Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада

Постепенно в Харбине стали поселяться вооруженные японцы. Большинство из них составляли крестьяне-переселенцы из северных районов Тохоку и Нагано, но появились также работники военных предприятий, кинокомпаний, они обживали центр города с архитектурой, напоминающей русский стиль. В воздухе Харбина смешивались разнообразные запахи. Джей Би заговаривал с этими людьми на вежливом японском, за рюмкой саке они делились с ним своими мечтами, надеждами, он выслушивал их ворчание, жалобы, тревоги и продолжал отсылать отчеты в военное информационное управление, прогнозируя действия японцев на тот случай, если они занесут Америку в список своих врагов. Формально Джей Би числился внештатным корреспондентом газеты «Дейли ньюс». В его квартире, которая также служила ему офисом, был телефон, пишущая машинка, радиоприемник и граммофон, доставшийся ему от одного русского. В городе практически не было американцев, и связь с консульством в Нанкине осуществлялась всего два-три раза в неделю. Создавалось впечатление, что Джей Би отправили в ссылку, и ему ничего не оставалось, как смириться с невыносимыми условиями. Никто не принимал его за американца. Пока он не заговаривал по-японски или не произносил несколько фраз по-китайски, его считали то полукровкой от брака русского с маньчжуркой, то казаком. Некоторое время за Куродо присматривали по очереди несколько медсестер, но когда он научился ходить и говорить, Джей Би нанял ему гувернантку. В квартиру Джей Би стала приходить преподавательница музыки из России, еврейских корней. Ее семья покинула родину, бежав от революции и последовавшей за ней гражданской войны. Они перебрались из Петербурга в Харбин, а после Маньчжурского инцидента,[46]когда Квантунская армия оккупировала Маньчжурию, уже не смогли вернуться в Россию – боялись преследований, но и уехать им было некуда, у них не было гражданства, так что пришлось остаться здесь, в Харбине. Девушка играла на фортепиано, немного говорила по-японски и по-английски, звали ее Наоми, чтоу евреев означает Радость. Джей Би ее имя напоминало имя покойной жены и притягивало его. Куродо тоже легко привык к Наоми.

День ото дня Наоми совершенствовалась в японском, читая Куродо книги и разговаривая с Джей Би. Жизнь у нее была тяжелая: она потеряла отца и жила с больной матерью. Девушка мечтала перебраться в Америку, получить помощь от соотечественников и начать там новую жизнь. Втайне она надеялась, что Джей Би, будучи американцем, поможет ей превратить мечту в реальность.

В июле 1937 года неподалеку от Пекина произошел вооруженный конфликт между японскими и китайскими войсками, по всему Китаю вспыхнули очаги войны. Японцы отправили войска в Шанхай и Нанкин, и начались резня и погромы. Это тотчас же возбудило живущих в Харбине японцев, в воздухе запахло кровью, а к русским, таким как Наоми, и китайцам стали относиться как к животным. Маньчжурия превратилась в военную базу, противостоящую Советскому Союзу, в нее поступал огромный капитал для производства военных ресурсов и провианта. Но японо-китайская война словно погрязла в болоте, все шло не по плану, это вызывало гнев и раздражение как военных, так и предпринимателей. Мало того, что у китайцев и корейцев отобрали весь урожай, так еще их принуждали к рабскому труду. Если кого-либо признавали непригодным к работам, то его, еще живого, безжалостно швыряли в «шахту тысяч смертей». «Шахты тысяч смертей» устраивали в угольных шахтах или на рудниках, земля вокруг была усеяна костями. Если так реально выглядит гармоническое сосуществование пяти народов на счастливой земле со справедливым правлением, то в Маньчжурии нет ничего вечного и безграничного, – думал Джей Би.

Он оформил Наоми и ее мать как своего секретаря и кухарку и выделил им комнату в своей квартире. Чтобы обеспечить безопасность всех четверых, включая самого себя и своего сына, он поддерживал дружеские связи с японскими дипломатами, ответственными лицами в Маньчжурской корпорации освоения земель, военными врачами противоэпидемического отдела Квантунской армии. Он приглашал их в дом, угощал саке и ставил для них грампластинки, сам принимал приглашения и ходил на вечера в сопровождении Наоми.

На одном из вечеров, где состоялся просмотр нового кинофильма, Джей Би познакомили с военным врачом по фамилии Исии из отдела водоснабжения и борьбы с эпидемиями. Врач много говорил о прогрессе в медицине и предположил, что в области патологии и бактериологии Япония вскоре станет самой передовой страной мира. На вопрос Джей Би:

– Откуда у него такая уверенность? – Исии ответил с самодовольной ухмылкой:

– Скоро узнаешь.

Впоследствии Джей Би узнал, что Исии возглавлял отряд 731, который заражал китайцев, русских и корейцев чумой и оспой, проводил операции без наркоза, использовав для своих экспериментов около трех тысяч человек.

В сознании Джей Би поднималась мощная антияпонская волна. Он приходил к выводу, что остановить зверства японцев смогут только Советский Союз или Америка, которая пока придерживалась политики нейтралитета и невмешательства.

С каждым годом Джей Би, его сыну и Наоми приходилось все больше рассчитывать на свои силы, не надеясь на помощь со стороны. Когда на Халхин-Голе советские и монгольские войска дали отпор японцам, русских в Харбине стали преследовать, на них часто нападали на улицах. Немецкие войска, начав с Польши, расстилали ковер в форме свастики по всей Европе. Когда Япония, Германия и Италия подписали союзнический договор, стали доходить слухи, что волна антисемитизма докатится и до тех далеких дальневосточных городов, где присутствует страна-союзник Япония. В то время многие евреи, боясь притеснений, бежали на Дальний Восток Узнав, что Джей Би – американец, они один за другим приходили к нему домой и просили помочь им оформить визу в Америку. Почему-то у всех у них была японская виза, выданная в Каунасе консульством Японии в Литве. Джей Би навел справки в американском консульстве, но там ему ответили, что выдача виз сопряжена с определенными трудностями, так как сейчас США сократили прием беженцев. Тогда у Джей Би созрел хитрый план: он написал несколько рекомендательных писем знакомым японским предпринимателям. У японцев не было поводов для антисемитизма. Напротив, они стремились перенять у еврейских коммерсантов их технологии и навыки, и этим можно было воспользоваться. Вот и все, что Джей Би мог сделать для соотечественников Наоми.

Мать Наоми умерла, оставив странное завещание:

«Мне больше не придется отчаиваться. Болезнь принесла мне спасение».

Джей Би мог сказать многое, что утешило бы потерявшую мать Наоми.

Он сказал:

– Есть способ, избавляющий от отчаяния получше, чем смерть, – позвал Наоми в постель и ласкал ее всю ночь, не смыкая глаз.

Джей Би стал обращаться с Наоми как со своей второй женой. Куродо исполнилось семь лет, и впервые появилась женщина, которую он мог бы назвать мамой, но это как-то не прижилось. Куродо продолжал называть ее Наоми-сан. В их доме в ходу было несколько языков: японский, английский и язык музыки. Куродо знал некоторые фразы на русском, он считал его языком волшебных сказок и песен. В доме всегда звучала музыка, призванная развеять все тревоги о будущем.