Огонь в твоем сердце - Дана Арнаутова

Как там у волшебников принято на юге, Фьялбъёрну было неведомо. А чародеи смерти, попадавшие на север, жили обособленно и не спешили делиться своими секретами. Особенно с местными. Бывали, правда, случаи, когда в ученики к южанам попадали чужаки… как Оларс.

Фьялбъёрн отогнал мысли о сгинувшем маге вместе с горечью. Не нужно сейчас об этом. Переживать нужно о живых. И Йанта — сейчас единственная и самая главная цель. Кто бы ни протянул свои загребущие лапы к его девочке — лучше бы этого не делал.

Золотые спирали зависли над Яшрахом. А потом вмиг почернели. Неизвестно откуда задули леденящие ветра, Бо поёжился, покосился на Фьялбъёрна.

Яшраха окружил светящийся круг. Южанин резко вскинул руки вверх, круг вспыхнул огнем, сначала рыжим и слабым, а потом с каждым мигом всё темнее и темнее, выше и выше.

— Так он и сожжёт мне тут всё, — проворчал дроттен, но сразу притих.

Дверь в коридор распахнулась, и заглянул Фрайде. Видимо, он ждал отца и забеспокоился, когда служанка вышла, а тот не появился. Увидев драуга и Яшраха, младший сын дроттена нахмурился. Лишних вопросов задавать не стал — по глазам видно, что всё понял.

Фьялбъёрн на миг пожалел, что Морские Острова перейдут в будущем не к нему, а к старшему брату. Он вроде парень неплохой, но Фрайде будет посмекалистее. И сердце у него доброе. Матушка его родом из Ванханена, женщины там хоть и суровые, но сердечные. В беде не бросят, советом помогут. А коль надо, то и за меч возьмутся. Так что лучше бы дроттену подумать, да и назначить наследником младшего в обход первенца.

Яшрах вдруг издал резкий неприятный звук. В один миг обернулся вороном и закружил над головами собравшихся. Вытянул когти, замахал крыльями, влажно заблестели хищные черные глаза.

«Будто целится у кого-то душу вырвать», — промелькнула странная мысль у Фьялбъёрна.

Ворон тем временем воинственно каркнул. Несколько перьев, кружась в воздухе, упали на то место, где только что пылал огонь. Легли, замерли. А потом вспыхнули янтарно-жёлтыми искрами!

Фьялбъёрн нахмурился. Заметил, что ворон мельком глянул на Фрайде. И будто проскользнул в черных и круглых, но странно выразительных птичьих глазах укор. Только вот разобрать, за что именно, — не вышло. Ещё взмах крыльями, кувырок в воздухе, миг — статный величественный южный чародей снова стоял между дроттеном и Фьялбъёрном.

Всё такой же невозмутимый и спокойный, как и в тот момент, когда драуг пришёл в его шатер.

— Что же ты, Бо, великий дроттен Морского народа, — странным, будто звучащим где-то очень далеко голосом начал Яшрах, — совсем не смотришь за тем, что происходит у тебя прямо под носом? А коль беда прямо в двери спальни постучит и обнимет твою юную жену, тоже не обратишь внимания?

«Жён Бо меняет часто, — мрачно подумал Фьялбъёрн, напрягаясь и готовясь услышать что угодно, — ему всё равно. Была юная, будет… ещё более юная, только другая».

— Ты о чем, уважаемый Яшрах? — осторожно поинтересовался дроттен.

Фрайде молча слушал разговор, сложив руки на груди. В этот момент оба островитянина были невероятно похожи. Всё же отец и сын, одна кровь.

Яшрах подошёл к порогу, подхватил что-то. Вернулся плавно и текуче, будто был жидким воздухом. Протянул руку раскрытой ладонью вверх. Фьялбъёрн глянул и замер. Три пера, словно выточенные из янтаря и покрытые изморозью. А ведь возле купальни тепло…

Фрайде и Бо переглянулись. В глазах дроттена ничего не прочтёшь. В глазах его сына — растерянность и непонимание. Искренние. Значит, и впрямь ничего не ведал. Что ж, бывает. Не он первый потерял голову от красивых глаз и медовых речей, не разглядев за ними подлого нрава.

— Да вот, великий дроттен, хотелось бы узнать… — ручьем зажурчал голос Яшраха. — Кто в твоем доме применяет янтарную магию, да ещё и вплетает в неё чары первородного холода? Редкое умение, знаешь ли… А вместе и совсем не часто встречается.

Бо потёр подбородок, неопределённо хмыкнул. Говорить явно не хотел, но понимал, что отмалчиваться нельзя.

— Ну, да. Мерикиви у нас янтарная умелица. Только вот зачем это ей? Она ворожею вчера первый раз в жизни увидела. Хоть и повздорили девы на пиру, но чтобы с самим Повелителем Холода сговориться — это же как ненавидеть надо?

Фрайде был мрачнее тучи. Но только молча сжимал кулаки. Фьялбъёрну в какой-то момент показалось, что сын дроттена хотел что-то сказать, но резко передумал. Однако потом всё же шумно выдохнул и прикрыл глаза, безнадежно уронив:

— Я не знал. Гунфридром клянусь, я не знал. В моих мыслях не было желания вредить твоей ворожее, Фьялбъёрн. А Ньедрунг я сам…

— Сначала найдите её, — тонко улыбнулся Яшрах и посмотрел прямо на Фьялбъёрна. — Повелитель Холода? Знаешь, как-то никогда мне не выпадало случая побывать на Островах-Призраках. Окажи услугу, старый друг, возьми старого Яшраха с собой. Я пригожусь.

Бездна в чёрных глазах только на миг дрогнула, явив миру окна в мир мёртвых. Повеяло могильным холодом, Бо и Фрайде отшатнулись в сторону.

Фьялбъёрн кивнул. Большего и не требовалось. Острова-Призраки… Проклятая земля, переходившая из рук одного паршивца в руки другого. И сейчас там как раз властвует Повелитель Холода. Древний жестокий бог с давним счетом к нему, Фьялбъёрну, за смерть своего брата-близнеца.

Он развернулся и тяжёлым шагом направился к выходу.

— «Гордый линорм» покидает пределы Морского народа, — уронил Фьялбъёрн, не оборачиваясь. — Сейчас же. Но до отплытия, дроттен Бо, я хочу видеть твою чудесницу.

Он вышел за дверь, оставив позади уверения Бо, что мерикиви сейчас приведут и как следует спросят… Вышел, потому что сам не верил в сказанное. Яшрах в таких делах не ошибается, и если южанин говорит, что мерикиви не найдут, значит, так оно и будет. Чудесница не дура, хоть и связалась с Повелителем Холода. То ли надежно спряталась, то ли сбежала…

Так оно и вышло. «Гордый линорм» отплыл через час после того, как Фьялбъёрн поднялся на борт. Чудесницу Ньедрунг все это время искали старательнее, чем пьяница с похмелья ищет последнюю монетку в собственном кармане. Не нашли… Что ж, провожавшему их к пристани Фрайде ярл пообещал вернуться, как только заберет свою ворожею, и завершить все незаконченные дела.

Йанта еще смутно помнила, как ее окутал плащ, тяжелый и холодный, словно до этого лежал на плечах у статуи, а не у живого существа. Именно существа, потому что на человека хозяин ледяного дворца был похож только внешне. Да и то — издалека. Если не всматриваться в холодную мертвую красоту, от вида которой кровь стынет в жилах и губы немеют. И плащ его не грел, а сковывал и обременял, так что даже ноги подкосились, и Йанта упала бы, но помешали чужие руки, удержавшие её легко, словно ворожея ничего не весила.

А потом стало темно. Только перед глазами еще несколько мгновений вспыхивали бело-голубые искры, будто солнце играло на крупных снежинках, но и они быстро погасли. Йанта дернулась, пытаясь высвободиться из плена плаща, и полетела в холодную темноту, как в ночное море…