Календарь Морзе - Павел Иевлев

Оказывается, складские запасы магазинов каждое утро становятся ровно такими же, какими были на ту первую полночь, между двенадцатым и тринадцатым числом, сколько бы товаров ни было продано за день. Но на деньги это правило почему-то не распространяется. Деньги вообще мистическая субстанция, живущая по своим законам. Торговцы радостно богатели бы на нулевых затратах, если б не Губернатор, который ввел принудительное регулирование, изымая все, кроме торговой наценки, в городской бюджет.

– Это позволило не обрушить экономику города, избежать сверхконцентрации денег, оставить рынок фермерам, поддержать тех, кто лишился источников дохода, – объяснял Славик. – Вот, например, градообразующее предприятие ЗШШиКК – Завод шагающего шасси имени Карло Коллоди. Он не может отправить свои ходули заказчикам и рассчитаться с рабочими. Тысячи фактических безработных. Но на эти деньги город занимает завод какой-то производственной синекурой вроде лавочек и урн, и тот выплачивает зарплаты. Это только один пример, а их множество… У Губернатора довольно разумные методы регулирования, но это планово-распределительная экономика.

– Не все этим довольны? – сообразил я.

– Именно! – Славик ловко допил мой коньяк, но я не стал возмущаться, мне было интересно.

Оказалось, что в верхушке городских капиталистов вызрела антигубернаторская фронда. Сегодня она готова выступить открыто, требуя изменить городское устройство в свою пользу. Они считали, что Губернатор покушается на их святое право собственности и возможность неограниченно зарабатывать.

– Слушай, – удивился я, – зачем им еще деньги в нашей ситуации? Ну сколько вообще можно потратить за один день?

– А за одну жизнь? – засмеялся моей наивности Славик. – Самые богатые люди мира имеют капитал, который нельзя потратить в принципе. На свете нет такого количества товаров и услуг. Но ведь это не мешает им посвятить жизнь его увеличению? Этак ты договоришься до полной крамолы – зачем, мол, вообще капитализм, если человек не может спать более чем на одной кровати, ездить более чем на одной машине и сожрать больше, чем влезет в пузо? Да вы, батенька, утопический коммунист! Сен-Симон Фурьевич Руссо! – Славик погрозил мне пальцем и устремился к буфету, а я задумчиво побрел обратно в зал.

Судя по нарастающему шуму, там уже начиналось шоу.

На трибуну поднялся прибывший наконец мэр. Вид у него был еще более встрепанный и помятый, чем обычно. (Глава города славился тем, что даже самые дорогие костюмы смотрелись на нем так, как будто он надел их задом наперед.) Небольшого роста, лысоватый, пузатенький, брылястый, с глазками блудливыми и бегающими, мэр был мне несимпатичен. Говорят, это взаимно. Впрочем, лично мы не общались, так что и черт с ним.

– Здравствуйте, господа депутаты! – сказал он. – Я рад приветствовать законодательную ветвь городской власти и надеюсь, что она нам сегодня по-настоящему законодаст!

В зале вежливо похихикали начальственной шуточке, мэр раскланялся, покинул трибуну и уселся в президиуме. Но скромно, с краешку. Как бы подчеркивая, что он, власть исполнительная, – тут гость. Рядом с ним оказался давешний лидер православных коммунистов Порфирий Дидлов, и они, два лысых пузатых коротышки в плохо сидящих костюмах, выглядели разлученными в детстве уродливыми близнецами. Следующим скромно сидел управляющий городского банка Самуэль Беритман, имеющий внешность, соответствующую национальности. Он старательно делал вид, что его тут нет. Следующий стул занимал субъект с квадратной головой и узкими плечами, отличающийся сломанным носом и неприятным видом. Он периодически пронзал меня лютым ненавидящим взглядом, хотя я видел его первый раз в жизни – впрочем, как и остальных членов президиума. Не могу похвастаться включенностью в местный политический бомонд.

– Внимание, господа депутаты! – на трибуну вышел спикер думы господин Базин. Не знаю, как его по имени, потому что в местной прессе его только так и именуют – «господином». – Я предлагаю начать это заседание с принятия законопроекта о… – Он заглянул в бумажку и прочел с видимым затруднением: – Об утверждении права изначальной собственности на предметы материального респавна…

В зале воцарилась задумчивая тишина. Похоже, не я один не понял, о чем идет речь.

– Я попрошу прояснить этот вопрос нашего научного консультанта. Профессор, прошу!

На трибуну неохотно поднялся Сергей Давидович. Вид у него был усталый и потерянный.

– Академик Маракс, научный директор Института общефизических проблем, – представил его спикер. – Профессор, депутатам требуется ваша консультация по очень важному вопросу, поэтому мы решили сократить обычную процедуру с письменным запросом и письменным же заключением. Тем более что вопрос простой.

– Да-да, в меру моей компетенции… – сказал ученый тихо.

– В микрофон, если не сложно, – попросил его Базин. – Вопрос следующий: известно, что некоторые предметы материального быта, в частности складские запасы магазинов, каждый день… хм… как бы возобновляются. За неимением подходящего термина мы использовали слово из области игровой индустрии – «респавн» [51].

Рядом со мной плюхнулся благоухающий коньяком Славик.

– Тише, Слав, интересно же, – прошептал ему я. – Ты чего не слушал начало?

– Униформисты не аплодируют клоунам, – ответил Славик. – А я в этом шапито вроде работника сцены…

– Так вот, – продолжил спикер. – Является ли респавненный предмет тем же, что и изначальный? Или это уже другой предмет? Я понятно изложил вопрос, Сергей Давыдович?

Маракс достал из кармана очки, из другого кармана – тряпочку, протер стекла и снова убрал очки в карман.

– И этот вопрос кажется вам простым? – спросил он удивленно.

– Ну, скажите просто – да или нет.

– Является примерно в той же мере, в какой вы, господин спикер, являетесь тем же человеком, каким были вчера.

– С утра я видел в зеркале себя, – засмеялся Базин.

– Понимаете, – сказал профессор устало, – это один и тот же смысловой материальный объект. Та же, если угодно, учетно-складская товарная единица. Состоит ли он из тех же атомов и молекул, из которых состоял изначально? – Скорее всего, нет. Но и вы, господин спикер, не состоите из тех же клеток, что вчера, – человеческий организм непрерывно обновляется. Однако я удивлен, что вы пригласили меня ради этого. Неужели именно этот, крайне малозначимый, нюанс представляется вам важным в сложившихся обстоятельствах? Вы разве не понимаете, что ситуация изменилась? То, что казалось сначала досадным недоразумением и временным затруднением, на наших глазах превращается в катастрофу. Поймите, это не новые жизненные обстоятельства, которые надо использовать, это стихийное бедствие, требующее экстренного реаги…