Война солнца - А. Дж. Риддл

Наконец Джеймс выключает планшет.

– Извини, Сэм, пора спать. Завтра большой день, – он смотрит на ребенка сверху вниз. – Мы с Эммой будем рады, если ты сегодня поспишь тут. Ты не против?

Сэм кивает и устраивается между нами, прижимаясь к Джеймсу. Через несколько мгновений я слышу, как он начинает плакать, и Джеймс кладет руку ему на спину.

– Все хорошо, Сэм. Все будет хорошо. Я обещаю.

Мы выходим с первым светом, на самом деле представляющим из себя тусклое, туманное свечение на горизонте. Солнце медленно прячется в дымку, его живительное излучение исчезает каждый день.

Нашу колонну составляют семь бронетранспортеров Атлантического Союза: большие, неуклюжие машины, которые пробиваются по заснеженным улицам, выбрасывая лед с каждой стороны, и оставляют за собой глубокие колеи.

В кабине последнего транспортника мы едем в тишине вместе с Григорием. Он накручивает себя, я изучаю схемы супертранспортников. Превратить его в межзвездный корабль за четырнадцать месяцев… возможно ли это? Даже с помощью Артура? Я не уверен, но я должен убедить всех остальных. Начиная с Григория.

Мы даже питаемся на ходу, делая перерыв, только чтобы принять душ и зарядить силовые элементы. Как и предсказывал Эрлс, по таким разрушенным дорогам мы движемся медленно. За границей лагеря № 7 дорога усеяна разнообразными обломками и камнями. Мы едем весь день, пока белое ледяное пространство и снег не поглощают туманное желто-коричневое солнце.

Мы бы продолжали двигаться вперед, если бы могли, но энергетические ячейки почти истощены. Мы оставляем достаточно энергии для обогревателей, которые согреют нас сегодня вечером. Двигатели грузовиков не будут работать до восхода солнца.

Я и Григорий ложимся на заднюю часть бронетранспортера, расстелив толстые одеяла. Оба выглядим утомленными, но оба по-прежнему стремимся добраться до склада.

Кажется, это такой же подходящий момент, как и все остальные, чтобы изложить ему свое мнение.

– Как я понимаю, у нас – того, что осталось от человечества, – есть два варианта. Уйти в подполье или покинуть Землю.

– Или драться, – говорит Григорий.

– С чем? Орбитальная спутниковая сеть не работает. Я предполагаю, что дроны «Центуриона» тоже уничтожены астероидами. Они были запрограммированы на движение по околоземной орбите в случае, если связь с орбитальной сетью будет потеряна, и они вступают в прямой контакт. Если бы они были там, то мы бы могли установить контакт с Центкомом. Но когда мы пеленговали их, никакого ответа не было. Значит, дронов нет.

Григорий не двигается.

– Они не нужны. Мы находим ядерные боеголовки, снабжаем искусственный интеллект боевого дрона, запускаем, отправляем прочесывать Пояс астероидов, пока они не найдут «сборщика»; затем они разрывают его на куски. Зима заканчивается, и мы восстанавливаемся. Как и раньше.

– Предполагается, что ядерное оружие не будет эффективным.

– В прошлый раз было, – огрызается Григорий.

– Прошлый раз нам ничуть не гарантировал реального положения вещей.

Он лежит, злясь, и смотрит в потолок.

Я стараюсь сделать голос более ровным:

– Это также предполагает, что мы сможем найти несколько ядерных бомб. Оскар знал, где находятся хранилища Атлантического Союза. Они, вероятно, уничтожены.

– Мы можем найти ядерное оружие, – бормочет Григорий. – Оскар не знал, где их держали Каспийцы и Тихоокеанский Альянс. Там, вероятно, спрятано еще больше. И в России некоторое количество тоже.

– А как насчет ракет? А ракетное топливо? Мы использовали большую часть того, что у нас было, при запуске флота дронов, который уничтожил большие астероиды.

– Мы можем найти и ракетное топливо. И если не получится, мы все равно не сможем покинуть Землю.

Неплохо подмечено. Этот вопрос я как раз прокручивал у себя в голове.

– Даже если предположить, что мы найдем ядерное оружие и ракетное топливо, оно просто не будет работать. Мы знаем, что этот «сборщик» более продвинутый, чем предыдущий. Куда более продвинутый…

– Откуда нам это знать?

– Григорий, он бросил в нас три астероида размером с Техас. И тысячи более мелких. Этот «сборщик» может победить нас в бою, и ты знаешь это. Я уверен, что он наблюдает за планетой. Так сказал Артур, и я бы не сомневался в этом. Если мы запустим ядерные ракеты, он их собьет, а затем потратит их энергию, чтобы отправить еще один большой астероид к нашей планете. – Я позволяю словам повиснуть в воздухе. – Игра закончена. У нас нет абсолютно никакой возможности защититься от очередного удара астероида. У нас нет крупных наземных или орбитальных телескопов для его обнаружения.

– У Каспийцев или Тихоокеанцев они все еще могут быть.

– Могут быть. Но даже если это так, у нас недостаточно боеприпасов, чтобы уменьшить или перенаправить астероиды. Мы как подсадные утки. Наш выбор очень и очень прост: спрятаться или уйти.

Григорий не отвечает.

– Допустим, ты прав, Григорий. Мы стреляем по ним ядерным оружием и выигрываем.

Он поворачивает голову ко мне.

– И что тогда?

Он пожимает плечами, выглядя смущенным.

– Я скажу тебе, что произойдет: Сеть отправит другого «сборщика». Как ты думаешь, насколько мощной будет следующая атака?

– Мы не знаем, отправят ли они другого.

– Посмотри, сколько энергии они уже потратили на наше солнце, на все те солнечные ячейки, которые уже сейчас есть в звездной системе. Готов ли ты поставить будущее человечества на то, чтобы они сократили свои потери? И это предполагает, что мы можем уничтожить этого «сборщика» и что его солнечные элементы снова рассеются. Ничего из этого мы не знаем наверняка.

– Примерно так же, как они обещают привести нас на какую-то воображаемую райскую планету. А отправят, вероятно, в звезду.

– Это наш вызов, Григорий. Чтобы убедиться, что они выполнят свою часть сделки. Чтобы убедиться, что мы благополучно добрались до нового дома. Нам нужно, чтобы над этим работал наш лучший инженер.

Он откатывается от меня и тяжело выдыхает.

– Я тоже хочу драться. Оскар много значил для меня. Каждый раз, когда я вижу Артура, это похоже на встречу с кем-то, кто взял моего ребенка в заложники, запер его в подвале и теперь никогда не выпустит. И все, что они предлагают мне, это шанс покинуть дом – единственный дом, который я когда-либо знал, – с моим другим ребенком. И моей женой. И внутри нее находится еще не рожденный ребенок.

Григорий снова поворачивается ко мне, выражение его лица смягчается.

– Я не знал.

– Мы сами только что узнали.

– Поздравляю, – говорит он почти мрачным голосом.