Продавец острых ощущений - Алексей Макеев

— Тоже вряд ли. Им показательное избиение нужно было устроить, а не просто резню. — На этот раз возражение внес Крячко. — Я бы предположил следующее: «челябинские» пришли на съемную квартиру, Анархиста не застали и решили выбить информацию о нем из Кадацкого.

— Вот это ближе к истине, — согласился Лев. — И все же точно мы сможем узнать только от самих «челябинских».

— Где ж ты их возьмешь? Все, что нам о них известно, что промышляют они в Челябинске. Да и по факту, даже если мы на них выйдем, предъявить-то им все равно нечего. У нас ни свидетелей, ни улик.

— Ты прав, обращаться к коллегам из Челябинска с просьбой задержать банду бесполезно. К нам бы с такой просьбой обратились, мы бы тоже отказали. И тут мы подошли к самому интересному. Раз гражданин Удовиченко в Москве не был, квартиры в районе Гольяново не снимал и с убитым Валерием Кадацким никогда не встречался, задерживать его далее мы не можем, но можем предписать не покидать Пермскую область и не менять места проживания до окончания следственных действий. Пусть сидит у себя в квартире, пьет чай, наслаждается собственной важностью и ждет.

— Чего ждет? — переспросил Стас.

— Чем для него обернется его борзость или глупость, кому как больше нравится. — Гуров явно был доволен собой, а собравшиеся пытались понять, что за хитрый ход придумал полковник.

— Не понял, ты что, собираешься использовать Удовиченко в роли «живца»? — выдал наконец Крячко.

— Именно так, Стас. Я собираюсь восстановить справедливость. Сначала Анархист «обул» «челябинских» и исправлять положение отказался. Затем он решил, что может провернуть этот финт и с полицией. Отказался от своих слов, нарушил договоренности и поставил под угрозу сам ход расследования. Если он может поступать непорядочно, почему не можем этого сделать мы?

— Так они его порешат, — заметил Масленников.

— Надо сделать так, чтобы не порешили, — ответил Гуров. — Стас, завтра с утра выпускаешь Удовиченко со строгим предписанием. Капитан — на тебе подготовка района. Выставить посты у квартиры Удовиченко, к нему приставить «наружку», ну и въезды-выезды из города поставить на контроль.

— А что с тебя? — спросил Крячко. — Вижу, для себя ты приготовил что-то особенное.

— Я, товарищ полковник, буду заниматься самым ответственным пунктом плана, — довольно улыбаясь, произнес Лев. — Устраивать вброс нужной информации в уголовную среду Челябинска.

— Ты понимаешь, что мы сильно рискуем? — озабоченно покачал головой Крячко. — Неужели Удовиченко настолько тебя разозлил?

— Злость тут ни при чем. Просто это единственная возможность выманить челябинских головорезов и взять их с поличным. В обычных условиях я бы не стал действовать втемную, но ты сам видишь, чем оборачиваются договоренности с Анархистом. Так что пусть он получит то, что пожелал, а мы то — что заслужили.

Сделать вброс нужной информации оказалось проще, чем ожидал Гуров. Коллеги из Челябинска не меньше москвичей хотели избавиться от банды, поэтому и постарались, воплощая в жизнь его идею. С учетом бюрократических проволочек Виктор Удовиченко попал домой к шести часам вечера следующего дня, а к девяти пришли вести из Челябинска: слухи о том, как пермский вор «обул» челябинских «быков» и бахвалится этим направо и налево, разошлись, как горячие пирожки в университетской столовой.

Как быстро отреагируют сами члены банды, никто не знал, но Гуров рассчитывал увидеть их в Перми не позднее следующих суток. Расстояние между городами — километров шестьсот-семьсот, в зависимости оттого, какой маршрут выбрать, так что на дорогу больше десяти часов не уйдет, даже если они будут соблюдать все правила дорожного движения и режим скоростных ограничений.

Двадцать четыре часа не так много, но пермская полиция к приезду гостей подготовилась. На всех въездах в город дежурили автомобили ДПС, снабженные камерами видеонаблюдения. Останавливать «челябинских» им категорически запретили, только наблюдать и своевременно сообщить об их появлении.

Помимо постов на дорогах, по микрорайону, где проживал Удовиченко, выставили порядка шести групп, обеспечивающих контроль за дворами, парками и скверами. Эти группы тоже снабдили камерами. Гуров хотел, чтобы на этот раз у него была максимально расширенная доказательная база. То, что в Гольяновском районе ни одна камера не зафиксировала появление банды, заставило его подстраховаться.

Он понимал, что от предстоящей операции зависит исход гольяновского дела, потому что улик и доказательств по нему так и не обнаружили. Как ни старался Вадим, каким скрупулезным и педантичным работником не был, а найти следы пребывания Удовиченко в квартире он не сумел. Так же, как Гуров не сумел найти доказательств пребывания челябинской банды в Москве.

Вот поэтому он и понатыкал камер по всему городу, по всему микрорайону и даже по всему дому Удовиченко, включая квартиру. Это было не совсем законно, вернее, совершенно незаконно. Устанавливать камеры без согласия собственника жилья и без соответствующих санкций — добровольно нарываться на неприятности, и все равно это лучше, чем снова остаться без доказательств.

Анархист вторые сутки сидел дома, к окнам не подходил, телефоном не пользовался и вообще никаких признаков жизни не подавал. Когда Крячко сообщил Удовиченко, что его выпускают под подписку о невыезде, новость его не обрадовала. Адвокат же потирал руки, полагая, что обыграл маститых столичных полковников. Он недоумевал, отчего подзащитный так нервничает, ведь его выпускают на свободу. А подписка? Да ерунда, главное, приходи по повестке следователя отмечаться, и все.

Пересидев ночь в квартире, Анархист решил, что пришло время менять тактику. Адвокат проводил его до дверей квартиры, пожелал приятного отдыха и уехал. До страхов и опасений клиента ему больше дела не было. Он ведь спас его от обвинения, даже от двух, так что еще надо? А Удовиченко хотел защиты, не юридической, с помощью законов и бумаг, а физической, в виде наряда полиции под дверью или бригады ОМОН по периметру дома.

Чего он боялся? Боялся он расправы. Опасность и раньше была реальная, а после того, как его вынудили выйти из подполья, усилилась во сто крат. Теперь это был лишь вопрос времени. Сколько времени понадобится «челябинским» узнать, что Анархист вернулся домой, столько он и проживет. Не сегодня, так завтра явятся «быки» и разделают его под орех. Поможет ли ему закон? Спасет ли от нападения адвокат? Нет, не поможет и не спасет.

А вот полковник Гуров может спасти. И от головорезов, и от ложного обвинения, и от угрызений совести. Почему он сразу не сделал ставку на Гурова, зачем начал мазаться? Сейчас бы имел иммунитет от полковника московской «уголовки», жил бы и не парился. За Кадацкого он не отвечает, не он его убил, а за нападение уж как-нибудь добазарились бы. Нет, надо идти к Гурову, и идти сейчас, пока «челябинские» до него не добрались.

Приняв решение, Анархист поехал в больницу. К Гурову его пустили не сразу, пришлось поуговаривать медсестер, подмаслить санитарку, и в итоге ближе к трем часам дня он оказался в палате. Гуров дремал, Анархист придвинул стул к изголовью, громко покашлял. Полковник открыл глаза, увидел Анархиста и сразу проснулся.