Наследница дворянского гнезда - Марина Серова

Не забыв про обязательную жевательную резинку, я отправилась на свидание к патологоанатому Казанчеву. В этот раз дверь мне открыл не он сам, а какой-то ханурик в ярком бирюзовом фартуке.

– Я к Мише, – не забыв сплюнуть жевательную резинку, возвестила я, – он меня очень ждет.

– Вообще девки оборзели, – буркнул ханурик, – нашла тоже место. Работает он.

– Труп вскрывает?

– Не, закрывает. В божеский вид приводит. Только зря, все равно в закрытом гробу покойника хоронить будут. Уж больно лицо у него поврежденное. И чего, не понимаю, в таком случае новый костюм и штиблеты на него напяливать? Уж я ему говорю: раз гроб запечатываешь, то давай я себе одежу заберу, а ему свою отдам? А он обматерил меня и прогнал. Жмот. Сам взятки вон какие берет, хоть бы раз поделился.

Бормоча проклятия в адрес шефа, санитар пропустил меня в здание морга и скрылся за какой-то из дверей. Помня расположение помещений, я уверенно прошла в рабочий кабинет и увидела, как Миша колдует над телом, лежащим на длинном металлическом столе. Я тихо подкралась со спины и шлепнула его по плечу ладонью:

– Привет! И не надоело тебе тут над гробами чахнуть? На улице весна, девицы в мини, цветочками пахнет!

Он даже подпрыгнул от неожиданности:

– Сдурела? А если бы у меня скальпель в руке был?

– Так сейчас же не скальпель. Вижу, ты не брезгуешь и приработками заниматься? Покойничков реставрируешь и принаряжаешь?

– А чего? Платят очень даже неплохо. Думаешь, на зарплату врача проживешь?

– Нет, не думаю, – отозвалась я, разглядывая тело, лежащее на соседнем столе.

Тело, кажется, выловили из воды. По крайней мере, выглядело оно удручающе.

– А ты чего тут, – опомнился вдруг он, – кто тебя пустил?

– Санитар твой пустил. А тут я по делу. Хочу поправить твое материальное положение. Оно мне с прошлого раза покоя не дает.

– С чего бы это? – вступил в игру он.

– Увидел шикарную женщину и не пригласил в ресторан, – ответила я, – я же видела, как ты на меня смотрел. И, заметь, в тот раз не отказалась бы провести с тобой вечерок.

– Только вечерок?

– Там как пошло бы. Все зависело от того, насколько ты был бы со мной щедр.

– Ты меня обманула. Статья так и не вышла, – перевел тему он.

– Ничего подобного, просто я оказалась бездарным писакой. Редактор сказал, что таких, как я, нельзя на пушечный выстрел подпускать к журналистике. Теперь приходится переквалифицироваться.

– Поэтому ты ко мне и заявилась? На работу нанимаешься? Уж лучше бы на панель шла, с такой фактурой-то, – откровенно хамил он.

Ах, так? Ну, ладно. Скоро поймешь, как опасно обижать девушек даже с откровенно вызывающей внешностью.

– На панели много не заработаешь. А вот здесь, у тебя, при желании можно неплохое состояние сколотить. При помощи друзей, естественно.

– Значит, хочешь предложить мне заработать?

– Ага. Очень хочу. Быстро догадался. Почти с первого раза. Если учесть, что я полчаса назад сама тебе об этом сказала.

Мы еще какое-то время пикировались репликами, словно прощупывая друг друга, пока я не приступила к главному. Равнодушным тоном, словно предлагала обменять перочинный ножик на дохлую кошку, заявила Мише, что заплачу ему кругленькую сумму за невинную шутку: надо поменять местами покойников. На место этого дедули положить другого, например, того утопленника. Его ведь тоже будут хоронить в закрытом гробу. По сути, я предлагала ему то же самое, что и санитар часом раньше, только тот хотел поменять одежду, а я тело. И тот не предлагал за работу и риск ни копейки, я же оперировала солидной суммой. Весьма солидной.

Естественно, сначала в ответ на свое предложение я получила целый взрыв негодования. Миша даже позволил себе тираду, украшенную затейливым матом, и выдал пару нелестных реплик в мой адрес. Я спокойно ждала, когда он успокоится. Когда гроза немного поутихла, достала из сумочки стопку купюр и помахала у него перед носом:

– Чего ты кипятишься? Я тебе добить его предлагаю? Какая для него разница, как он будет похоронен? Думаешь, и родственникам не все равно? Им лишь бы приличия соблюсти, чтобы никто ничего не сказал. И не скажут! Пойми, это не криминал, это действительно что-то типа розыгрыша. Вполне законного и абсолютно невинного. Чего ты трусишь, дурашка? Это просто маленькая шалость. Смотри, какие у меня красивые денежки. Новенькие, вкусно пахнущие.

Я сунула ему под нос купюры. Они действительно были новенькие.

И Казанчев сдался. Какая действительно разница, кого в каком гробу похоронили? Платила я хорошо, поэтому осталась и проконтролировала, чтобы в гробу дяди Ермака действительно оказался утопленник, похороны которого, как оказалось, тоже должны были состояться сегодня. Наконец гроб с телом был запечатан. Миша торопился, вот-вот за телом дядюшки Ермака должны были приехать. Естественно, Казанчев не знал, кем именно являлся племянник усопшего. А если бы знал, не согласился на мою «маленькую шалость» ни за какие сокровища мира.

Через грязное окошко морга я проследила, чтобы гроб погрузили в катафалк. После того, как машина отъехала, я расплатилась с Мишей, послала ему воздушный поцелуй и дала стрекача. Закрытые гробы не принято вскрывать, но авторитетам закон не писан. Коля Ермак был довольно сентиментален, вдруг он захочет запечатлеть на лбу дядюшки прощальный поцелуй… Тогда он слишком быстро вернется.

Санитар, обиженный на патологоанатома, курил на улице вонючую папироску.

– Видал, – притормозила я возле него, – повезли. Представляешь, самый крутой бандюган города любимого дядюшку собрался хоронить. А в гробу-то не он, а какой-то пьянчужка! Эх, и продажен же твой начальник! Представляю, что бы с ним было, если бы Ермак узнал, что сотворили с телом его дяди. Где-то, кстати, у меня визитка его была.

Я порылась в сумочке и нашла визитку Коли. Посмотрела ее на свет и небрежно бросила на землю со словами:

– И чего я всякую чепуху в сумочке таскаю?

После чего уже действительно быстрым шагом направилась к выходу из больничного городка. Боковым зрением я видела, как санитар поднял визитку и, шевеля губами, пытается разобрать то, что на ней написано. Я была уверена, что он сегодня же позвонит Ермаку. А если не позвонит, это сделаю я. Поэтому не стала терять время. Заехала домой и опять переоделась: черные джинсы, черная длинная толстовка с капюшоном, темные очки. Наряд на предстоящие «подходящие случаи». И в траурной толпе можно затеряться, и через заборы, если придется, попрыгать.

На похороны я успела вовремя. Близко подходить не стала, притулилась с букетиком гвоздичек у какой-то чужой могилки. Внимания на меня никто не обращал – я была достаточно далеко, вела себя тихо. Мне совершенно неинтересны были речи и прочие церемонии, мне важно было проследить, не произошло ли какого форс-мажора. Пока все было тихо. После похорон все отправились на поминки в ресторан, я поставила мини-купер на другой стороне улицы. Хорошо, что мой автомобильчик такой маленький, его совсем не было видно за капотами других машин. Ждать пришлось долго, но я и не рассчитывала на стремительный финал. Вышла из машины, забежала в ближайший магазинчик, закупилась немудреной провизией, чтобы не скучно было коротать время. Если я голодная, я грустная. А сидеть в засаде грустной – очень и очень неприятное дело.