Другая женщина - Евгения Перова

– Где-где? В Интернете! Наткнулась случайно «ВКонтакте», переписывались сначала. Такие письма мне писал! И стихи. Потом приехал. Год у меня прожил. Он вообще-то из Тавды сам…

– Откуда?!

– Из Тавды. Это на Урале.

– Варь, ты что, совсем дура?! Из Тавды! Да ему Москва была нужна, и все! Гений, ты ж понимаешь!

– Ну да, я дура, а ты такой умный, что дальше некуда! Гортензию свою вспомни! Да, мне было одиноко! Каково, ты думаешь, рядом с безумным человеком существовать? Я ничего себе не могла позволить, ничего! А его письма, стихи… Я, может, и выжила только поэтому!

– Ага, а потом он тебя бросил! Москвичку нашел?

– Да, хорошо, я дура! А ты! Да ну!.. – И Варька, махнув рукой, выбежала из дому, схватив на ходу куртку.

– Варька! Варежка!

Котов выскочил на улицу, огляделся – Варька как сквозь землю провалилась. Он пробежал в один конец улицы, в другой – никого. Озяб, вернулся в дом: ну, и что теперь делать?! Может, успокоится – вернется? Вздохнул и присел на кухне – машинально взял с блюда пирог и откусил сразу половину…

Женился Игорь неожиданно для себя самого. Совершенно не собирался! Он только что окончил институт, отчим пристроил его в хорошее место, отец помог с квартирой, и Котов вовсю резвился на свободе – сам себе хозяин, какое счастье! Он и до этого, собственно, никем особо не притеснялся, но одно дело – комната в материнском доме, другое – собственная квартира. А потом он простудился – грипп косил всех безжалостно. Выписавшись с больничного, Котов стоял около лифта, когда тихий нежный голосок у него за спиной произнес:

– Простите, пожалуйста… Вы не могли бы мне помочь…

Он оглянулся – к противоположной стене прислонилась маленькая девушка и беспомощно на него смотрела. Она показывала на пол – там валялась ортопедическая трость с подлокотником:

– Я уронила…

– Да-да, конечно!

Игорь подскочил и поднял трость, почему-то страшно смутившись. В лифте они ехали вдвоем, и совершенно красный от замешательства Котов все время отворачивался, покашливал и без толку водил рукой над кнопками этажей, чуть было не нажав случайно «Стоп».

Покосившись на девушку, он успел заметить легкую улыбку на ее лице – вспыхнувшую и тут же погасшую. Ресницы скромно опущены, золотые кудри по плечам, нежный румянец… Сумка через плечо… Тонкая талия, маленькие ножки и ручки – Котов все разглядел, преисполнившись нежного сочувствия: надо же, такая хорошенькая и хромая! Бедняжка! Он подвез ее до дому и сам не заметил, как оказался на веселенькой розовой кухне – на столе чашки с чаем, пирожные и клубничное варенье в хрустальных вазочках, напротив – мило улыбающаяся Анжелика…

Боже мой, Анжелика!

Чай подавала бабушка – точно такая же, как Анжелика, только в два раза выше ростом. Седая, розовая, мило улыбающаяся. Так начались их отношения, и Котов просто таял от умиления и нежности, чувствуя себя героем, благородным рыцарем, щедрым покровителем – короче, персонажем дамского любовного романа, которые он втихаря почитывал, утаскивая у одной из собственных бабушек. Анжелика смотрела на него с благоговением, скромно краснела и вздыхала, трепеща длинными ресницами. Оказалось, что ничего особенно страшного у нее с ногой не случилось, просто неудачно упала и повредила мениск.

Через полгода они поженились, и Анжелика принялась вить гнездышко в холостяцкой квартире Котова. Довольно скоро Котов начал чувствовать себя не слишком уютно в этом царстве салфеточек, подушечек, розочек и кошечек. Лежать с ногами на диване было нельзя, ставить кружку с кофе на полированный столик тоже: Игоша, подложи салфеточку! Игоша! Его просто бесило это дурацкое имя! Пиво не приветствовалось, футбол Анжелику нервировал, а от бесконечных сериалов, которые она обожала, Котова тошнило.

А еще дача, где все лето жила та самая бабушка и куда приходилось ездить каждые выходные! Нет, против самой дачи Игорь ничего не имел: так приятно поваляться в гамаке среди цветов, поиграть в бадминтон, полакомиться клубникой с грядки, да и свеженький пупырчатый огурчик так хорош к водочке, а уж малосольный вообще самое то! Но он решительно не был готов к тому, что огород надо копать, грядки – полоть, огурцы – поливать, да еще какие-то усы у клубники обрезать! И все время что-нибудь ломалось – то крыша протекала, то забор валился.

Но самое главное: все то, что так нравилось ему в Анжелике во времена жениховства: – легкое жеманство, наивное кокетство, трепетная слабость и трогательная беспомощность, – теперь стало чудовищно раздражать. Анжелика все время на что-то жаловалась, без конца обижалась, трагически молчала или слала бесконечные эсэмэски, и чем дальше, тем больше Котов чувствовал себя мухой, увязнувшей в липком сиропе. Последние полгода они только и делали, что выясняли отношения: Котов то уходил, хлопнув дверью, к кому-нибудь из родителей, то возвращался домой, неожиданно соскучившись – все-таки никто больше не смотрел на него с таким обожанием и не трепетал так сильно. Да и готовила она, честно сказать, просто умопомрачительно. Особенно Анжелике удавались торты – сказочной красоты, их и есть-то было жалко. Так что Котов слегка раздобрел на этих кулинарных шедеврах, которые она пекла по поводу и без повода. И сама Анжелика чем-то напоминала пирожное – нежное, воздушное, изысканное… капризное…

А Варька – она как пирог, думал Котов, дожевывая очередную ватрушку. Простое и сытное кушанье, без особых изысков, не старающееся казаться лучше, чем есть. Надежное, основательное. Предавшись воспоминаниям, Игорь и не заметил, как ополовинил блюдо с пирогами. Философские размышления прервал звук хлопнувшей входной двери – он с надеждой рванул в прихожую, но это был Славик-«Изольда», совершенно замерзший и даже несколько заиндевевший. Он топтался, отряхивая снег, а увидев мрачно глядевшего на него Котова, сказал:

– Это снова я.

– Я заметил.

– Не вернулась Барб… Варвара-то?

– Нет. А ты откуда знаешь, что она…

– Да я видел. Понеслась, как чумовая. Поругались, что ли? Из-за меня?

– Очень надо из-за тебя ругаться!

– Ну да. Я пройду?

Котов отступил, и Славик прошел в кухню.

– Слушай, замерз я как собака. И жрать хочу, умираю. Можно я пирога, что ли, съем?

– Ну, съешь.

– А ты правда, что ли, муж?

– Пока нет.

– Ну-ну. А давай выпьем, а? За знакомство? У нее наверняка есть, Новый год же!

Господи, Новый год! Котов и забыл – он взглянул на часы: почти одиннадцать. Где ж Варька-то?!

– Она небось к Тигре пошла, – сказал жующий пирог Славик, словно услышавший мысли Игоря.

– К Тигре! Точно, как я сам не сообразил! А ты откуда Тигру знаешь?!

– А чего ж не знать! Я тут почти год прожил, всех ваших знаю.

– Так, вставай! Пошли!

– Куда?!