Источник счастья. Misterium tremendum. Тайна, приводящая в трепет - Полина Дашкова

«На платформе горели фонари, но все равно было темно. Мояспутница сошла вместе со мной, мне пришлось подать ей руку, когда онаспускалась с высокой вагонной ступеньки. Сквозь тонкую перчатку я почувствовал,что рука у нее холодная и твердая как камень.

Как только мы оказались на платформе, раздался свисток,поезд тронулся. Никто, кроме нас двоих, в этом городе не вышел. Даму встречалмаленький, необыкновенно толстый шофер. Кожаные галифе обтягивали его зад иляжки и выглядели на нем как купальное трико. Высокие сапоги отражали фонарныйсвет. Козырек кепи скрывал его лицо.

– Вечер добрый, драгоценная моя госпожа, роскошная нынчепогодка, надеюсь, путешествие доставило вам немало приятных минут. Изумительныепейзажи, неведомые города, романтические встречи. У нас все по-прежнему. Егопревосходительство проиграл его высокопревосходительству три партии в городки.

Толстяк произнес это мелодичным тенором. Дама ничего неответила, только слегка кивнула. Он подхватил ее чемодан и стал зачем-тосвободной левой рукой вырывать у меня мой саквояж.

Я возмутился, вцепился в ручку саквояжа.

– Позвольте, что вы делаете?

Толстяк оказался удивительно сильным и саквояж отнял.

– Не пугайтесь, – обратилась ко мне дама. – Густав знает,что делает. Вас тут никто не встречает, мы отвезем вас.

– Благодарю, это очень любезно, однако меня должнывстретить. На площади, перед зданием вокзала, ждет автомобиль.

– Прекрасно. В таком случае Густав поднесет ваш багаж кавтомобилю, и мы попрощаемся. Если вы тревожитесь за ваши слитки, то напрасно.Тут прислуга бескорыстна и кристально честна.

Между тем жирный Густав поразительно скоро удалялся от нас,он не шел, а летел, подпрыгивал, как мяч, иногда даже зависал в воздухе нанесколько мгновений, вместе с чемоданом и саквояжем, свободно перебирая своимикоротенькими лаковыми ножками.

Она не могла знать про слитки. Мешочек с золотом лежал всаквояже, я отлично помнил, что ни разу не открывал его в поезде.

– Остановите его, прошу вас, – сказал я даме, – пусть онвернет мой саквояж, мне надо зайти в здание вокзала.

– Зачем?

– Выпить лимонаду, купить газету. Да мало ли зачем?

– Что ж, извольте, – она почему-то рассмеялась и тихосвистнула, словно подзывала собаку.

Густав несколько раз повернулся в воздухе вокруг своей оси,подлетел к нам и отдал мне саквояж. Не оглядываясь, я быстро подошел кцентральному входу, тронул массивную дверь. Она была заперта. Тут я заметил,что в окнах старинного здания совершенно темно. Стекла отражают фонарный свет.

Две боковые двери тоже оказались запертыми. На одной виселгигантский амбарный замок.

Мои наручные часы остановились еще в поезде, и я не сумел ихзавести. По моим расчетам, сейчас должно быть около полуночи. На фасадевокзального здания, под крышей, светился огромный циферблат. Я уставился нанего и не сразу понял, почему не могу определить время. Стрелок не было.Оглядевшись, я обнаружил, что платформа совершенно, стерильно пуста. Дама итолстяк-шофер тоже исчезли. Делать нечего, оставалось выйти на площадь.

Там, за вокзальным зданием, было светло от фонарного света,почти как днем. Я разглядел нечто вроде цветочной клумбы, обнесенной узорчатойоградкой. В центре возвышалась гигантская статуя какого-то средневековогорыцаря в латах. Он стоял, одной рукой опираясь на меч, другая рука былаторжественно вытянута вперед и вверх, словно рыцарь благословлял зданиевокзала, полотно железной дороги и темноту, которая простиралась за полотном.

По обеим сторонам клумбы стояли автомобили. Большой черный«мерседес» и маленький серый «Форд» с открытым верхом. Именно такой «Форд»должен был встречать меня. Я облегченно вздохнул, снял шляпу, вытер вспотевшийлоб.

Шофер дремал, уронив голову на руль. Я бросил свой саквояжна заднее сидение и произнес бодрым громким голосом.

– Добрый вечер, я тот самый Джозеф, которого вы ждете.

Шофер ничего не ответил, не шелохнулся.

– Видите, я оказалась права. Никто вас тут не встречает, –послышался за моей спиной голос дамы.

Она и толстяк Густав стояли рядом. Я не заметил, как ониподошли. Я смотрел, не отрываясь на своего шофера, на рукоять ножа, торчавшуюиз затылочной ямки. Шея была залита кровью, темные капли стекали за шиворот,медленно падали на кожаное сиденье. В тишине звук казался странно громким.Шлеп. Шлеп. Как будто подтекает кран умывальника бессонной ночью в дешевомгостиничном номере.

– Его убили только что, – просипел я, – что же мы стоим?Надо вызвать доктора, полицию! Где тут телефон?

– Не тревожьтесь, о нем позаботятся городские службы, –сказала дама и взяла меня за локоть, – пойдемте, пойдемте, мой милый. Не надосмотреть. Зрелище не из приятных, особливо перед сном, согласитесь.

Густав сзади нежно обнял меня за талию, я слишком позднозаметил, как мой верный «глок» перекочевал в его карман. Густав успел удалитьсяна приличное расстояние, обежал автомобиль, высоко подпрыгнул и забрал сзаднего сиденья мой саквояж.

– Марта, любимая кошечка нашей красавицы, госпожи супругиего высокопревосходительства, подарила нам счастье в виде трех прелестныхкотяток. Ой, такие халесинькие-халесинькие, пусистенькие-пусистенькие, срозовыми носиками, – пропел он и отправил воздушный поцелуй куда-то во мрак, вглубину пустынных улиц.

Москва, 1918

Заместитель наркома здравоохранения Петя Степаненко на этотраз явился в лазарет ранним утром, зашел прямо в ординаторскую, один безохраны. Михаил Владимирович не ожидал его увидеть. До конца дежурства осталосьеще два часа.

– Езжай-ка с ним, папочка, он хотя бы приличным завтракомтебя накормит, – шепнула на ухо Таня.

Петя явно не выспался, был в дурном расположении духа, лицоего припухло, заплывшие глазки бегали, прятались от прямого взгляда.

– Опять к товарищу Кудиярову? – спросил профессор.

– Как вы догадались? – зло усмехнулся Петя.

Никогда еще Михаил Владимирович не видел бывшего студентатаким смурным.

– Петя, вы здоровы? – спросил он на всякий случай.

– Спасибо. Здоров. Спал мало, к тому же не успелпозавтракать.

В автомобиле никого, кроме шофера, не было. Как и в прошлыйраз, Петя повез профессора сначала на Воздвиженку, в бывший «Гавр». Прислуживалтот же лакей с бакенбардами. Яичница с ветчиной, опять красная икра, масло,свежий ситник.