Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

возникла высокая и худощавая фигура человека в чёрном, как он озирался вокруг и как легонько покачивалась соломенная шляпа в такт его движениям, словно он принюхивался…

И вдруг Тэцудзи почувствовал, что прямо позади него кто-то стоит. Принц резко обернулся, но никого не увидел.

Борт лодки, за который ухватился Тэцудзи, оказался неожиданно скользким. Лапы принца заскользили по нему, и последним, что Тэцудзи увидел перед тем, как наглотаться воды, стала деревянная, потемневшая от времени обшивка лодки…

* * *

– КТО РАЗРЕШИЛ ТЕБЕ ПИТЬ ВОДУ ИЗ МОЕГО ОЗЕРА?

От звуков нечеловечески низкого голоса Тэцудзи вздрогнул и открыл глаза.

Он покачивался на поверхности озера, весь взмокший и клацающий зубами – вода в озере Бива оказалась ледяной. Принц принялся озираться: «Гордости империи» нигде не было видно. Сколько же времени он провёл здесь, что лодка успела скрыться из виду?

Держаться на плаву становилось всё труднее: принц мог грести лишь здоровой лапой, и потому он всё чаще погружался в воду по самые ноздри.

Поначалу Тэцудзи не понял, откуда раздался голос, который вырвал его из забытья. Но стоило ему опустить глаза, как он увидел огромную чёрную тень, вильнувшую хвостом. Принц начал дрожать ещё сильнее.

– Я п-прошу п-прощ-щения, – Тэцудзи с трудом удавалось говорить внятно.

Он не был уверен, поймёт ли его Оонамадзу – кто ещё мог быть таким громадным, если не хозяин этих вод, о котором говорили матросы? Молчание могло ещё сильнее разозлить исполинского сома, а накликать на жителей империи очередное землетрясение Тэцудзи собирался в последнюю очередь.

– В-вышло неб-большое недор-разумение, – продолжал клацать зубами Тэцудзи, пока Оонамадзу медленно кружил на глубине. – Я уп-пал с л-лодки и ч-чуть не ут-тонул… У м-меня и в м-мыслях н-не было…

Из воды показался кончик лоснящегося чёрного хвоста Оонамадзу. Крупные капли блестели на его чешуе, словно звёздная россыпь на небе в безлунную ночь.

– ТЫ ХРАБРАЯ ОБЕЗЬЯНА, ХОТЬ И БЕЗРАССУДНАЯ, – снова заговорил сом. – ПОЭТОМУ Я НЕ СТАНУ НАКАЗЫВАТЬ ТЕБЯ.

– И н-на том с-спасибо, – ответил Тэцудзи. А что ещё он мог сказать в подобных обстоятельствах? – Т-только я н-не об-безьяна. М-меня п-прокляли…

От раскатистого гула, последовавшего за этими словами, Тэцудзи почуял, как вздыбилась шерсть у него на загривке. Принц не сразу понял, что то был смех Оонамадзу.

– ДЕРЖИСЬ ЗА МОЙ ХВОСТ, Я ПОМОГУ ТЕБЕ ДОБРАТЬСЯ ДО БЕРЕГА.

Принц сделал, как было велено, и чёрный кончик хвоста быстро тронулся с места, рассекая безмятежные воды озера.

– Почему вы смеялись над моими словами? – от быстрого движения в воде Тэцудзи начал отогреваться, и потому снова мог говорить, не выбивая дробь зубами.

– ТЕБЕ ИЗВЕСТНО, ПОЧЕМУ Я ЗАПРЕТИЛ ЛЮДЯМ ПИТЬ ВОДУ ИЗ МОЕГО ОЗЕРА? – вопросом на вопрос ответил Оонамадзу.

Не дождавшись ответа от принца, сом продолжил:

– ЭТИ ВОДЫ НАДЕЛЕНЫ ОГРОМНОЙ СИЛОЙ. ТОТ, КТО ВЫПЬЕТ ХОТЬ КАПЛЮ, ЛИШИТСЯ ПОКОЯ: ОН ПЕРЕСТАНЕТ ВИДЕТЬ СНЫ И РАЗУЧИТСЯ РАЗМЫШЛЯТЬ. ТЕ ЖЕ, КТО ЗАЧЕРПНЁТ И ВЫПЬЕТ ЦЕЛУЮ ГОРСТЬ, МОГУТ СОЙТИ С УМА. ЛИШЬ ДЛЯ ТЕХ, НА КОГО НАЛОЖЕНЫ ЧАРЫ, ВОДЫ ОЗЕРА БИВА ОКАЖУТСЯ ПОЛЕЗНЫМИ: ОНИ РАЗРУШАТ КОЛДОВСТВО, И ЧЕЛОВЕК ОСВОБОДИТСЯ.

За разговором дорога пролетела быстро. Не успел Тэцудзи толком обдумать слова Оонамадзу, как сом легонько взмахнул хвостом, и поднятая им волна вынесла принца прямо на берег.

– Почему же наложенные на меня чары не развеялись? – воскликнул принц. – Неужели воды озера потеряли свою волшебную силу?

Оонамадзу снова засмеялся.

– ЭТОГО НИКОГДА НЕ СЛУЧИТСЯ.

Чёрный силуэт сома начал постепенно отдаляться от берега, и чем дальше он уплывал, тем тише становился его голос.

– ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ ХОТЬ РАЗ ПОПАДЁШЬ В МОЁ ОЗЕРО, ОБЕЗЬЯНА, ТО Я УТОПЛЮ ТЕБЯ И ВСЕХ, КТО БУДЕТ РЯДОМ. ЗАПОМНИ МОИ СЛОВА…

Голос Оонамадзу затих вдалеке, и вскоре принц снова остался один.

– Ну вот, – Тэцудзи озадаченно почесал макушку. – Не успел сойти с корабля, как нажил себе ещё одного врага… Как бы то ни было, спасибо, что спас меня!

На это Оонамадзу уже ничего не ответил, и принц не был уверен, что он вообще его услышал.

* * *

Пока солнце не скрылось за склонами гор, Тэцудзи постарался как следует прогреться и обсохнуть – не хватало ещё простыть после непредвиденного купания в озере! Принц не знал, насколько прохладными могут оказаться ночи в предгорьях, и обольщаться на этот счёт не хотел. Справиться с ещё одним разочарованием он уже вряд ли сможет.

Возвращаться в Хикоси не было смысла: на обратную дорогу, как и на поиски нового корабля, плывущего в Ганрю, могло понадобиться много времени, а вот его-то как раз у принца не было. Каждый день, проведённый в теле макаки, вытеснял из сердца Тэцудзи надежду на то, что он снова сумеет стать человеком. Жизнь во дворце начинала казаться ему далёким сном, о котором он слышал от кого-то другого…

Утолив голод незрелыми яблоками и горсткой орехов, которые удалось раздобыть неподалёку от места, где его оставил Оонамадзу, принц отправился на юго-восток – благо, что наставник в своё время хорошенько потрудился над тем, чтобы будущий правитель империи научился определять стороны света.

Тэцудзи двигался вдоль берега, стараясь не терять из виду положение солнца. Рана от клинка соломенной шляпы снова начала гореть: принцу пришлось сделать длительный привал, чтобы промыть рану в небольшом ключе, бьющем из-под земли, и неуклюже приладить повязку обратно – сделать это одной лапой оказалось трудной задачей.

Потом он снова пустился в путь, и уже до самых сумерек старался нигде не задерживаться. Тэцудзи не рассчитывал, что ему придётся идти до Ганрю пешком, но деваться было некуда. Он должен во что бы то ни стало добраться до горы Такаминэ и найти Ямамбу.

Пока окончательно не стемнело, принц как следует напился воды из речушки, впадавшей в озеро, и обустроился на широкой и крепкой ветке сосны. Он не знал, какие звери водились в этих лесах, поэтому стоило обезопасить себя от любых незваных гостей.

Лежать на твёрдой ветке поначалу было неудобно, но принц был так измучен тяготами, которые принёс с собой минувший день, что вскоре погрузился в сон.

Ему снилось, что они с матерью и братом снова приехали в Хокуген. Северная провинция империи всегда радушно встречала их: в честь императрицы, которая была родом из этих краёв, и её сыновей устраивали грандиозный праздник.

Тэцудзи никогда не имел ничего против шумных сборищ: ему нравилось быть в центре внимания. Но в этот раз почему-то хотелось побыть одному – шум празднества раздражал его. И потому, улучив минутку, принц выкрал из прихожей свои сандалии и отправился