Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки - Василий Молодяков

Статья 3. В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по тем или иным вопросам, обе Стороны обязуются разрешить эти споры и конфликты исключительно мирным путем в порядке взаимной консультации или путем создания в необходимых случаях соответствующих согласительных комиссий.

Статья 4. Настоящий договор заключается сроком на пять лет, с тем что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.

Статья 5. Настоящий Договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок, после чего договор вступает в силу.

Постскриптум. Настоящий пакт действителен лишь при одновременном подписании особого протокола по пунктам заинтересованности Договаривающихся Сторон в области внешней политики. Протокол составляет органическую часть пакта».

Уже при первом взгляде на советский проект видны его проработанность и ориентация на общепринятые правовые нормы. Создается впечатление, что он был подготовлен загодя. Текст был немедленно передан в Берлин.

Сопровождаемый многочисленной свитой, Риббентроп вечером 22 августа вылетел из Берлина. После остановки в Кенигсберге, где бессонная ночь прошла в подготовке к переговорам, делегация прибыла в Москву. На аэродроме ее встречали заместитель наркома Потемкин (переводчику Шмидту его фамилия казалась подтверждением нереальности происходящего), шеф протокола Барков, немецкий и итальянский послы. Нацистские флаги пришлось позаимствовать на студии «Мосфильм», где их использовали в пропагандистских фильмах. Риббентроп разместился в здании бывшего австрийского посольства, ныне принадлежавшем Германии, и после завтрака отправился в Кремль. Там его уже ждали — не только Молотов, но и Сталин, принимавший участие в переговорах с самого начала, что первоначально не планировалось. Удивился даже видавший виды Хильгер: «Это был шаг, рассчитанный на то, чтобы вывести министра из равновесия; это был намек, что пакт будет заключен теперь или никогда».

Около двух часов утра в четверг 24 августа 1939 г. советско-германский договор о ненападении был подписан и в то же утро опубликован в «Правде» (разумеется, без секретного дополнительного протокола). За основу был принят советский проект от 19 августа, воспроизведенный почти дословно, но с двумя важными дополнениями, вставленными между 2-й и 3-й статьями:

«Статья 3. Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.

Статья 4. Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны».

Они были взяты из одобренного Гитлером текста, который привез с собой Риббентроп. Статья о консультациях вызывала в памяти Антикоминтерновский пакт. Статья о неучастии во враждебных блоках фигурировала в разных проектах германо-итало-японского альянса и должна была, с одной стороны, предупредить выступление СССР в союзе с Великобританией и Францией на стороне Польши, а с другой, успокоить Москву относительно возможных действий Германии в поддержку Японии (бои на Халхин-Голе все продолжались). В ходе переговоров Сталин основательно поработал над текстом, прежде всего сняв пространную идеологическую преамбулу Риббентропа как чрезмерно риторичную:

«Вековой опыт доказал, что между германским и русским народом существует врожденная симпатия. Жизненные пространства обоих народов соприкасаются, но они не переплетаются в своих естественных потребностях. Экономические потребности и возможности обеих стран дополняют друг друга во всем.

Признавая эти факты и те выводы, которые следует отсюда сделать, что между ними не существует никаких реальных противоречивых интересов, Немецкая Империя (Рейх) и Союз Советских Социалистических Республик решили построить свои взаимоотношения по-новому и поставить на новую основу. Этим они возвращаются к политике, которая в прошлые столетия была выгодна обоим народам и приносила им только пользу. Они считают, что сейчас, как и прежде, интересы обоих государств требуют дальнейшего углубления и дружественного урегулирования обоюдных взаимоотношений и что после эпохи помутнения теперь наступил поворот в истории обеих наций».

После внесения нескольких технических поправок (внимательность Сталина к мелочам и точность его формулировок восхитили Хильгера) работа закончилась оперативно и без особых дискуссий. Переговоры о секретном протоколе — соглашении о разделе сфер влияния в Польше и Восточной Европе в целом — потребовали дополнительного согласования с Берлином. Сталин хотел включить в советскую сферу порты Либава (Лиепая) и Виндава (Вентспилс), на что Гитлер немедленно согласился. Подготовить итоговое коммюнике тоже не составило большого труда.

Риббентроп был в восторге и от договора, и от хозяев. «За немногие часы моего пребывания в Москве было достигнуто такое соглашение, о котором я при своем отъезде из Берлина и помыслить не мог и которое наполняло меня теперь величайшими надеждами насчет будущего развития германо-советских отношений. Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показывали, что свою фамилию он носит по праву. Ход моих переговоров и бесед со Сталиным дал мне ясное представление о силе и власти этого человека, одно мановение руки которого становилось приказом для самой отдаленной деревни, затерянной где-нибудь в необъятных просторах России, — человека, который сумел сплотить двухсотмиллионное население своей империи сильнее, чем какой-либо царь прежде» (1).

За подписанием пакта последовала моментальная переориентация пропаганды в обеих странах, засвидетельствованная в тот же день передовицей «Правды»: «Содержание каждого отдельного пункта договора, как и всего договора в целом, проникнуто стремлением избежать конфликта, укрепить мирные и деловые отношения между обоими государствами. Нет никакого сомнения, что заключенный договор о ненападении ликвидирует напряженность, существовавшую в отношениях между СССР и Германией. Однако значение заключенного договора выходит за рамки урегулирования отношений только между обеими договаривающимися странами. Он заключен в момент, когда международная обстановка достигла очень большой остроты и напряженности. Мирный акт, каковым является договор о ненападении между СССР и Германией, несомненно будет содействовать облегчению напряженности в международной обстановке, несомненно поможет разрядить эту напряженность… Вражде между Германией и СССР кладется конец. Различие в идеологии и в политической системе не должно и не может служить препятствием для установления добрососедских отношений между обеими странами. Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов Германии и СССР, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета».

Советская сторона записей переговоров, похоже, не вела; во всяком случае, о них ничего не известно даже сейчас, когда обнаружены подлинники секретных протоколов. Поэтому приведу наиболее важные фрагменты германской записи, сделанной Хильгером, который и переводил беседы: