Драгоценности - Джоанна Кингсли

Пет каждый день звонила доктору Беттины в Йонкерс. Увы, он не говорил ничего утешительного. Пет уже привыкла к поражениям, но и сейчас не прекращала попыток вернуть мать к нормальной жизни.

Ее незаменимым другом стала Джесс, приехавшая в Нью-Йорк на каникулы. Эта девочка постоянно поддерживала Пет, и та впервые в жизни осознала, как плохо ей было одной. Они разговаривали часами, и Пет делилась с Джесс всем, что накипело на душе. Злостью на отца, покинувшего семью, тревогой за деда, все более дряхлевшего. Пет поняла, что настоящий друг всегда выслушает ее и не осудит, а когда нужно – даст хороший совет.

Через неделю после Рождества Пет решила ненадолго отлучиться из дома, чтобы вручить Джесс сделанный своими руками подарок – серебряные филигранные серьги. Она решилась оставить мать, поскольку та спала и скоро должен был вернуться дедушка.

Но, вернувшись, Джозеф обнаружил, что вся квартира уставлена горящими свечами. Горячий воск залил все, а кое-что и прожег. Пламя одной свечи уже подбиралось к занавеске. Посреди комнаты стояла на коленях Беттина.

– Ийс-ка-дал в ийс-ка-даш…

Это был Каддиш, иудейская молитва за мертвых. Джозеф не подозревал, что дочь знает ее. Он и сам слышал эту молитву лишь однажды, когда умер его тесть.

Тонкая грань, отделявшая Беттину от безумия, была поколеблена, и Джозеф опасался, что навсегда. Он тут же позвонил в Йонкерс, и через неделю после Нового года Беттина вернулась в больницу.

Их квартира опустела, и Джозеф сразу постарел на десять лет. Он ел, спал и работал, но не ходил в голландский клуб, не читал, не курил свою трубку, считая невозможным позволить себе даже маленькое удовольствие, когда его дочь так ужасно страдает.

Джесс вернулась домой. Она просила мать позволить ей остаться в Нью-Йорке, поскольку Пет нуждается в помощи, но Салли отказала. Джесс хотела симулировать приступ диабета, но Пет убедила ее не делать этого.

Оставшись одна, Пет старалась занять себя чем угодно, лишь бы не думать. Она училась, готовила домашние задания, вела хозяйство и каждый день ходила в мастерскую Джозефа, пытаясь создать там что-то стоящее.

Стив постоянно звонил им, но Джозеф сразу же опускал трубку. Пет тоже отказывалась разговаривать с отцом. В конце концов Стив перестал звонить, но каждые две недели присылал чек на имя Пет. Ей очень хотелось разорвать эти чеки, но врожденная практичность удержала Пет от этого.

Здравомыслящая Джесс убедила подругу изменить отношение к отцу.

– Ты несправедлива к нему, – сказала она Пет через пять месяцев после ухода Стива.

– А я и не хочу быть справедливой, – отрезала Пет, но ее голос прозвучал не слишком уверенно. Злость постепенно прошла, и она очень скучала по отцу.

– Черт побери, Пет! Я мечтала бы иметь отца, который так заботился бы обо мне, поддерживал меня, когда я болею, и рассказывал сказки со счастливым концом, если у меня появляется страх смерти… А мой только вызывает доктора и флориста и вовремя оплачивает счета.

– Он бросил меня.

– Твой отец запутался и испугался. Прошло уже столько времени. Поговори с ним начистоту.

Внезапно Пет отчетливо вспомнила ласковое лицо отца. Она насмешливо улыбнулась.

– Черт тебя побери, Уолш. Почему ты всегда права?

Стив ответил на ее звонок сразу, будто ждал возле телефона.

– О, bambina, я так рад, что ты позвонила! Я скучаю по тебе.

Слезы покатились по щекам Пет, когда она услышала любимое прозвище.

– И я, папа. И я.

– Мы можем увидеться? Мне надо о многом тебе рассказать.

– Я тоже хотела бы тебе кое о чем рассказать, папа.

Они договорились встретиться на следующий день.

Ресторан находился в неизвестном Пет районе. Старые фабрики с высокими потолками и огромными окнами превратили в жилые дома, и их заселили художники, ценившие большие и хорошо освещенные помещения. К тому же цены за аренду здесь были очень низкими. Художники называли это место Сохо по названию улицы Хьюстон-стрит.

Стив сидел в баре недалеко от двери с кружкой пива в руках. Едва Пет вошла, он стиснул ее в объятиях. Когда Стив выпустил дочь, она смеялась, хотя в глазах ее блестели слезы.

– Che bella, – протянул он. – Выглядишь замечательно.

– Ты тоже. – И действительно, высокий и красивый Стив выглядел отдохнувшим и счастливым.

– Давай пообедаем. Здесь отличные гамбургеры. Сев за стол, они заговорили о погоде, школе, экзаменах.

– Ты живешь поблизости? – спросила Пет, взяв огромный бутерброд. – Я думала, что у тебя квартира в Маленькой Италии.

– Я переехал. – Стив отодвинул кружку пива и глубоко вздохнул. – Пет, я живу не один.

– Снял квартиру вместе с приятелем?

– Вроде того. Это художник, скульптор. – Стив замялся, и Пет пристально посмотрела на него. – Ее зовут Анна. Я познакомился с ней в прачечной.

– Анна? Ты живешь с женщиной?

– Да.

Она растерялась.

– Папа, как ты мог?

– Я влюбился в нее, Пет. Ты уже взрослая и должна понять это.

Пет показалось, что ее предали. Давно ли отец знает эту женщину и любит ее? Может, и с дедушкой он начал ссориться, чтобы уйти и жить с ней? Неужели отец не помогал маме, потому что не хотел больше оставаться с ними? Пет не верила в это даже сейчас.

– Давно? – спросила она.

– Три месяца. Я познакомился с ней в феврале.

– Февраль. Ты не слишком долго страдал от одиночества.

– О чем ты?

– Ты ушел и вскоре забыл о нас, найдя замену.

– Я не бросал тебя, Пет, и никогда не сделаю этого. – Он погладил ее руку. – Ты – моя дочь, и я люблю тебя.

– А что скажешь о своей жене? Тебе полагалось бы любить и ее.

– Я любил. И я пытался… ты видела сама, Пет. Я пытался жить с твоей матерью, помогать ей.

– Плохо же ты пытался.

– Я делал все, что мог, – до тех пор, пока не понял, что моя душа умрет, если я не… вырвусь на свободу. Твоя мама считает себя русалкой. Но я просто человек.

– И ты отослал ее с глаз долой.

– Твоя мама больна уже очень давно. Я не знаю почему и не знаю, поправится ли она. Очень надеюсь на это, но не могу посвятить всю жизнь надеждам и мечтам, которые не осуществляются.

– Откуда такой эгоизм? Почему ты не продал этот дурацкий флакончик и не заплатил за хорошее лечение?

– Черт побери, это не эгоизм! – Стив хотел взять ее за руку, но она увернулась. – Пет, пожалуйста. Ты злишься и обижена, но попытайся понять.