Смерть лорда Эдвера - Агата Кристи

- Стало быть, вы отрицаете, что предложили ей десять тысячдолларов за то, чтобы она выдала себя за мисс Джейн Уилкинсон в доме лордаЭдвера в тот вечер?

Рональд в величайшем изумлении уставился на полицейского.

- Предложил ей десять тысяч долларов? Абсурд. Кто-то васразыграл, инспектор. У меня никогда не было такой суммы. Это же бессмыслица.Это она вам сказала? Ой, черт, я и забыл, что она мертва.

- Да, - тихо подтвердил Пуаро, - она мертва.

Рональд поочередно посмотрел на каждого из нас. Его лицо,жизнерадостное прежде, теперь побледнело, в глазах появился страх.

- Ничего не понимаю, - сказал он. - Я рассказал вам всюправду, но, видно, никто из вас мне не верит.

И тут, к моему великому удивлению, Пуаро сделал шаг вперед исказал:

- Я вам верю.

Мы были у себя дома.

- Скажите, ради бога… - начал было я.

Пуаро остановил меня, вскинув обе руки и умоляюще потрясаяими. Более странного жеста у моего друга мне пока видеть не приходилось.

- Очень прошу вас, Гастингс: не сейчас! Не сейчас!

После этого он схватил шляпу, водрузил ее на голову ивылетел из комнаты, как будто сам никогда не проповедовал неторопливость ихладнокровие. Когда час спустя появился Джепп, мой друг все еще не вернулся.

- Наш сыщик куда-то ушел? - спросил инспектор.

Я кивнул. Джепп плюхнулся в кресло и стал вытирать лобплатком: день стоял жаркий.

- И куда его понесло? - начал инспектор. - Я вам вот чтоскажу, капитан Гастингс. Когда Пуаро подошел к Маршу и заявил: "Я вамверю", я чуть на пол не сел от удивления. Уж очень мне это напоминалодешевую мелодраму. Я такого еще не слышал.

Я сказал, что тоже был удивлен словами Пуаро.

- А теперь он вообще куда-то исчез, - продолжал Джепп. - Онне сказал, куда идет?

- Нет, - ответил я.

- Совсем ничего не сказал?

- Абсолютно ничего. Я попытался заговорить с ним, но онтолько отмахнулся, и я решил оставить его в покое. После разговора с Маршем яхотел спросить его кое о чем, но он замахал руками, схватил шляпу и убежал.

Мы переглянулись.

- А может быть… - инспектор постучал пальцем по лбу.

Впервые я готов был согласиться с этим. Джепп и раньшенеоднократно высказывал мысль о том, что Пуаро немного "того". Этослучалось, когда инспектор не мог понять мудреных теорий моего друга. Но я долженсознаться, что на этот раз и я не понимал поведения Пуаро. Если он и не"тронулся", то все равно как-то подозрительно изменился. Его теория сблеском подтвердилась, а он сразу же отказался от нее.

Поскольку я был самым преданным его другом, то встревожилсяне на шутку.

- Он всегда был человеком со странностями, - продолжалДжепп. - Смотрел на все под своим углом, да уж больно угол этот косой. Вседелал по-своему, все не так, как у людей. Я признаю, конечно, что он вродегения, но говорят, что гении часто ходят по самому краю, что им нужно совсемнемного, чтобы свихнуться. Пуаро всегда нравилось усложнять. Простые, понятныевещи ему не по душе. Ему надо себя помучить. Он отошел от реальной жизни исоздал свой собственный мирок. Чем-то он напоминает мне старую леди,раскладывающую пасьянс. У той если не выходит, то она начинает подкладыватьнужные карты. А у Пуаро наоборот: если выходит слишком легко, то он нужныекарты прячет, чтобы потом поломать себе голову!

Мне было трудно возразить инспектору. Я был слишкомобеспокоен и расстроен, чтобы мыслить ясно. Я тоже не мог найти объясненияповедению Пуаро. Не могу описать вам, как я беспокоился за своего друга.

И вот когда в комнате воцарилась тоскливая тишина, вошелПуаро. Слава богу, он был совершенно спокоен. Он аккуратно снял шляпу, положилее вместе с тростью на стол и сел на свое обычное место.

- Вы пришли, Джепп? Очень рад. Я как раз думал о том, чтонам надо как можно скорее поговорить.

Инспектор молча смотрел на моего друга. Джепп понимал, чтоэто только вступление, и ждал разъяснений.

Пуаро медленно, подбирая слова, начал:

- Ecoutez[70], Джепп. Мы все неправы. Абсолютно неправы.Печально, но факт: мы совершили ошибку.

- Да ладно вам, - самоуверенно сказал инспектор.

- Вовсе не ладно. Я скорблю.

- Не надо жалеть этого молодого человека. Он получит позаслугам.

- Да не его я жалею, а вас.

- Меня? Ну, обо мне не надо беспокоиться.

- А я все равно жалею. Кто намекнул, что вы должны двигатьсяв этом направлении? Эркюль Пуаро. Mais oui, я подал вам эту мысль. Я привлекваше внимание к Карлотте Адамс, я упомянул вам о ее письме в Америку. Каждыйваш шаг направлял именно я!

- Я бы и сам пришел к разгадке, - холодно заметил Джепп. -Вы меня просто немного опередили.

- Cela se peut[71]. Но это меня не утешает. Если вашавторитет пошатнется из-за того, что вы слушали меня, я буду жестоко упрекатьсебя.

Было похоже, что этот разговор только забавлял инспектора.Он, видимо, думал, что Пуаро движут честолюбивые мотивы и что мой друг сердитсяза то, что Джепп присвоил себе лавры успешно раскрытого преступления.

- Да вы не волнуйтесь, Пуаро, - стал успокаивать инспектор.- Я не забуду упомянуть где надо, что и вы подали кое-какие неплохие идеи входе расследования.

И Джепп подмигнул мне.

- Дело вовсе не в этом, - мой друг досадливо щелкнул языком.- Не нужно нигде упоминать о моих заслугах. Более того, заслуг здесь нетникаких. Вас, инспектор, ожидает фиаско, и я, Эркюль Пуаро, этому виной.

Лицо моего друга выражало крайнюю степень меланхолии, иДжепп неожиданно громко захохотал. Пуаро обиделся.

- Извините, мистер Пуаро, - инспектор вытер слезы, - носейчас вы похожи на умирающего лебедя. Послушайте, давайте забудем этотразговор. Слава или позор - в этом деле я готов взять все на себя. Оно,конечно, получит большую огласку, здесь вы правы. Ну что ж, я приложу все силы,чтобы добыть веские улики. Может случиться и так, что смышленый адвокат все жевытащит их светлость. На жюри присяжных никогда нельзя положиться. Но даже еслии так, мне-то что? Все равно моя совесть будет чиста: убийцу-то мы поймали. Иесли вдруг какая-нибудь служанка-замухрышка из дома лорда Эдвера в истерикепризнается, что убийство - дело ее рук, то и в этом случае я не буду плакаться,что меня веди по ложному следу. Так что все честно.