Ренегат - Павел Корнев

Ни на какую лекцию я, разумеется, не опаздывал, просто воспользовался предлогом завершить разговор, дабы окончательно не настроить собеседницу против себя. Но все же по округе шляться не стал и направился прямиком к воротам главного корпуса, с интересом поглядывая по сторонам.

Жизнь кругом била ключом. Пара школяров-желторотиков тащила на закорках старших товарищей, а встречные подбадривали их когда свистом, а когда и пинками по филейным частям тела. Неподалеку две компании теологов устроили бурный диспут и грозили перейти от словесных оскорблений к швырянию в оппонентов грязью, а то и к открытой потасовке. Спешившие на лекции счастливчики жевали на ходу сдобные булки, их менее состоятельные товарищи грызли сухари. И все они с любопытством глазели на компанию колдуний с факультета тайных искусств, но взглядами все и ограничивалось. Волшебные жезлы в руках хрупких девиц напоминали дубинки, коими охаживают друг друга обитатели Изумрудных островов.

Я встал неподалеку от ворот, подышал на озябшие ладони. Долго ждать не пришлось, вскоре в потоке школяров мелькнула фигура Уве. Я поманил его к себе, тот быстро подошел и с ходу выпалил:

— Что вы сказали мне вчера на лекции?

— Прости?

Юнец слегка смутился и пояснил свой вопрос уже не столь вызывающим тоном:

— Я потерял контроль над заклинанием из-за каких-то ваших слов, магистр. Что вы сказали мне?

— С чего ты это взял? — беспечно улыбнулся я в ответ.

— Я вспомнил! — заявил Уве, упрямо глянув на меня через ниспадавшие на лицо русые волосы. — Вам знаком труд «Лабиринты бессознательного»? Там есть раздел, посвященный ментальным блокам. Я пробился так далеко, как только смог! Но ваших слов все же не вспомнил.

— Давай заключим сделку, — предложил я. — Повтори сегодня попытку парализовать меня, и я расскажу о твоей вчерашней ошибке.

— Снова выставить себя на посмешище? — скривился школяр. — Благодарю покорно, магистр!

— А вдруг у тебя получится?

Уве только фыркнул. Впрочем, отходить он не спешил.

— Вызовись сегодня, и на третий раз я позволю тебе добиться успеха. Станешь героем. Если поставишь на себя, так еще и заработаешь.

— Так это все ради денег?

Я покачал головой:

— Деньги — тлен. Куда важнее вбить знания в ваши пустые головенки. Третий урок ясно покажет, что ошибиться может любой. Это дорогого стоит.

Уве немного поколебался, затем протянул руку. Я пожал костлявую ладонь юнца, скрепляя сделку, и отправился в аудиторию. Заднюю дверь по моему настоянию на этот раз заперли, поэтому все проходили мимо кафедры, что давало мне возможность присмотреться к их эфирным телам. Я не особо рассчитывал заметить следы обращения к запределью, но решил такой возможностью все же не пренебрегать.

Увы, уловка плодов не принесла. Отметил лишь, что многие школяры пребывают в излишнем возбуждении, словно пришли не на лекцию, а на представление уличного фокусника. Людей сегодня собралось куда больше, нежели вчера, свободных мест почти не осталось, и аудиторию заполнял несмолкаемый гул.

Я не стал и пытаться перекричать школяров, напротив, понизил голос, начав читать «Трактат о сбережении целостности эфирного тела». Сочинение это было редким и в здешней библиотеке наверняка отсутствовало, поэтому волей-неволей слушателям пришлось заткнуться и начать скрипеть перьями, перенося на бумагу изречения Себастиана Акрайского. Вскоре в аудитории воцарилась полная тишина.

Прочитав первую главу, я наполнил стакан водой, промочил горло и продолжал лекцию еще не меньше получаса, потом закрыл книгу, но отпускать школяров не стал, покинул кафедру и прошелся вдоль первого ряда.

— В прошлый раз, — повысил я голос, взглянув на восседавшую на своем месте сеньориту Розен, — меня спросили, так ли неоспоримо преимущество истинных магов. Правда заключается в том, что никакого преимущества нет. Да, истинные умеют работать с эфиром напрямую, а некоторые из них способны исцелять раны наложением рук, но в основном это люди весьма и весьма ограниченные. Их способности носят врожденный характер, они не поддаются развитию свыше уровня, заложенного Вседержителем. Возьмем, к примеру, птиц. Они умеют летать, но делает ли это их венцом творения? Вовсе нет! Любой в этой аудитории способен полететь! Кто поумнее — освоит левитацию, а бестолочи всегда могут забраться куда-нибудь повыше и кинуться вниз. Так или иначе, но вы полетите.

Школяры радостно загалдели; с недоверием и осуждением на меня посмотрела лишь матрона, приставленная к юным колдуньям.

— Истинные полагают себя гениальными самоучками и пренебрегают университетским образованием, — продолжил я, не обращая внимания на реакцию собравшихся. — Из них получаются хорошие целители и священники, но высшая магия слишком сложна для их закоснелых мозгов. Они сильны, но не искусны. Выход из любой критической ситуации мнится им в том, чтобы зачерпнуть как можно больше эфира и обрушить его мощь на врага. Победить или воссиять. Жалкие, ограниченные существа!

Веселью школяров не было предела. Я вернулся за кафедру и резко хлопнул по ней ладонью.

— Посмеялись — и будет! У истинных есть одно немаловажное преимущество: ни в одной стране мира их не потащат на костер. А ритуалистов, знаете ли, кое-где имеют обыкновение поджаривать на медленном огне.

Смех моментально стих, и кто-то выкрикнул:

— Чернокнижников, что ли?

— Ритуалистов. Всех и каждого. Без разбору! — отчеканил я. — Поверьте, по ту сторону Рейга вас не ждет ничего хорошего. Любого, кто сунется к ортодоксам без позволения на то наместника Сияющих Чертогов, заклеймят ангельской печатью, навсегда лишив возможности взаимодействовать с эфирным полем! А любой адепт тайных знаний, выявленный в землях мессиан, будет либо сожжен на костре, либо утоплен в проточной воде. И знаете почему?

— Среди учеников пророка были только истинные маги! — раздался одинокий голос.

— Верно! — подтвердил я. — Вовсе неспроста записи святого Константина о явлении ему образа пророка были обнародованы только через пятьдесят лет после Воссияния. Именно тогда сын императора Максимилиана надумал восстановить империю в ее прежних пределах. Догмат о главенстве Сияющих Чертогов позволил создать единую церковь, объединить всех верующих. Но в душе император оставался язычником, он ненавидел знающих и потому признал лишь истинных магов, коих было немало среди учеников пророка. А ритуалисты, как и прежде, остались вне закона.

— А почему же нам желают смерти мессиане? — спросил Уве, увлеченный лекцией настолько, что даже перестал с немым обожанием в глазах взирать на свою даму сердца.

— Мессиане полагают пророка не человеком, но одной из ипостасей Вседержителя, коего они именуют Вершителем судеб и Высшим судией. Пророк явился в мир истинным магом, а значит, никто, кроме истинных, не имеет права касаться священного эфира, и все истинные обязаны посвятить себя служению церкви.