Волчья сотня - Наталья Александрова

– Есть, – коротко ответила Варя и выложила перед Саенкочистый бланк с круглой страшной печатью «ГубЧК».

Саенко посмотрел на бумагу со смешанным выражением испуга иуважения и перевел взгляд на Варю:

– Ну, Варвара Андреевна, теперь-то что! Теперь мызапросто братца вашего вызволим!

Через полчаса Аграфена Никитична в совершенном изумленииувидела, как из чулана вышли с самым решительным видом бравый кавалер ПантелейГригорьевич и с ним небольшого роста худенький красноармеец с нежным девичьимрумянцем во всю щеку.

– Свят, свят, – перекрестилась беззащитная вдовицапри виде такого безобразия, но Саенко подмигнул ей и сказал:

– Ожидайте вскорости, Аграфена Никитична, с самымилучшими для вас известиями!

Аграфена Никитична снова без сил опустилась на табурет истала ждать.

А Саенко, выйдя на улицу и оглядевшись по сторонам, подошелпочему-то к поленнице. Там, раздвинув поленья, он вытащил две трехлинейныевинтовки Мосина. Одну протянул своему юному напарнику, и двое вооруженныхкрасноармейцев направились в сторону депо.

Возле страшного здания депо дремал на часах усатый немолодойсолдат. Саенко легонько ткнул его в плечо. Часовой вздрогнул и чтобы никто неподумал, что он спит на посту, схватился за винтовку и рявкнул:

– Стой, кто идет! Стрелять буду!

– Спишь на посту, дура! – беззлобно ухмыльнулсяСаенко. – Не видишь, за арестантом пришли, приказ имеем.

Он помахал перед носом часового бумагой, не давая тому вруки. Впрочем, часовой и не собирался читать приказ по причине неграмотности.Он прислонил винтовку к стене и крикнул в темную железную фортку:

– Эй, крикните товарища Защипу! Тут какие-то заарестантом пришли!

Ворота лязгнули, и на пороге появился матрос в кожанке.

– Ну, что тут у вас? – Матрос протянул за бумагойогромную лапу, украшенную татуировкой в виде сабли, разрубающей мерзкую синююгидру. Саенко неохотно выпустил из рук драгоценный документ. Защипа внимательнооглядел знакомую печать «ГубЧК, увидел подпись товарища Черкиза, которую Варяочень похоже изобразила в чулане Аграфены Никитичны, и, не желая сообщатьвсяким незначительным личностям о своей малой грамотности, вернул бумагуСаенко, снисходительно разрешив:

– Прочитай сам, а то тут темно да буквы все какие-томелкие.

Саенко поднес бумагу поближе к свету и прочиталзамечательный документ собственного сочинения:

– «Незамедлительно выдать специальному уполномоченномукрасноармейцу товарищу Саенко с помощником злостного контрреволюционера,белогвардейского наймита Бориса Ордынцева с целью его дальнейшего препро…препровождения для дознания его вреда против всемирной революции трудящихсявсех стран».

Матрос с уважением выслушал заковыристый текст и дажекрякнул в конце, будто рюмку водки выпил.

– Эх, завернул! – проговорил он радостно. –Вот что значит – настоящий большевик товарищ Черкиз!

После этих слов Защипа гостеприимно распахнул створкужелезных ворот и пригласил:

– Проходьте, товарищи, будьте как дома.

– Нет уж, мы только заберем своего буржуя иобратно, – ответил Саенко без особенной радости.

Защипа вышел на середину большого каменного помещения игаркнул голосом, в прежние времена перекрывавшим шторм и грохот главногокалибра:

– Ор-р-рдын-цев!

Дремавшие в самых неудобных позах заключенные встрепенулись,как от удара. Матрос, довольный произведенным эффектом, повторил:

– Котор-рый Ор-рдынцев! На выход!

– Новое дело, – забормотал спросонья рябой соседБориса. – Раньше только с рассветом вызывали, а теперь ночь-заполночьвозить начинают…

Борис поднялся, обреченно оглянувшись на товарищей понесчастью, на чьих лицах читалась явственная радость, что вызывают пока чтотолько одного Бориса, а значит, им осталось еще несколько часов, а то и днейжизни. Рябой вздохнул сочувственно и произнес:

– Эх, ваше благородие, я тебе два дня отмерил, а этигады и того не дали…

Борис кивнул ему на прощание и пошел к выходу. В депо былотемно, и он не видел издали лиц двух красноармейцев, стоявших рядом с матросом.Однако когда он приблизился, старший из двоих удивительно знакомым голосомприкрикнул:

– Ну ты, гидра недорезанная, что еле тащишься? Шевелисьбыстрее, товарищ комиссар ждать не любит!

Борис еле успел низко наклонить голову, чтобы матрос незаметил его блеснувших глаз. Ай да Саенко, не подвел! А кто же второй?

Скосив глаза на молоденького красноармейца, он закусил губу.Сердце пропустило удар. Варенька, сестренка!

– Забирай свою контру, товарищ! – доброжелательнонапутствовал матрос Саенко. – Смотри, чтобы не сбег, а то Черкиз – товарищстрогий, как бы тебя самого к стенке не поставили в таком случае! Да бумажку-томне отдай – для отчетности!

Борис торопливо шагнул за порог депо, конвоиры,демонстративно щелкая затворами, последовали за ним. Они не успели еще отойтиот ворот на десяток шагов, когда на дороге показался бешено мчащийсяавтомобиль. Чуть ли не на ходу из кабины выскочил человек, с головы до ногодетый в черную кожу, и бросился к воротам.

– Эй, Защипа! – закричал «кожаный», –Отворяй! ЧП в городе! Черкиза убили!

– Ваше благородие, – вполголоса произнесСаенко, – не суетись, не беги, а то стрелять начнут. И вы, барышня, тоже.Идите как шли, только до пакгауза дойдете – сразу сворачивайте.

Борис шел, стараясь не торопиться. Ему казалось, что в спинусейчас ударит пулемет Защипы. Однако позади все было тихо, Защипа с «кожаным»разговаривали внутри депо. Еще десять шагов… Пять… Три… Борис завернул за уголжелезнодорожного пакгауза и бросился бежать. Сзади, топая сапогами, догонялиего двое «красноармейцев».

«Необходимо в тылу развернуть работу по-революционному.Только так рабочие и крестьяне могут помочь в той борьбе, которую сегодня ведетРККА».

В. Ленин. Известия ЦК РКП(б), 191

В кабинет Владимира Зеноновича Май-Маевского,генерал-лейтенанта, командующего Добровольческой армией, вбежал адъютант,штабс-капитан Макаров.[9] На нем лица не было.

– Ваше превосходительство, – доложил адъютантсрывающимся от волнения голосом, – на подступах к городу неожиданнопоявилась огромная масса махновской конницы. Позицию держит батальонкорниловцев,[10] но надолго их не хватит. В городе войск нет…