Дело шести безумцев - Элла Чак

напитки? Кто-нибудь проверил? Даже кальяны!

– Ими занимается другая лаборатория. Тебе и остальным свидетелям нужно будет сдать кровь.

– Всем?

– Всем, кто был на катере. Вас вызовут.

– Чтобы мне в лицо опять фотиками тыкали?! Наверное, уже стала мемом на сайте Антона Коровина!

– Это субъект имеет отношение к делу?

– Он не субъект. Он одноклассник из элитной гимназии, где мы с Аллой учились. Ну, с актрисой, которая играла ее роль.

– Проверю.

– Он просто гик и немного фрик. Он оплатил за меня оргвзнос для конкурса «Сверх». Был на вечеринке Воронцовых, когда Владислава Сергеевна картины продавала. Фанател от Максима, наверное, хотел быть таким же. Теперь у него какой-то сайт про Аллу.

– Странный.

– Не страннее меня. Или тебя, – не удержалась я.

– Хочешь, я сделаю это сам?

– Заблокируешь навечно его сайт?

– Если придется, но нет, – дернулось плечо Камиля пару раз, и я поняла, что он волнуется. – Могу взять кровь. Оформить и сдать в лабораторию. Тогда ты не попадешь в камеры репортеров возле бюро и на сайт Коровина.

– А можно?

– Кровь соберет лаборант. Буду стоять рядом. Работая над делом Власова, лучше все оформить правильно.

– Хорошо, – быстро кивнула я.

Решив, что все вопросы закрыты, я собиралась вернуться за свой рабочий стол и направилась к двери, ведущей с террасы. Я почти опустила дверную ручку возле цветных стеклышек витража, но Камиль надавил снизу, останавливая меня.

– Что? Еще кто-то умер? Консьержка в моем подъезде, таксист, который меня подвозил, продавец бургеров из фастфуда?

– Поэтому бесишься? – прозвучал его голос с типичной для него издевкой всезнайки.

– Держись от меня подальше, Камиль, а то еще надышишься токсинами.

Он смотрел на меня целых четыре секунды. Прямо в глаза, а не на мое ухо.

– Отвернись… не делай так… – развернула я его от себя за плечи. – Не хочу, чтобы твой тик усилился.

Но на самом деле я не хотела видеть в его глазах тревогу из-за того, что тоже могу пожрать стекла и земельки, проткнуть себя крючками или пойти балансировать на перилах моста.

Днем Максим засыпал меня СМС и голосовыми сообщениями о наших выходных, точнее, о ночи и дне, проведенных вместе. Иногда разбавлял их деловыми пересылками с советами его юристов.

Мне уже позвонили два адвоката, нанятые для консультации по делу о смерти капитана Власова с яхты «Инфинити». Один из них просил, как только я получу повестку с предписанием о сдаче крови, тут же переслать ему копию и ничего не подписывать без особых распоряжений.

Однако мою мне выдали под роспись. Я показала ее Воеводину, и тот согласился, что анализ можно сдать в любой сертифицированной лаборатории.

– Кира, это не обвинения, – успокаивал меня Семен Михайлович. – Ты спасла двух девушек и всех, кто был на борту «Инфинити». И никого при этом не убила. – По моему выражению лица он понял: я вспоминаю о том, как нечто подобное произошло в не столь отдаленном прошлом.

Полгода назад я уже кого-то спасала ценой чьей-то жизни.

После обеденного перерыва я решила, что пора пойти сдать образец крови и вычеркнуть этот пункт из списка дел. На узкой лестнице, что вела в подземелья морга и секционной, мне встретился Женя.

– Кир, привет! – попятился он, решив галантно пропустить меня вперед. – В кантине за обедом мне такие твои фотки показали… Ну, ты даешь! Пробила бак ножиками!

Дождавшись, пока мы оба окажемся друг напротив друга в подземном коридоре (в приятной прохладе пахло пылью и немного формальдегидом), я спросила его:

– Поможешь мне сделать кое-что?

– Что за вопрос? На «изи»!

– Отвезешь меня в поместье?

– В чье?!

Я закатила глаза:

– А то ты не знаешь!

– Снова в то самое? Ну нет! Это без меня! Поместье – это огромная улика и место преступления, а ты свидетельница.

– Обвиняемая.

– Была, но дело пересмотрели. Из обвиняемой стала свидетельницей.

– Тогда ты тоже свидетель. Тебе можно, значит, и мне.

– Кира, – зашептал Женя, беря меня под руку и сворачивая пару раз в изгибы коридора подальше от любопытных глаз и ушей, которые могли встретиться даже здесь – в помещениях, так приглянувшихся бы Гекате – покровительнице мертвых, – Максим меня убьет! Там в парнике до сих пор…

– Что?

– Кровь, Кира. Моя… кровь Аллы, Максима. Да всех нас! Везде дохлые летучие мыши и насекомые огромные. Оно тебе надо?

– А ключ тебе надо?

– Надо! Но его там нет! Я все перерыл!

– Я хочу увидеть сама. Сколько ты уже пытаешься расшифровать текст из дневников?

Женя понурил плечи, потянувшись руками к полу:

– С тех пор, как выписался, окреп и восстановился. Почти пять месяцев прошло впустую.

– Не хочешь – не вези. Попрошу Воеводина или Камиля.

– Камиля? – фыркнул Женя. – Во-первых, у него прав нет, а во‑вторых, он двинутый!

– Это называется «контузия».

– Я не про ранение. Сам такой! У него не все дома, точно тебе говорю. Я мутил с Дашей из кадров, она мне показала пару листиков его психиатрического тестирования. В графе «мечта» он написал, что хочет убить девушку, которая пальнула ему в висок!

– Логично. Ты бы не хотел?

– Я же не хочу убить твою бабулю!

– Логично… – поубавилось энтузиазма в моем голосе.

– Он написал, что убил бы ее ударом ножа. Прямо в шею. Там где-то есть артерия, – водил Женя пальцами от плеча до головы, – если воткнуть нож и не трогать, человек будет жить. А если выдернуть, умрет за двадцать секунд, прикинь, фантазер-извращенец!

– Что?..

– Его цитирую! – поднял он руки, словно сдавался. – Об этом он по ночам мечтает, интроверт чертов! О девушке с воткнутым в шею пером…

Он повернул телефон экраном ко мне и показал фотографию анкеты Смирнова.

– Дашка не заметила, как я сфоткал.

Почерк был его. Камиля. Много раз я видела поправки, сделанные им в тексте сброшюрованного мной материала.

– Короче, я сам тебя отвезу. Только Максу не говори. Узнает – нам обоим крышка.

– Всем, кто был в том парнике, жизнь была выдана авансом, Жень. Мы коленом придерживаем одну и ту же крышку.

Договорились на семь вечера.

Успею переодеться и морально настроиться, а заодно придумать отмазку для Максима, почему сегодня не получится встретиться. Из всех вариантов я оставила именно этот, отправив СМС: «Сегодня хочу побыть одна. Позвоню завтра».

Постучав, я вошла в кабинет Камиля, мечтающего убить свою «убийцу» каким-то извращенным способом протыкания артерии.

Камиль сидел за столом и быстро писал левой рукой в брошюре, сшитой под правшу. Чтобы не натирать кисть о пружину, он подложил под руку сложенный в несколько раз бинт.

– Я брошюровала их. Тебе назло.