Запретное место - Сюзанна Янссон

Он прижал пальцы к глазам.

– Я подстриг ее накануне ее исчезновения, она обычно просила меня подстричь ее. И эта прическа сохранилась на ней. Это такая стрижка, – он провел рукой вдоль виска, – как бы коротко здесь и длиннее на затылке. Не очень красиво. – Он засмеялся. – Но Саре было все равно. «Отлично получается, папа», – вот что она мне говорила.

Он разрыдался, водя руками по волосам.

Нет ничего ужаснее встречи с человеком, чья последняя надежда исчезла только что, прямо на глазах. Надежда вновь увидеть своего ребенка или другого родственника. Обстоятельства могли быть разными, детали всегда отличались, но само пространство, в котором находился несчастный, всегда казалось одним и тем же. В нем не за что было ухватиться. Совсем не за что.

– Вы работаете в полиции? – тихо спросила мать.

Майя покачала головой.

– Я фотограф. В частности, снимала места находок.

– Вы не знаете, что там с монетами? Я слышала, что ее карманы были набиты монетами.

Майя посмотрела женщине в глаза.

– Я не тот человек, который может ответить вам на подобные вопросы.

– Но что это может значить? Зачем ей монеты? И откуда они у нее?

Майя шагнула по направлению к кабинету Лейфа, и в тот же момент открылась его дверь.

– Об этом лучше поговорить с ним.

– Если считать Стефана Вика, который исчез в 2012 году, на сегодняшний день у нас имеется шесть трупов, – заявил Лейф позднее в тот же вечер, когда они сидели в конференц-зале главного полицейского управления в Карлстаде. Он указал места раскопок на карте. Рядом был прикреплен листок с именами и фотографиями жертв. Майя заметила под подбородком Лейфа его необычные очки. Красные.

– Все они попали сюда в последние двенадцать лет, – продолжал он. – Тина Габриэльссон, которая пролежала в болоте дольше всех, пропала в 2004 году. Все тела имеют однотипные раны на голове, нанесенные тупым предметом. Все жертвы проткнуты колом, и у всех в карманах найдено по одному или нескольку мешочков со шведскими монетами. В основном достоинством в десять крон. Все эти люди пропали в марте или октябре, и, как мы видим, речь идет о совершении преступлений с частотой раз в два года. С чем это связано, мы пока не знаем.

– Все это подтверждает версию о том, что Юханнес Айеб должен был стать следующей жертвой, – сказала Майя. – С момента исчезновения предыдущей жертвы, Карла Фалена, прошло два года.

– Точно, мы исходим из этого, – подтвердил Лейф.

С самого начала раскопок Майя работала в полиции гораздо больше своих шестнадцати часов в неделю. Она старалась участвовать во всех совещаниях, а остальное время проводила на месте раскопок. Вот и теперь она сидела в зале вместе с десятком коллег.

– А что там с этим завхозом? – спросил кто-то из группы розыска.

– Сейчас я к этому перейду, – ответил Лейф. – Мы провели обыск дома у Алекса Хагмана. Конфисковали инструменты, одежду, обувь, все, что может иметь какую-то привязку к жертвам. Алекс с нами не говорит, пока нам ничего не удалось от него добиться.

Майя чувствовала сильную усталость. Глаза слипались, в голове шумело. Она рассеянно набросала на листке карту Моссмаркена и отметила те три обитаемых дома, которые лучше всего знала: дом Йорана, усадьбу и хутор Ларссонов. Соединила их линиями. Все места преступления располагались недалеко от дороги. Удобно, если не хочешь далеко нести труп.

Майя рассмотрела треугольник между линиями и констатировала, что все места находок помещаются внутри этого участка.

«Как Бермудский треугольник», – подумала она.

– Но вернемся к жертвам, – произнес Лейф. – Значит, раз в два года. Первое исчезновение в 2004 году. Но если отсчитать два года назад – где мы окажемся? Правильно, в 2002-м. Кто помнит, что случилось в 2002 году? – Лейф выдержал короткую паузу. – В Моссмаркене произошло два трагических события, а еще в тот год нашли…

– Брусничную девушку, – закончил один из полицейских.

– Точно, – продолжал Лейф. – Эту девушку принесли в жертву еще в железном веке, ее проткнули жердью. Я возьму на себя смелость утверждать, что наши нынешние находки тесно связаны с Брусничной девушкой. Возможно, мы имеем дело со своего рода подражателем или с сумасшедшим, у которого было плохое настроение. Или тут что-то совсем другое. Естественно, вполне может быть, что существует связь между всеми жертвами. Вероятно, они члены одной секты или что-нибудь в этом роде. Или же важна лишь сама цель, а жертвы выбирались совершенно случайно и на их месте мог оказаться кто угодно. – Он наклонился над столом и начал перелистывать бумаги. – Кроме того, многие из вас уже слышали, что в ходе судебно-медицинской экспертизы выяснилось, что в теле Карла Фалена содержался анестетик, который вводится внутримышечно, что облегчает нападение и может нам кое-что сказать о почерке преступника.

– Но как все это соотносится с Алексом Хагманом? – спросил один из полицейских.

– В том-то все и дело. И возможные мотивы, и метод плохо соотносятся с Алексом. Он немного умственно отсталый, что плохо вяжется с тем, к чему мы на данный момент пришли.

…У Лейфа состоялся разговор с хозяйкой усадьбы, она была возмущена и оскорблена обвинениями. На кону стояла репутация Моссмаркена, и она решительно заявила, что абсолютно уверена в невиновности Алекса.

– Он не убийца, ручаюсь вам, – сказала Агнета. – На земле не найти человека добрее, он сама доброта. И надежность. Он трудолюбив. Он работает на меня уже несколько лет, и я смею утверждать, что неплохо знаю его.

Майя сама присутствовала при этом разговоре. Она видела, как по лицу Агнеты пробежала тень, когда речь зашла об Алексе. Сомнение. Крошечная капля неуверенности в море убежденности.

Может быть, это все-таки он?

Алекса, конечно, едва ли можно назвать воплощением хладнокровного убийцы. Но и определение «сама доброта» ему не очень подходит.

В детстве ему несколько раз приходилось менять школу из-за своего агрессивного поведения. Он не мог сидеть спокойно за партой и выполнять задания. Степень его функциональной вариативности так и не была установлена, поскольку родители всячески сопротивлялись попыткам обследовать ребенка.

Успокоился он только после девятого класса, когда устроился на работу к лесорубу. Там он каждый день проводил на свежем воздухе и занимался тяжелым физическим трудом. Мать его рано умерла, а отца не стало за пару месяцев до того, как Алекс устроился завхозом в усадьбу. Друзей у него не было. Он представлялся абсолютно одиноким человеком, единственным интересом которого, кроме работы, была природа и животные.

В его медицинской карте констатировалось, что он любит находить и упорядочивать определенные схемы и закономерности. Агнета подтвердила этот факт. Однажды Алекс обнаружил, что забор сломан в трех местах. Тогда он сломал его еще в двух местах, чтобы привести в соответствие с образцом, сложившимся в его голове.