Красная башня - Сергей Че

провалом оставалось пройти всего два поворота.

Иван отвернулся и похолодел.

Синей трубы не было. Она заканчивалась здесь, изуродованным обрубком. Поверх обрубка белой краской было грубо намалевано граффити. Два стоящих волка с повернутыми друг к другу мордами.

Сзади что-то громыхнуло, будто захлопнули железную дверь.

Сверху раздался знакомый писк, и что-то мохнатое и влажное свалилось ему на голову, царапая лицо когтями.

Иван отбросил крысу в сторону, смахнув со лба фонарик.

Звон, хруст, лампа мигнула и погасла.

Тоннель погрузился в темноту.

Иван вглядывался во мрак позади, и ему показалось, что там движется чья-то тень.

– Эй! Кто здесь?

Он перехватил удобнее монтировку.

Молчание.

Только шорох и невнятный звук, то ли от крыс, то ли еще от кого.

Тень двигалась к нему медленно, прижимаясь к трубам теплоцентрали.

– Длинноносый! – крикнул Иван. – Это ты? Наверное, хочешь поговорить? Давай поговорим. Зачем ты убил всех этих людей? Кто-то приказал? Или это твоя инициатива?

Тень молчала, приближаясь к нему мелкими шажками.

С любым маньяком надо прежде всего говорить. Когда с маньяком говорят, у него временно перестает работать программа. Мозги переключаются.

– Как там тебя? Андроп, вроде? Так ты себя назвал? Почему ты меня не убил тогда? У тебя было целых два шанса.

Тень приостановилась на секунду, пригнулась и перемахнула через ответвление трубы.

– И зачем тебе маска с длинным носом? Ты борешься с чумой?

Тень издала короткий смешок, и только тогда Иван понял. Это не Андроп. В тени не было двух метров, не было длинноносой маски. Но у нее был кое-что другое.

Он едва успел отпрянуть, когда черный сгусток мрака вскинул руки.

Резкий грохот разорвал воздух, оглушил, ослепил яркой вспышкой. Пуля выбила бетонное крошево у его головы, и Иван бросился в провал, чуть не разбив нос о выступ.

Убийца с характерным звуком передернул цевье, и Иван на автомате пригнулся. Там, сзади, был помповый дробовик, скорее всего «ремингтон», калибр двенадцатый, судя по выбоине на стене. Если попадет, или голову разнесет, или дыру размером в мяч обеспечит.

Он подобрал камень и отбросил в сторону.

Грохот, вспышка.

От соседней колонны с треском отлетел кусок.

Иван медленно стал отступать дальше от входа, в сторону нагромождения ржавых агрегатов. Под ногой с тошнотворным хрустом переломилась сухая ветка.

Грохот, вспышка, жестяной визг от металлической конструкции, в которую угодила пуля. Иван бросился в сторону и едва успел перепрыгнуть через остов трубы. Снова грохот, и краем глаза он увидел сгорбленную фигуру в боевой стойке с прижатым к плечу дробовиком. Нет, это был не великан мортус с длинным накладным носом. Это был кто-то худой и скособоченный, в накидке с капюшоном.

Надо было как-то выбираться, но единственный выход был там, где сейчас стоял убийца.

Иван осторожно запустил руку в сумку с припасами, но там не было ничего, кроме белковых батончиков, веревки и фотоаппарата. Он пошарил глубже и наткнулся на угловатые брикеты.

У входа хрустнули камни. Убийца шагнул внутрь.

Взрывчатка. Два плоских кирпичика, мягких, как детский пластилин.

Убийца медленно приближался. Иван слышал его дыхание, и оно не было ни сиплым, ни тяжелым. Легкое, спокойное, как у любого профессионала.

Минуты хватило, чтобы прилепить пластид к ближайшей колонне и достать гильзу детонатора.

Иван провел ладонью по грязному влажному полу, собирая горсть камней. Хруст под ногами раздался совсем рядом, и тогда Иван бросил камни в сторону. Они рассыпались по стенам, колоннам, застучали по ржавым агрегатам.

Убийца умел стрелять из дробовика со скоростью полуавтомата, передергивая цевье сразу после выстрела.

Иван кинулся к нему, сбил с ног, попытался отобрать дробовик, но получил по зубам, в глаз, почти одновременно. Темнота вспыхнула колючим сиянием, а убийца вдруг взвизгнул, отпрыгивая в сторону и вскидывая дробовик, и тогда уже ничего другого не оставалось.

Иван бросился к выходу, пули выбивали куски бетона совсем рядом с головой. Ноги подкосились, и он кубарем полетел в коридор, зажав в руке взрыватель. Сзади полыхнуло пламя, поднялась ревущая волна, которая подняла его в воздух и швырнула на трубы теплоцентрали. И когда он наконец поднял голову, то даже не понял сколько прошло времени. По всему тоннелю тлели головешки, а на месте провала была лишь осыпавшаяся земля.

Он с трудом поднялся на ноги, скользнул взглядом по двум нарисованным волкам и побрел дальше, ругаясь и бормоча заплетающимся языком:

– Мать твою! Баба! Это была баба!

* * *

Дальше, дальше, медленно, держась за стены.

Все вокруг плыло и было как в тумане, то ли из-за дыма, заполнившего коллектор, то ли из-за боли в голове.

Иван снова повернул и остановился.

Перед ним была старая железная дверь, некогда выкрашенная в белый цвет, а теперь то ли бурая от ржавчины, то ли черная от грязи. На ее бугристой поверхности еще можно было различить давным-давно нанесенные знаки. Масонский глаз в треугольнике, перевернутая пентаграмма, звезда Давида с рогами, несколько разнонаправленных свастик и какие-то неопределенные узоры, то ли греческие, то ли мордовские.

Иван усмехнулся, взялся за ручку и потянул дверь на себя.

За ней было длинное помещение, горел тусклый свет и стояли рядами двухъярусные нары, привезенные то ли из тюрьмы, то ли из казармы.

Дальняя стена была испещрена неумелыми рисунками и какими-то расплывающимися пятнами, похожими то ли на кляксы, то ли на отпечатки ладоней.

У стены виднелась стройная фигурка в форменной синей куртке.

Иван медленно подошел ближе.

Маша повернулась, посмотрела на него без удивления и прошептала:

– Она была здесь. Наша дочь. Она была здесь.

Глава 28. Органы

Взрывчатка, выданная Ивану стариком, была направленного действия, и, если б Иван об этом помнил, он бы разместил ее по-другому. Но у него не было времени. В результате основная ударная сила пришлась не на колонну, а на ближайшую стену, за которой оказалась узкая карстовая расщелина между двумя слоями почвы. Взрывная волна разнесла вдребезги старый бетон, переворошила глинистую почву и заставила ее прийти в движение.

Поэтому, когда десятью метрами выше местный алкоголик Паша Зверев привалился к ограждению набережной и снова хлебнул водки, он вдруг почувствовал, как земля трясется у него под ногами. Такое с ним бывало, особенно если водка была паленой. Иногда ноги даже отказывали. Но в этот раз тряслись не только ноги. Тряслось все вокруг, вплоть до воздуха и осветительных столбов. Чугунная ограда задребезжала, рядом дико заверещали проснувшиеся коты и завыла автомобильная сигнализация.

Была уже ночь, и на набережной кроме Паши никого не было.

Землю тряхнуло еще