужас, тоска, боль, просьба о прощении… Он никогда не видел у нее такого выражения глаз.

Валентин Иванович от этого безнадежного и потерянного взгляда чуть не лишился рассудка. Он понял одно: его девочка, его любимая девочка попала в беду. Не важно, что произошло, это все глупости. Не надо пытаться понять, что творится, надо спасать самого любимого и близкого человека. А подробности – глупая и ненужная вещь для досужих сплетниц. Он кинулся к жене, опрокинул проклятое ведро, со злостью отшвырнул его ногой куда подальше, подхватил Леру, поднял ее и обнял.

– Девочка моя, родная, что случилось? Почему ты мне не открылась? Я же тебе не враг, ты для меня самый близкий человек. Почему ты здесь, в этой дыре? Кто эти люди? Почему ты моешь полы бомжам?

Лера забилась в сдержанных, глухих рыданиях. Валентин Иванович сжимал все сильнее худенькое любимое тело и понимал, что произошло что-то страшное, что-то непонятное и оттого более жуткое, чем тривиальная измена.

– Ничего, ничего. – Валентин Иванович гладил жену по голове, как маленького ребенка.

Лера рыдала и была не в состоянии произнести ни одного членораздельного слова. Зато сидящие за столом получали неимоверное наслаждение от страданий его жены.

– Дашка, глянь!

От звука этого голоса Валентин Иванович напрягся. Это он, поганый шантажист, который звонил ему по ночам, который посеял сомнения в его душе и пытался шантажировать. Круг потихонечку замыкался. Только каким образом эти бомжи закабалили его жену и его, здорового и умного мужика, лишили покоя? Заставили подозревать Лерочку во всех смертных грехах. Да что там подозревать. Вопреки всем своим жизненным правилам он следил целый день за собственной женой, как последний маньяк. Он почти разрушил все, что было ему дороже всего на свете. По какому праву эти твари ведут себя как господа и повелители их судеб?

– Денежный мешок сам пришел, без приглашения. Видала, какой я умный? Все правильно рассчитал. Теперь нам, Дашка, красота! Коммунизьма настала самая настоящая. Закончились плохие времена. Бог не фраер, он все видит, – вновь раздался противный и знакомый до боли голос. Старик подхихикивал и кривлялся, как престарелый паяц.

Чубов безумным взглядом, не разжимая объятий, смотрел на этих двоих за столом. Те, словно не замечая присутствия нормальных людей, общались исключительно друг с другом. Хотя общением это назвать можно было с большой натяжкой. Разговаривал и разливал водку по стаканам только старик, опрокидывали емкости, правда, довольно дружненько, на пару. Старость бывает разная. Иногда прожитые годы делают лицо неузнаваемым и безобразным, иногда благородным. В этом лице удивительным образом соединились все людские пороки, вместе взятые. Чубова вдруг осенило, что именно так должен выглядеть дьявол во плоти. Не встречал он лица паскуднее, если честно. Девушка только улыбалась по-идиотски и в странном ритме покачивалась из стороны в сторону, словно неваляшка. То ли была пьяна до бессознательного состояния, то ли была дура от рождения, трудно сказать. Сумасшедший дом какой-то. Сплошное быдло вокруг, а его жена таскает тяжеленные ведра с водой и драит загаженные полы, пока эта странная парочка глушит паленую водку. Почему она здесь? Отчего она, всегда такая сдержанная, не может прийти в себя? Он каждым нервом чувствует, как сотрясается ее тело от тяжелых рыданий.

– Лерочка, – нежно прошептал Валентин Иванович жене на ушко, пытаясь изо всех сил привести ее в чувство.

– Лерочка-припевочка, – неожиданно развеселился старикашка, – ласкай ее, ласкай, может, правду скажет тебе. Ты денег привез, крутой? – Неожиданно эта мразь поднялась из-за стола и погрозила Чубову ссохшимся кулаком.

– Не заткнешься, убью, сволочь поганая.

Чубов был готов привести угрозу в действие, но он не мог отпустить обмякшее, беспомощное тело жены. Кажется, еще чуть-чуть, и Лера потеряет сознание. Все стало не важно. Он знал, что обязан ее оградить, спасти от окружающего кошмара, природу которого никак не мог понять. Валентин Иванович подхватил Леру на руки, пнул в сердцах ногой кособокую дверь и вынес жену на улицу. Прочь, прочь из этого дома, скорее на свежий воздух из смрада и мрака! Он сел на старое бревно под окном и стал баюкать, успокаивать жену, как маленького ребенка. Потихоньку ее рыдания стали затихать, она еще всхлипывала время от времени, но то ли сил не осталось, то ли решилась на что-то.

– Валя, – умоляюще прошептала наконец Лерочка.

Чубов замер. Он вдруг понял, что совершил страшную, непоправимую ошибку. Не надо было устраивать эту идиотскую слежку за женой и изображать из себя великого сыщика. Надо было просто любить и верить. А у него не хватило сил, ревность помутила разум. Он чувствовал, что сейчас, через несколько мгновений, все изменится и возврата к прошлому уже не будет. Ему стало по-настоящему страшно. Что он наделал? Зачем он мучает самого дорогого и любимого человека? Какой в этом смысл, чем все закончится?