Туман над Смородиной - Катерина Самаркина

родимая, — по щекам ведьмы заструились горячие слёзы, капающие в траву. Цветы, мигом выпивающие влагу, обращали на неё свои головы, — использовал, чтобы что? Чтобы Тумуна забрать…

Лес в округе, объятый закатным Солнцем, молчал, прислушиваясь к ведьминому плачу, ни одна птица и ни один зверь не нарушали этой тишины.

— Почему разлюбить так тяжело? — спросила она, будто взаправду ожидая ответа.

Но лес по-прежнему молчал, качая кучерявыми головами.

Агена чувствовала душой, не разумом, что в груди её зародилось неведомое до сей поры желание — причинить как можно больше боли тому, кто разбил её сердце. Мысль о мести и пугала и дарила странное предвкушение одновременно.

— Неужели я и правда, как тётушка, сама проклятье сотворить захотела? — дрожащими руками она дотронулась нежных лепестков, ласково потянувшихся навстречу прикосновению.

Тумун, подслушивающий её разговор через открытое окно, всецело понимал её боль. Пусть он не мог на себе почувствовать то, что испытывала Агена от внезапно раскрывшегося предательства, даже мысль о подобном вышибала из него дух, затрудняя дыхание. А он, дурак, правда решил, что ей так плохо из-за него.

"Это отчасти, конечно так, но главная проблема заключается всё-таки в разбитом сердце», — напомнил он себе, не позволяя наглой совести снять с себя вину.

— Будешь наводить порчу, — негромко произнес он, заставляя её шмыганье стихнуть на секунду, — позови меня, хочу посмотреть на твою месть. Должно быть красиво.

— Закрой рот. — бросила Агена, продолжая плакать в цветах.

— Заслужил, — добавил кот.

— Заслужил, — согласился колдун.

…

Меон проснулся посреди ночи от странного ощущения. Осторожно, чтобы не навести шума, он переступил через спящих Агену и Тумуна, и запрыгнул на подоконник.

«Ах ты чучело пернатое, что ты тут забыл?» — подумал он, вглядываясь в острые движения тени на фоне ночного леса.

Он спрыгнул с окна и поспешил через сад к заросшей плющом ограде.

— Что-то потерял тут, убогий? — с вызовом спросил он ночного гостя. Его силуэт и запах его магии кот будет помнить ещё, наверное, несколько столетий.

Тот вышел на освещённое Луной место. Холод тянулся от босых ступней пришедшего, мутные глаза обжигали льдом, а бледные руки были способны умертвить любого одним лишь прикосновением, стоило ему только захотеть.

Меон не боялся нечистого, он ненавидел его всей своей душой. Эта тварь забрала первую жизнь его Госпожи, а теперь охотилась и за душой Тумуна, которым так дорожит его нынешняя ведьма.

— Кого я вижу, вор сам вышел мне навстречу! — Креслав говорил тихо, но каждое его слово заставляло шерсть на загривке вставать дыбом от злости, — Решил сдать украденную душу? — приторно улыбнулся он.

— Сейчас, подожди минутку, только разбужу его, — язвительно зашипел кот, разминая лапы.

— Осторожнее, не потревожь красавицу, — сложив ладони в молебном жесте, издевательски усмехнулся нечистый, — ты ведь тоже не хочешь, чтобы она была замешана в грязных делах Смерти?

Кот прижал уши к голове и недовольно прищурился.

— Самый благородный, я смотрю? — оскалился он, — То есть ты находишь себе оправдание в том, что влюбился в смертную?

Меон метко выпускал стрелы в саму суть Креслава. Нечистым нельзя иметь подобных дел со смертными. Нельзя заводить семьи, а тем более нельзя допускать появления на свет их детей. Всё равно, что попытаться соединить Жизнь и Смерть воедино.

— А ты? Ты лучше меня, хочешь сказать? — парировал юноша в белом, — Ещё скажи, что воскресил мальчишку из личных побуждений, а не в угоду девичьему сердцу.

— У меня хотя бы есть совесть не претендовать на это сердце всерьёз, — рявкнул кот.

В глазах Креслава промелькнула злая искра.

— Поучать меня вздумал? Да я-..

— Да что ты? — перебил его Меон, — Что ты мне сделаешь? Нечистым запрещено убивать друг друга, за это Смерть наказывает очень сурово. Убьёшь Агену? Не посмеешь. Рука не поднимется. Что? Что ты мне сделаешь? — голос кота превратился в отчаянный тихий крик, — Ты уже отнял у меня всё полтора века назад, ничего больше не осталось!

Юноша окинул Меона с ног до головы странным взглядом. В нём читались презрение и … боль? Фамильяр ведьмы не мог в это поверить.

— Жаль, конечно, — Креслав развёл руками, — Я надеялся договориться с тобой, но ты правда изменился с нашей прошлой встречи, — Он взмахнул крыльями и рассеялся густым чёрным туманом, оставляя Меона одного в предрассветной темноте. Он ещё долго вглядывался в стремительно темнеющее небо перед рассветом, смаргивая подступающие слёзы. Как только первые лучи Солнца скользнули по земле, он смог выровнять сбившееся дыхание.

«Хрена с два, не получишь ты его жизнь. Я быстрее свои пять отдам», — с такими мыслями Меон запрыгнул на мягкую кровать ведьмы, сворачиваясь калачиком под тёплым боком.

…

Тумуна всю ночь мучили кошмары. В одном он бежал по Мосту, который казался бесконечным. В другом он смотрел на пятнадцатилетнюю Агену, трясущуюся от рыданий. Она стояла на коленях над могилой своей наставницы, промокшая насквозь от трёхдневнего ливня, а он не мог ничего сделать. В третьем сне он тонул в холодной и отчего-то тягучей, словно трясина, воде Смородины, затем только осознав, что это не река вовсе, а глаза Креслава, пронзительно смотрящие в его душу, пока тот душил его своей холодной рукой. От этого сна внутренности колдуна едва не свернулись в тугой узел, он резко дёрнулся и распахнул глаза, судорожно ловя воздух ртом, словно в лихорадке.

Солнечные лучи лениво ползли по полу и стенам, согревая комнату своим мягким светом. Агена заворчала во сне, потревоженная грубым движением друга и отодвинулась от него, засопев на соседней подушке у стены, обнимая кота. Тумун даже не заметил, когда Меон пришёл к ним спать.

Осторожно ступая по полу, чтобы никого не будить в такую рань, колдун вышел на улицу. Он умыл лицо из большой бочки и уставился на своё отражение в дрожащей воде. На него смотрело бледное уставшее лицо.

— М-да, выгляжу похуже сушёных Агениных грибов. Скоро совсем скукожусь, если буду так плохо спать, — он пристально оглядел каждый сантиметр своего лица, непременно морщась от увиденного.

— Поэтому тебе надо что-то делать, — промурчал голос с окна рядом.

— Честное слово, — вздрогнув от неожиданности, чуть хриплым голосом прошептал Тумун, — если бы ты не спас мне жизнь, я бы уломал Агену пустить тебя на варежки к зиме. — Он брызнул в кота холодной водой, — Ты чего так пугаешь?!

Меон умывания не оценил, поэтому запрыгнул Тумуну на плечи, вцепившись в них когтями, чтобы не упасть.

— Я сделаю вид, что не слышал этих слов, — от боли у бедолаги колдуна заслезились глаза, — не надо плакать, не так уж это было и