Восемь лет до весны - Владимир Колычев

Но я ее не остановил, не наказал за предательство, как это сделал Виталик, устроив ей то самое садо, о котором она говорила. А я сейчас полжизни отдал бы за то, чтобы поставить ее на локти.

Дульсинея уехала.

Я весь день думал о ней, а ночью сбросил пар в постели с Лилей. Надо сказать, мне полегчало, но сожаление об упущенных возможностях осталось.

Утром я отправился в администрацию, на прием к Трохину попал в порядке записи, на общих основаниях. В конце концов, я человек вежливый и воспитанный. Если меня не злить.

Но именно этим и занялся Трохин.

– Боюсь, что этот вопрос закрыт до следующего года, – сказал он, но взгляд не удержал, повел головой в сторону окна.

– Боитесь? – осведомился я и кивнул, давая понять, что так он и должен теперь себя чувствовать.

– Конечно, боюсь! Площадь требует ремонта, денег в бюджете нет, Прокопов отказывает в финансировании, а спрашивать с кого будут? С меня!

– Да уж, вам, Алексей Афанасьевич, не позавидуешь.

– И не говорите… э-э… – Трохин щелкнул пальцами, предлагая мне напомнить свое имя.

– Неважно, – сказал я и улыбнулся одними губами.

– Ну как же неважно? – Трохин заглянул в свои записи. – Вы, Леонид Игоревич, не расстраивайтесь. На следующий год финансирование будет подтверждено. Думаю, весной вы сможете начать работу.

– Ничего страшного.

Я даже приложил руку к груди, выражая свое почтение, покинул администрацию и поехал в соседний город, где купил краситель для плитки. К вечеру я вернулся, сделал трафарет, развел красящий порошок и поздно ночью отправился на площадь.

Я не хотел убивать людей, но меня не пугало обычное хулиганство. Руки мои не дрожали, когда я выходил на пустующее открытое пространство, которое могла патрулировать милиция. Я спокойно довел свое дело до конца.

Утром ко мне в цех пожаловали оперативники из уголовного розыска. Несговорчивый чиновник понял все правильно. Это я написал на площади огромными буквами: «Трохин – козел и чмо!», использовал краску, которую практически невозможно было смыть.

Но напрасно менты возили меня на допрос, брали на экспертизу краску, которая имелась в наличии на производстве. Свидетелей не было. Лиля подтвердила мое алиби.

Я избежал даже административного штрафа, но так и не смог заставить Трохина пойти на попятный. Не вызвал он меня, не предложил перестелить плитку на площади и поплатился за это уже личным имуществом. Я взял баллончик с краской, нарисовал на его машине мишень, наклеил на нее пробоины от пули. Вышло очень красиво.

За мной снова приехали менты. Однако и в этот раз я вышел сухим из воды, сразу же отправился к Трохину и ногой открыл дверь в его кабинет.

Чиновник побагровел от злости, увидев меня, но я продолжал улыбаться, вкручивал в него свой взгляд.

– Алексей Афанасьевич, это какое-то недоразумение, – проговорил я, надвигаясь на него. – Я сидел не за хулиганство, а за убийство. Два раза именно за это.

– Тем более! – Он гневно нахмурил брови, напустил на себя начальственную важность, но голос его сорвался на писк.

– Зря стараетесь. Я опять сяду не за хулиганство, а за убийство, – как о чем-то уже решенном сказал я и повернулся к нему спиной, собираясь уходить.

– Почему вы сядете за убийство? – в замешательстве спросил Трохин.

Но я даже ухом не повел, спокойно взялся за дверную ручку.

– Леонид Игоревич, постойте! – Голос Трохина плыл, дрожал, ему явно было не по себе.

Я остановился, повернулся к нему.

– Да?… – Я был сама вежливость, а вот Трохин имел бледный вид.

– Мы могли бы заключить договор, – пробормотал он.

Я улыбнулся и вынул из кармана авторучку, давая понять, что готов приступить к работе прямо сейчас.

– Сначала обсудим детали.

– Я слышал, господа военные уже отказались от безоткатных орудий, – с намеком сказал я. – Я тоже готов работать без них.

В принципе, проблему с откатами мы обсудили уже давно. Я не стал отказываться от общепринятых правил. Возможно, в этом Трохин и увидел мою слабость.

А вот сейчас он почувствовал мою силу. Я согласен был с ним делиться, но в меру и с выгодой для меня. Почему бы мне и в самом деле не закупить материалы у самого себя по несколько завышенной цене. Городской бюджет все стерпит. Если не слишком задирать планку.

Договор мы подписали в тот же день, через неделю глава администрации утвердил его. К этому времени я сколотил бригаду рабочих, взял кредит в банке, решил организационные вопросы, и дело закрутилось.

Я дневал и ночевал на городской площади, работа не затихала ни на минуту. На первом месте стояло качество, но и к срокам я относился с не меньшей ответственностью. Фирма у меня новая, пока еще темная лошадка. Именно поэтому оплата должна была поступить по факту выполнения работ. Никаких авансов, все за свой счет. Но я именно так и заключил договор с рабочими. Все расчеты после.

Мы были уже на половине пути, когда люди вдруг взбунтовались. Кто-то пустил слух, что я собираюсь кинуть их, не выплатить ни копейки. С деньгами было туго. Я собирался взять новый кредит, но подъехал Виталик, привез наличку.

– Что-то я не понимаю, брат, мы одна семья или где? – с укором спросил он. – Или ты все под себя взять хочешь?

Я промолчал, но деньги взял.

– Если вдруг что, звони, всегда поможем, – сказал Виталик.

– И ты звони, – коротко, без всякого пафоса произнес я.

– Вот это разговор, брат! – заявил он, хлопнув меня по плечу.

Но помощь братьев мне больше не понадобилась. Я выплатил рабочим аванс, и работа вернулась в прежний ритм. Объект мы сдали точно в установленный срок. На устранение недочетов мне понадобились всего сутки.

А еще через неделю поступили деньги. Они пришли на счет фирмы, по безналу, а откатить требовалось в кэше. Я снял необходимую сумму, дал знать об этом Трохину.

На стрелку подъехал его человек, я передал ему кейс. В этот момент все и произошло. Я заметил появление ментов еще до того, как они ко мне подошли, но убегать не стал. Я же не брал, а всего лишь давал взятку. Впрочем, это не помешало стражам порядка закрыть меня вместе со взяточником.

В управлении нас уже ждали. Я прямым ходом отправился в изолятор временного содержания. На следующий день следователь уведомил меня о возбуждении уголовного дела по факту дачи взятки, тут же предъявил мне обвинение и оставил меру пресечения без изменения.

Виталик и Санька подсуетились. Адвокат подъехал, передал мне вещи, провизию и предупредил, что вести себя нужно осторожно. Похоже, кто-то начал против меня серьезную игру.

Я даже знал, кто это мог быть. Это ведь Кирицын саботировал нашу сделку с администрацией, а когда она все же состоялась, подставил подножку Трохину. За непослушание. Заодно он наказал и меня. Я рецидивист, и за дачу взятки мог получить по верхнему пределу.