Драгоценности - Джоанна Кингсли

– Потому что это правда.

– Что? Так, значит, Пет не привиделась та драгоценность? – изумился Джозеф.

– Она была как маленькая куколка, – пояснила Пет, – но только верхняя половина. И вся в алмазах и рубинах – думаю, настоящих.

– Если тебе было восемь, – Джозеф покачал головой, – ты уже могла определить, настоящие они или нет. Я многому научил тебя к тому времени.

– Это не было моей фантазией, ведь так, папа?

Стив наклонился вперед и обхватил голову руками.

– О чем сейчас рассказала Петра? – строго спросил Джозеф.

Ощутив напряженную атмосферу, Беттина испуганно посмотрела на мужа.

– Стефано? Что это значит?

Голос дочери подействовал на Джозефа как удар гонга. Он подбежал к Стиву:

– Говори!

– Хорошо! – закричал Стив. – Да! Она права! Это было на самом деле. Алмазы были настоящие. И дорогие.

– В 1960 году! Ты прятал целое состояние, а твоя жена прозябала в этой вшивой дыре, потому что мы сидели без денег! – Джозеф изо всех сил встряхнул зятя.

– Деда, – закричала Пет, – прекрати!

Но Джозеф словно сорвался с цепи:

– Ты позволил моей дочери болеть, имея деньги на лучших докторов, которые могли спасти ее?

– Да! Ну и что! Возможно, я был не прав, но…

Джозеф перешел на голландский.

– Ублюдок! Грязная, вонючая, проклятая скотина!

– Не надо! – Плача, Пет схватила деда за руку и попыталась оттащить от отца. – Пожалуйста!

– Посмотри на нее. – Джозеф показал на Беттину, которая сидела в своем кресле, переводя бессмысленный взгляд с мужа на отца. – Посмотри, что с ней сделали, что ты с ней сделал!

– Деда! – снова закричала Пет. – Пусть он объяснит. – Она умоляюще взглянула на отца: – Ты ведь сейчас все объяснишь, папа? Расскажи нам.

– Да, Стив, – сказал Джозеф уже спокойнее. – Расскажи нам все. Расскажи своей дочери, почему ей пришлось жить без матери все эти годы. Почему ее папаша, черт побери, оказался таким эгоистом, что не пожелал платить за частный госпиталь, где бы Беттину вылечили.

– Все было совсем не так. – Стив застонал, как раненое животное.

– А как? Отправив жену в ад, ты спрятал состояние и ждал, пока она умрет, чтобы наслаждаться потом своим богатством? Как все было, ублюдок?!

– Это был ад. И он продолжается.

– Продолжается? Ты хочешь сказать, что ты в аду? Где же он, твой ад? – Джозеф схватил зятя за пиджак, но Стив оттолкнул его, и старик упал.

– Перестань! – заплакала Беттина, обхватив голову руками и съежившись в кресле. – Петра, пусть они прекратят.

Пет обняла мать.

– Все хорошо, мама, все хорошо. – Она взглянула на мужчин. – Посмотрите, что вы с ней делаете, и перестаньте ссориться. Сейчас же!

Стало так тихо, что было слышно только тяжелое дыхание Джозефа, всхлипывания Беттины и финальные аккорды первой симфонии Малера.

Стив смотрел на жену, свекра, дочь. Что сказать им? Как объяснить им то, чего он сам не понимает. Ведь ему не удалось найти украденное наследство, он не смог продать свою единственную драгоценность и воспользоваться ею. Чувство вины, злость, стыд, напряжение – все это терзало и мучило его.

Они все смотрели на него, ждали и надеялись услышать объяснение, но Стив молчал. Внезапно он стал задыхаться. Ему больше нельзя оставаться здесь. Надо уйти. Стив схватил пальто и выбежал из квартиры.

– Стефано? – прошептала Беттина. – Папа? Куда он пошел, папа?

– В ад, надеюсь, – буркнул Джозеф. – Но не волнуйся, Тинта, мы позаботимся о тебе. Он нам больше не нужен.

– Стефано, – позвала Беттина. – Петра! Папа! Я хочу к мамочке. Петра, мой ребенок. Где мой ребенок? Отдайте мне моего ребенка!

Она завыла. Пет хотелось заткнуть уши и спрятать голову под подушку. Но она попросила деда принести матери лекарства и, взяв ее за руки, повторяла:

– Я здесь, мама. Это Петра, я здесь. Со мной все хорошо. Я твой ребенок, мама. Все хорошо, у нас все хорошо.

Только через час Беттина успокоилась и заснула. Пет стояла и смотрела на беспорядок в комнате. Пахло горелым пирогом. Брошка-русалка лежала на полу. Пет опустилась на колени и подняла ее.

Так и не поднимаясь с колен, она смотрела на то, что осталось от их веселого Рождества.

Стив не вернулся. Один из его полупьяных приятелей-итальянцев явился к ним через несколько дней после Рождества за его одеждой и другими вещами. Он дал им клочок бумаги с адресом квартиры, которую снял Стив, но Джозеф был слишком зол, чтобы встречаться с зятем, а Пет слишком обижена на отца.

Ее настроение становилось все хуже с каждым днем. Она пыталась понять, почему Стив так поступил в далеком 1960 году. И почему сейчас сбежал вместо того, чтобы все объяснить. Откуда взялась драгоценная половина флакона, почему отец так долго прятал ее и называл дьявольской?

Ответов не было, и в конце концов Пет перестала терзать себя мучительными вопросами. А вскоре у нее возникли другие тревоги.

На следующий день после Рождества Пет замерла на пороге комнаты матери, увидев, что та методично отламывает крылья у рождественского ангела из папье-маше.

– На вид ты такая милочка, – злобно бормотала она, – но я разгадала тебя. Я знаю, что ты шлюха, негодная маленькая шлюха. – Отломав крылья, Беттина начала сдирать шелковую одежду. – Шлюха, шлюха, шлюха, – твердила она, разрывая ангела и разбрасывая его части по полу.

Пет уже давно предупредили, чтобы она не плакала при матери, так как это ухудшает состояние Беттины, и она сдержала слезы. Ее охватила невыносимая безнадежность, с которой было трудно совладать.

– Мама? – Пет коснулась ее плеча.

Беттина вздрогнула так, будто обожглась, и отпрыгнула, взмахнув руками.

– Нет! Я не буду, не хочу. Убирайся. Не трогай меня.

Пет отошла.

– Все хорошо, мама. Никто больше не тронет тебя, никто не причинит тебе вреда.

Беттина металась, ее взгляд обежал маленькую комнату, словно она искала опасность.

– Нет, нет, нет, – бормотала она.

– Тише, мама, – успокаивала ее Пет. – Пойдем в постель. В спальне безопасно. Они не найдут тебя там.

Беттина позволила дочери взять себя за руку и повести в спальню. Она легла, приняла лекарство и вскоре заснула.

И только тогда Пет дала волю слезам. Она рыдала, считая, что все ее надежды рухнули.

А Беттина снова погрузилась в мрачный мир прошлого.