Календарь Морзе - Павел Иевлев

Звук пропал – профессору отключили микрофон. Он несколько секунд продолжал говорить, неслышно шевеля губами, но потом махнул рукой и сошел с трибуны.

– Регламент, регламент! – провозгласил спикер. – Благодарим профессора за исчерпывающее пояснение!

Маракс некоторое время растерянно топтался у трибуны, потом Славик неожиданно сорвался с места, трусцой подбежал к нему, что-то сказал, нежно взял под локоток и повел к нашим боковым местам. Ученый кивнул и послушно пошел с ним.

– Итак, господа депутаты, – гремел в микрофон Базин, – наука неопровержимо доказала, что респавнящийся товар – это тот же самый товар. То есть это товар, закупленный собственником для дальнейшей реализации, поэтому я рекомендую принять законопроект, утверждающий на него право собственности изначального владельца. И собственность эта неотъемлема так же, как и любая другая!

– Эти люди делят судовую кассу на тонущем корабле, – грустно сказал профессор, которого Славик усадил рядом с нами. – Я лучше вернусь в институт.

– «Эффект Даннинга – Крюгера», – вспомнил я. – Это когда долбоебы не могут понять, что они долбоебы. Потому что они долбоебы.

– Подождите, проф! – сказал, панибратски приобнимая его за плечи, поддатый Манилов. – Давайте подождем, чем закончится. Разве вы не любите цирк?

– Не очень, – признался профессор. – Даже в детстве не любил. Шум, запах, громкая музыка… Но я готов потерпеть при одном условии.

– Каком?

– Он, – Маракс показал на меня рукой, – даст мне эфир на своем дурацком радио. В прошлый раз я, увы, был связан определенными… хм… обязательствами. Но мне кажется, они утратили силу в связи с… Утратили, в общем.

– Может, оно и дурацкое, – обиделся я. – Но другого-то у вас нет. Ладно, договорились, жду вас утром в студии. А теперь дайте послушать.

– Если вопросов больше нет, предлагаю перейти к голосованию, – закончил спикер.

– Есть вопросы! – раздался знакомый голос из зала.

Я с удивлением увидел поднявшегося с кресла Председателя. Он сменил свой сельский засаленный пиджачишко на вполне приличный костюм и выглядел на удивление солидно. Я сразу вспомнил, как мое подсознание во сне нарядило его купцом первой гильдии.

– Афанасий Парфеныч! – подскочил Базин. Так вот как его зовут, оказывается. – При всем нашем уважении к труженикам села… Это заседание думы, и право голоса…

– Да хоть лево! – рявкнул Председатель. Его было прекрасно слышно без всякого микрофона. – Вы нас за дурачков держите? Я же вижу, к чему вы ведете! Сейчас вы примете закон, что респавнящаяся жратва – ваша священная собственность, потом на нулевых затратах устроите демпинг и выдавите нас, фермеров, с рынка!

– Это называется конкуренция! – ехидно заявил из президиума тот, со сломанным носом, который все пытался во мне взглядом дырку прожечь. – Учитесь работать, а не в чужой карман заглядывайте!

– Хрененция! – Председатель побагровел. – Да ты о работе понятия не имеешь, купипродайка!

– Что это за дятел с клювом набок? – поинтересовался я у Славика.

– Фораскин, оптово-розничный олигарх, владелец двух гипермаркетов и продуктовой базы, – ответил он весело. – Людей, детям которых ломаешь руки, надо знать в лицо, Антоша!

– Уже все в курсе, да? – спросил я с досадой. – И не сломал я ему руку, просто ушиб.

– Что ты хочешь, городок маленький. И он тебе это припомнит, не сомневайся.

– Ой, баюсь-баюсь!

– Афанасий Парфеныч! Прекратите! Сядьте! – надрывался тем временем спикер. – Соблюдайте регламент, иначе мы будем вынуждены вывести вас из зала!

– Выводилка не выросла! – буркнул Председатель, но сел на место.

В наступившей внезапно тишине послышались размеренные хлопки в ладоши. Это, сидя в первом ряду, громко и нарочито аплодировал Кеширский.

– Ну, Андрей Андреич, – укоризненно сказал спикер, – вы-то чего клоунаду устраиваете? Не ожидал от вас…

– Во-первых, дорогуша, клоунада – моя профессиональная обязанность, я все-таки работник медиа, – издевательским тоном сказал Кеширский. – А во-вторых, я искренне восхищаюсь тем, как ловко вы хором игнорируете распоряжения Губернатора.

– А что Губернатор? – неожиданно нервно вскрикнул мэр. – Чуть что – Губернатор, Губернатор… А он, между прочим, всего лишь представитель федеральной власти, и где она, та власть?

– Мы здесь власть! – заявил громко спикер.

– Где-то я уже это слышал, – хихикнув, ткнул меня в бок Славик.

– Тебе весело или ты просто нажрался?

– Немного пьян, – признал он. – Но весело мне не поэтому. Где еще доведется увидеть классическую, как по учебнику, буржуазную революцию? Когда класс собственников считает, что государственные ограничения мешают ему богатеть, и готов смести институты власти! Ну разве они не прелесть что такое? Антигегель! Копрология духа!

В зале меж тем разворачивалась бурная дискуссия. Представители городского капитала – кто напрямую, а кто завуалированно – требовали передачи всей полноты власти некоему Совету уполномоченных Комитетом избирателей.

– Отличная аббревиатура! – Славик распространял вокруг себя волны веселья и спиртовых паров, профессор уныло морщился, Павлик увлеченно бегал по залу с камерой и снимал все подряд, Кеширский сидел, сложив на груди руки, и загадочно улыбался, Председатель, судя по артикуляции, тихо, но вдохновенно матерился.

– Я, конечно, ничего не хочу утверждать, – с трибуны осторожно излагал свои соображения Беритман, – и я, прошу отметить, никого ни к чему не призываю. Я просто хочу сказать, что, в силу сложившихся обстоятельств, классическая банковская деятельность со ссудным процентом стала невозможна…

Я подумал, что действительно – как ты дашь денег в рост «возьми рубль сегодня, отдай завтра два», если все время сегодня?

– Поэтому я, как представитель финансовых кругов города, считаю, – продолжал банкир, – что нынешняя распределительно-уравнительная система, введенная Губернатором, ущемляет права наиболее достойных представителей городского истеблишмента.

– Да кто он вообще такой, этот Губернатор? – вскочил со своего места Дидлов. – Поразвел ненатуралов… Какого хрена мы, лучшие люди города, должны содержать этих пукл? Лишить их прав! Разрешить их кровь и имущество! [52]

Микрофоном снова завладел спикер.

– Спокойнее, спокойнее, господа! – увещевал он разбушевавшихся депутатов. – Предлагаю на голосование постановление о переходе всей власти в городе в руки Совета уполномоченных и сразу его первый документ – Декрет о собственности!

– Утибоземой! – умилялся Славик. – Какой пафос! Какое интонирование! Просто чистый Керенский! Интересно, у него есть женское платье? Или он ограничивается бельем?